Великий любовник. Юность Понтия Пилата - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Вяземский cтр.№ 56

Были учреждены четыре приза: «амазонок», «Венерин», «Аталанты», «Минервин». За первые три назначили по сто сестерций, за последний, «Минервин», — триста монет.

«Приз амазонок» присуждался за наибольшую слаженность в строевом поединке, когда, что называется, стенка на стенку. Этот приз получил, как нетрудно догадаться, отряд «муз», то есть танцовщиц и актрис, которым по роду своей деятельности часто приходится согласовывать движения.

«Венерин приз», то есть награду за эротическую пантомиму, также достался одной из «муз», сирийской плясунье: хотя в одиночном поединке она была неоднократно побеждаема, поверженная навзничь на песок, или поставленная на колени, или поднятая над землей своей более мощной и решительной противницей, она, эта «муза», умудрялась производить такие возбуждающие телодвижения, принимала столь соблазнительные позы, что публика — особенно юные щеголи — прямо-таки ревела от восторга, и Пульхру, по совещанию с главным экспертом, Гиласом, пришлось объявить ее победительницей.

«Приз Аталанты» — за владение оружием — был присужден одной из золотогрудых «бабочек». Она своей сетью ловко опутывала и обездвиживала соперниц, их поражая их же собственным оружием: «луп» — их копьями, «муз» — флейтами и дудками, «матрон» — мечами. Многие ожидали, что ей, резкой, угловатой, мужеподобной, и высший, «Минервин» приз может достаться.

Но не достался. Так как эту самую «бабочку» — на самом деле она была не ноктилукой, а бустуарией, — ее, «смотрительницу могил», в итоге сразила одна из «матрон», женщина, по виду изнеженная и хрупкая, но такая яростная, что бустуария то ли опешила от удивления, то ли устрашилась ее злобного неистовства и сетью своей промахнулась, а «матрона» сначала ударом щита повергла ноктилуку на землю, а потом сорвала с себя тяжелый железный шлем и им собиралась прибить несчастную, но Бесс, судья, вовремя остановил поединок. Эта же матрона следом за «бабочкой» повергла во прах двух «луп» и одну «музу». «Музе» она ее бубен надела на голову, с первой «лупы» стащила тогу и ею пыталась ее удавить, второй «лупе» копье перерубила мечом — заметь, деревянным! Ярость ее была неистощимой, неистовство — сокрушительным. Она, эта урожденная аристократка, несмотря на неоднократные замечания Бесса, разражалась такой изощренной бранью, которой устыдились бы и видавшие виды центурионы, и кричала, что всех шлюх ненавидит и всех перебьет до единой!.. Пришлось ее остановить. И, остановив, ей, по единогласному требованию публики, Пульхр присудил наивысший, трехсотсестерциевый «приз Минервы», хотя победительница — даже в момент награждения — больше всего походила на Медузу Горгону.

Слава богам, Бесс накануне рекомендовал «устроителю» Пульхру пригласить врача. После окончания представления у него оказалось немало работы. Две гладиатриссы от доставшихся им ударов пребывали без сознания, у одной из «матрон» была выбита челюсть (ее неудачно саданули дудкой или флейтой), «бабочка» из «двухгрошовых» недосчиталась ребра.

Пострадали даже некоторые зрительницы, хорошо знакомые нам Эгнация Флакцилла и Помпония Карвилия. В некий момент сражения они неожиданно утратили над собой контроль, выбежали на арену и попытались принять участие в состязании. Но, не имея соответствующей предварительной подготовки, скоро были выведены из строя гладиатриссами. При этом Эгнация Флакцилла, заработав синяк под глазом, вовремя опомнилась и ретировалась. Помпония же, наша уродка-аристократка, так вошла в раж, так самоотверженно пыталась защитить одну из «матрон», которую хлестала своей сетью какая-то «ночная бабочка», что не отделалась синяками и ссадинами — вторая ноктилука, придя на помощь своей напарнице, вцепилась Помпонии в волосы и так сильно загнула ей руку что рука оказалась сломанной.

