Шотландия: Путешествие по Британии - читать онлайн книгу. Автор: Генри Воллам Мортон cтр.№ 141

Однако были люди, которых этот процесс лишал покоя. Еще один шотландец (но совсем другого типа) по имени Томас Карлейль развернул настоящую войну против Вальтера Скотта. Он обвинял его в «амбициозности», пенял за то, что «не успеет поступить золото за очередной роман об Уэверли, как оно превращается в новые акры вересковой пустоши, в камень и вырубленный или, наоборот, насаженный лес». Строительство в Абботсфорде он трактовал как «маниакальный бред больного человека».

Однако Скотт вовсе не был сумасшедшим. Просто он не укладывался в привычные мерки обывательского мнения. Он был, скорее, солдатом, чем писателем. Более того, скорее, приграничным лэрдом, чем всемирно прославленным автором романов. Что поделать, в мире немало людей, которые вынуждены заниматься не тем, чем им хотелось бы. Они честно (и вполне успешно) выполняют свою работу, но мечтают совсем о другом. Скотт как раз и был одним из таких людей. Деньги сами плыли ему в руки, а он пускал их на возведение Абботсфорд-хауса. Сам дом и обустройство в нем любимой семьи значили для Скотта больше, чем одобрение Европы. Он искренне любил свое Приграничье и, подобно дереву, чувствовал необходимость пустить в нем корни. Без этого он не мог жить.

Думается, если бы сегодня Вальтер Скотт воскрес, то больше, чем литературная слава, его порадовал бы тот факт, что в Абботсфорде живет его потомок — еще один сэр Скотт.

Генерал Уолтер Максвелл Скотт является потомком старшей дочери писателя, Софии Скотт. В свое время она вышла замуж за Локхарта, известного писателя и биографа. Если бы сэр Вальтер мог заглянуть в будущее, он наверняка бы гордился своим праправнуком. За плечами у генерала Скотта выдающаяся военная карьера, которая порадовала бы его знаменитого предка. Полагаю, первый сэр Вальтер одобрил бы и внешний вид, и внутреннее содержание своего потомка.

В наше время человек может считать себя счастливым, если дети его не разочаровали. Что ж тогда говорить, если праправнуки — эти далекие, мифические создания — окажутся сделанными по его образу и подобию! Я бы определил это как высшее благословение судьбы.

Нынешний сэр Скотт бережно хранит память своего великого предка. Он знает историю каждого камня в Абботсфорде. Пока я ходил за ним по поместью и слушал его рассказы, проникнутые любовью и уважением к этому месту, меня не покидало ощущение, что ему под силу повернуть время вспять. Я бы не удивился, если б двери библиотеки распахнулись и на пороге показался сам основатель замка.

— Наверное, сэр Вальтер работал при свечах? — спросил я.

— Вовсе нет, — ответил мне генерал. — Он был одним из первых энтузиастов газового освещения в Шотландии. И использовал его в Абботсфорде. Правда, это было не слишком надежно. Газ получали из нефти, и так уж выходило, что в самый неподходящий момент запасы истощались. Что касается леди Скотт и девочек, они просто ненавидели этот газ! Впрочем, их можно понять: запах от него шел преотвратительный.

Сэру Уолтеру знакома история всех реликвий и сокровищ, которые так долго и кропотливо собирал его предок.

— Вот тот каменный цоколь, — кивнул он в сторону лужайки, когда мы прогуливались вокруг сада, — служил фундаментом для старого Меркат-кросса в Эдинбурге. В день бракосочетания Якова V и Марии де Гиз из этого креста били фонтаны из вина.

Мы прошли в обнесенный стенами сад. Я обратил внимание на саму стену: в ней попадались необычные камни — с неразборчивыми надписями, посвящениями, гербами.

