33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Анташкевич cтр.№ 49

Сорокин удивлённо посмотрел на следователя.

– Что не вмешивались, когда я разговаривал с Яковом, они «энтого» не любят! Но чтобы до субботы – ни-ни!

Сорокин вышел из тюрьмы. До конторы, где он сегодня мог переночевать последнюю ночь, идти было минут двадцать. Он уже передумал всё, что мог, в связи с кучера́ми и Яшкой и не мог придумать ничего, кроме того, о чём уже было говорено. Поэтому он думал о телеграмме от Элеоноры: «Элеонора Э. Боули»! Интересно, какое у неё второе имя – «Э», может быть, Энджи? Или Элизабет? Ему очень понравилось Энджи – «Ангел»! Она так и представлялась ему как ангел. Он вспомнил её в санях, одетую в большую чёрную, мужскую крытую шубу, в каракулевую шляпку, поверх которой был повязан ажурный пуховый платок, и вдруг он увидел её идущей по лондонской улице. Он увидел её в красивом пальто, почему-то голубом; в шляпе с тульей, обшитой широкой атласной лентой, он видел такие в иностранных газетах на обрывках, случайно попадавших к нему в руки. Она держала сумочку из крокодиловой кожи, и руки у неё были одеты в тонкие лайковые перчатки… Вдруг его отвлекло цоканье копыт, и он обернулся. Сзади медленно ехал извозчик.

– Што, барин, ай подвезу!

– Нет, любезный, мне уже недалеко! – ответил Михаил Капитонович.

Счастливый от своего виде́ния, от гревшей изнутри водки и доброты следователя Иванова: «Надо же, Израиль Моисеевич!» – подумал Михаил Капитонович, он лёгкий, как воздушный, дошёл до конторы, разделся и лёг спать.

Он проснулся от кашля. Он задыхался, пытался вздохнуть, но горло забивал дым. Он вспомнил, что когда пришёл, то даже не стал зажигать керосиновую лампу, а разделся в темноте и сразу же лёг.

Он вскочил, увидел на оконных стёклах красные сполохи и кулаками толкнулся в дверь, она не поддалась. «Чёрт, что такое, я же не запирал и не зажигал ничего! Что горит? Почему?» Темнота конторы полыхала, он схватил стул и выбил окно. Дышать стало легче, он сунул ноги в сапоги и вылез. На углу конторы рядом с дверью горела охапка сена, а дверь была подпёрта. Он выбил подпорку и стал раскидывать сено.

«Подожгли, с-суки!»

В чайнике ещё оставалась вода, и он залил огонь, сел на кровать и зажёг лампу.

«Что? Почему? Кто? Рабочие? Родственники убитого китайца?..» Ничего из того, что приходило в голову, в качестве ответа не годилось. Было ясно только то, что контору умышленно подожгли, только вот знали ли, что в ней кто-то был? Закутавшись в пальто, он просидел до утра.

Утром, заперев контору на замок – и это при выбитом окне, – он пошёл в тюрьму.

Иванов сидел за столом.

– Что вы такой взъерошенный и напуганный и пахнет от вас, как от погорельца?

Сорокин рассказал ему про то, что было ночью.

Иванов долго молчал, потом произнес:

– Пришла беда, открывай ворота! Идёмте в мертвецкую.

Ничего не понимающий Сорокин шёл за Ивановым, его удивил вид следователя: холодный, как кусок каррарского мрамора, и такой же белый: это Сорокин осознал только сейчас, глядя в спину шагавшего впереди Иванова.

– Вот! – сказал Иванов и отдёрнул простынь, накрывавшую большое тело.

Михаил Капитонович не поверил глазам – на столе лежал Яшка.

– Идите сюда оба, – позвал он Ноню и Моню. – Поднимите его.

Старики подхватили Яшку под голову и плечи, посадили и удерживали в такой позе.

– Посмотрите! – сказал Иванов и зашёл Яшке за спину.

Михаил Капитонович увидел на шее под самым Яшкиным затылком большой синяк, от которого вокруг шеи вела тонкая бордовая полоска, точно такая же, какая была у Екатерины Григорьевой.

– Положите!

Иванов развернулся и вышел из мертвецкой.

В кабинете он долго молчал. Не зная, что сказать, глядя на него, молчал и Сорокин.

– Вот! Вот такие, Михаил Капитонович, пироги! – Сказав это, Иванов снова надолго замолчал.

Сорокин сидел на том стуле, на котором вчера сидел Яшка. На него нашла оторопь и осознание того, что он просто раздавлен случившимся. Наверное, первый раз в жизни Михаил Капитонович почувствовал безысходность.

Иванов вытаскивал из ящиков стола бумаги, другие клал в стол, потом доставал папки и вкладывал в них бумаги и раскладывал папки в ящики и отделения стола, а Михаил Капитонович видел, что всё это Израиль Моисеевич – Сорокин впервые про себя назвал его по имени и отчеству – делает механически, не вдумываясь, а только для того, чтобы чем-то занять руки и отвлечь глаза.

Вдруг Иванов поднял очередную папку над головой и с силой грохнул ею об стол. Такой мат Сорокин слышал только от своего боевого товарища капитана Штина. Выговорившись, Иванов сник.

– И ведь знаете, что характерно, – медленно произнёс он. – Такое зверство в прежние годы Харбину́ было неведомо. Хотите, покажу вам кое-что из нашей классической криминальной истории?..

Сорокин смотрел на Иванова.

– Вот, полюбопытствуйте! – сказал Иванов и вынул из ящика тонкую папку. – Я тут кое-что подшивал. – Он раскрыл её и подал Михаилу Капитоновичу. На чистом листе бумаги была наклеена маленькая газетная заметка с надписью: «Заря», 12 августа 1920 г.».

«СЛАДКИЙ СОН

Приехавший в Харбин для приискания занятий Воробьёв, целый день бесплодно проходив по городу, вечером с устатка выпил и уснул в садике около вокзала.

Во время сна с него сняли брюки, ботинки, шляпу, часы, кольца и взяли деньги, всего на сумму 500 золотых рублей».

Сорокин прочитал, покачал головой и вернул папку.

– Были в основном всякие заезжие, так называемые гастролёры, но с ними как-то быстро справлялись, и они так же быстро уматывали: кто во Владивосток, кто ещё куда, особо не задерживались; а вот после того, как закончилась вся эта заварушка…

При слове «заварушка» Сорокин почувствовал себя задетым.

– Какая заварушка, что вы имеете в виду? Вы имеете в виду заварушку, в результате которой я и такие, как я, оказались здесь?

Иванов удивлённо посмотрел на Михаила Капитоновича:

– Уж не на свой ли счет вы приняли мои слова? Помилуйте! Я же всё понимаю! Однако обстановка в городе действительно сильно изменилась!

Иванов поднялся со стула и стал ходить между столом и стеной.

– Нельзя не понимать, что это всё результаты Гражданской войны, но и согласиться с этим я не могу. Не могу принять это как естественный ход событий. Я, знаете ли, сам революционер! Был! Да, не удивляйтесь! После революции девятьсот пятого года я был сослан в Приамурский край на поселение, шесть лет жил в Охотске. Мы готовили это землетрясение, но даже не предполагали, что после землетрясения приходит цунами. Знаете, что такое цунами?

Сорокин отрицательно помотал головой.

– Это страшная волна, которая неизменно приходит после землетрясения. Вот эта волна и накатила. Понятно, что Яшку убили кучера́. Они проследили его до тюрьмы и поняли, зачем он оказался в их среде. И расправились с ним. Видимо, и вы попали в их поле зрения.