Юлия и Юл от начала и до конца зрелища восседали на позолоченных тронах, тех же самых, которые устанавливались на первой, «театральной», стадии. Но Юл теперь облачен был в расшитое золотом мидийское платье, на голове имел тиару. На Юлии же были серебряные башмаки, пурпурная хламида и шляпа с диадемой. Одним словом, изображали из себя восточных царя и царицу. Вардий не преминул пояснить, что так когда-то наряжались Клеопатра и Марк Антоний. И добавил, что Юлия, в отличие от прежних месяцев, на играх гладиатрисс выглядела превосходно: к ней будто бы снова вернулись и ее природная красота, и царственная осанка, и насмешливая лучезарность взгляда, и даже чуть ли не утренняя прозрачная свежесть — такие выражения употребил Гней Эдий.

И в довершение описания сообщил, что на представление в цирк, совершенно неожиданно для адептов, явился Семпроний Гракх, словно никогда и не покидал Юлиных спутников, со всеми приветливо поздоровался, расположился в первом ряду амфитеатра рядом с Пульхром, Криспином и Сципионом и с неподдельным интересом наблюдал за происходящим на арене.

XIII. Стадион — третья стадия «зрелищного» этапа.

Никаких конных заездов не состоялось и никакой собственно стадион не использовался. Были посещены и осмотрены городские дома и подгородные виллы адептов. Среди них самой подходящей была признана морская вилла одного из двух адептов-сенаторов. Его имени Вардий мне не назвал, но объяснил, что вилла его была предпочтена остальным, так как ее атрий больше других осмотренных атриев напоминал стадион и по своей удлиненной форме, и по вместительности.

В первый день сентябрьских Римских игр Пульхр — он продолжал играть роль устроителя, еще более напыщенно, после того как в компанию вернулся Гракх — Аппий Клавдий объявил, что на Опалиях состоятся эротические состязания и каждый из адептов может выставить пару, так сказать, «сексуальных атлетов», мужчину и женщину, но сами адепты не имеют права «непосредственного участия» и будут состязаться друг с другом лишь в качестве «заказчиков» и «тренеров». Почти все мужчины-адепты, за исключением Пульхра, Юла Антония и Семпрония Гракха, тут же заявили о своем желании подготовить и выставить соответствующих «атлетов». Женщинам-адепткам выставлять пары не рекомендовалось, но и не запрещалось, и Эгнация Флакцилла, Аргория Максимилла и пострадавшая на предшествующей стадии Помпония Карвилия (напомню: ей руку сломали) тоже стали обзаводиться своими «сексуариями» — с легкой руки Квинтия Криспина их теперь так стали именовать в кругу Юлии.

«Сексуарки» понятно откуда вербовались: профессиональных и досужих блудниц в Риме было предостаточно. Сложнее оказалось с «сексуарами»-мужчинами: их надо было, во-первых, разыскать, во-вторых, уговорить и, в-третьих, учитывая их непрофессионализм, подобрать наиболее выигрышных для них сексуарок, то есть такую шлюху найти, чтобы она им наиболее соответствовала. Однако и эту непростую задачу решили, набрав сексуаров главным образом из рабов, матросов и портового люда.

Приз был на редкость заманчивым. Победителю сексуального ристания — разумеется, не самим сексуариям, а их «тренеру»-адепту — был обещан в награду один из крупных черных брильянтов Юлии!

Состязание состоялось, как я уже сказал, в день Опалий, за тринадцать дней до октябрьских календ.

По периметру имплувия разложили матрасы, предназначенные для соревнующихся, вдоль стен атрия-«стадиона» расставили стулья для зрителей-адептов и установили два позолоченных трона для Юлии и Юла. Юл и Юлия восседали на них уже не в восточных костюмах, а как бы в одеждах жрецов: на Антонии были тога-претекста со жреческой подпояской и венок из вербены, на Юлии — гладкое длинное одеяние, ниспадавшее до самого пола, а сверху грациозно накинутая на голову палла, которая окаймляла ее лицо, оставляя на лбу открытыми волосы, разделенные пробором на две пряди, — ну, прямо, весталка! И лишь цвет одеяния был не чисто белым, а слегка желтоватым.