— Эти камни когда-то были частью старой эдинбургской тюрьмы, — пояснил хозяин имения. — Сэр Вальтер Скотт выудил их из кучи мусора. На центральном камне изображена прежняя версия городского герба, еще до Реформации. Обратите внимание на фигуры, поддерживающие герб: раньше слева в этом качестве фигурировал монах с веревкой на поясе. А после Реформации монаха заменили на девушку!

Мы подошли к двери, которой пользовался сэр Вальтер Скотт. Рядом с ней стоял своеобразный памятник — каменная плита, а в ней вырезана шотландская борзая. На плиту можно было подняться по двум низеньким ступенькам. Хозяин пояснил мне, что Вальтеру Скотту из-за его хромоты трудно было садиться на лошадь. Чтобы облегчить себе этот процесс, он изобрел вот такую хитрую подставку. Местные жители называли ее «лаупинг-он-стейн», что в переводе означало «прыжок на камень».

Под этим памятником похоронена любимая охотничья собака Скотта. Звали ее Майдой и была она, наверное, самой знаменитой собакой во всей Шотландии. Майду неизменно изображали на портретах рядом с хозяином. Бедную собаку так часто заставляли позировать, что она начинала рычать и скалить зубы при одном только виде мольберта. Скотт вообще был большим любителем собак, а в Майде он просто души не чаял. Он утверждал, что это «самое благородное животное, какое только существовало в пограничье». Если говорить о породе, то Майда представляла собой помесь шотландской борзой и волка. Вообразите себе чудовище длиной шесть футов от носа до кончика хвоста и такой высоты, что оно легко могло хватать еду прямо со стола. Теперь любимица сэра Вальтера спит под каменным плитой, на которой он велел выгравировать следующие строки:

Под камнем холодным, склепа внутри,

Покойся, о Майда, близ нашей двери.

Когда Майда состарилась и начала болеть, Скотт очень переживал по поводу ее приближающейся кончины. Свои чувства и размышления он изложил в письме к Марии Эджуорт:

Иногда я задумываюсь: почему собакам отпущен такой короткий век? В чем конечная причина этого явления? И вот к чему я пришел. Полагаю, подобным образом Господь проявляет свое сострадание к роду человеческому. Подумайте сами, если мы так страдаем, потеряв животное, которое знаем всего десять или двенадцать лет, то что бы мы чувствовали, когда бы оно жило рядом с нами вдвое дольше?

В зале выставлена коллекция оружия и прочих реликвий, которую Скотт любовно собирал на протяжении всей жизни. Он оказался в числе первых гражданских лиц, которым удалось посетить Ватерлоо после знаменитой битвы. В качестве памятных сувениров он привез оттуда мундиры французского кирасира и солдата наполеоновской Старой гвардии. Пожалуй, самым трогательным экспонатом в этом зале являлся костюм, который сам Скотт носил перед смертью. Он включает высокую касторовую шляпу и пару черных башмаков с тупыми носами и высокой набойкой на правом каблуке, призванной компенсировать хромоту Скотта.

Я уверен, что ни один дом-музей великого человека не сможет превзойти Абботсфорд по части бережного и любовного отношения к его основателю.

Сидя в рабочем кабинете Вальтера Скотта, я обнаружил, что мне как-то не хочется размышлять о его месте в литературе. Если я о чем и думал, так это о человеке по имени Вальтер Скотт — человеке с золотым характером. У нас давно уже вошло в привычку задним числом оправдывать великих художников, прощать им все недостатки. Так вот, Скотт не нуждается в подобных уловках, ибо нам нечего ему прощать. Он был идеальным человеком!

Если вы спросите, что произвело на меня наибольшее впечатление в Абботсфорде, то я укажу на нечто такое, что могут видеть все двадцать тысяч ежегодных посетителей. В библиотеке, расположенной по соседству с кабинетом, установлен знаменитый бюст писателя работы Чентри. Его выбрали на семейном совете, как наиболее полно отражающий внешнее и внутреннее сходство с оригиналом.