Княжна Тараканова. Жизнь за императрицу - читать онлайн книгу. Автор: Марина Кравцова cтр.№ 18

– Да, ваше сиятельство.

– Назови!

Митя назвал имена.

– Так вот, ежели встретишь, может, ненароком, знакомцев своих, передай им от графа Алехана: пускай свечки в церквах ставят о здравии раба Божьего Сергия, а не то сродникам их придется за упокой молиться. Понятно? Ну, будь здоров, поручик. Сам за Сережку помолись, сделай милость.

Митя поднялся со стула, откланялся.

– Спасибо тебе! – лицо Орлова смягчилось. – Молодец, догадался его сюда привезти. Я государыне о тебе расскажу…

– Что вы, не надо Алексей Григорьевич! – чуть ли не испуганно перебил Митя. – Да и что я такого сделал?

– Хорошо, ступай. Понадобишься, разыщу.

Едва Митя ушел, Алексей поспешил к Ошерову. У того был уже лекарь.

– Что? – взволнованно бросил ему Орлов.

– Думаю, не опасно. Его ударили по голове чем-то тяжелым. Вообще, похоже, били куда придется. Но кроме этой раны ничего особо страшного. Да и от нее скоро оправится, даст Бог.

– Слава Создателю! Вы уж постарайтесь, чтоб в кратчайший срок… Я ведь не постою за наградой.

Лекарь учтиво поклонился.

– Думаю, более врачебного искусства вашему другу поможет его молодость и крепость…Однако несколько советов все-таки дал.

Орлов подошел к Сергею. Тот пристально посмотрел на него и вымученно улыбнулся.

– А ведь я опять… слово свое нарушил, – выдавил слабо, с трудом.

– Ну-ну, не надо об этом! Вообще, брат, пока лучше молчи. Скорее поправишься. Ничего, Бог милостив.

Сергей сдержал стон, мучила страшная головная боль, подступала тошнота. Алехан ласково, отечески как-то, провел своей огромной ладонью по его кудрям и с чувством повторил:

– Бог милостив!

* * *

На следующий день государыня Екатерина Алексеевна прочла краткое изложение сего дела в письме, которое прислал к ней Алексей. В конце письма Орлов даже не просил, а едва ли не требовал аудиенции. Государыня, дочитав, поморщилась: покоя ей если и ожидать, то по милости Божией лишь на том свете!..

– Так и будем, государыня, делать вид, что все прекрасно? – спросил Алексей после обычных вежливых приветствий и вступлений. Екатерина изумилась – она ожидала другого начала и даже заготовила ответ, но сейчас ей ничего не оставалось делать, как переспросить:

– Ты о чем?

– Об Ошерове, матушка. Только Господь спас ему жизнь. Все иначе обернуться могло бы, и мне сейчас приятеля пришлось бы отпевать. Имена виновных мне известны. А главный виновник известен и вам – Панин.

– Запомни, Алексей Григорьевич, крепко: для держав иностранных у нас всегда все прекрасно.

А у себя, внутри, по-хозяйски, мы всегда со всем разберемся, и беспорядков не допустим. Вот ответ на твой вопрос. Что же касается сего дела, то ясно как день: в кабаке совершившееся есть разбой, и виновные будут наказаны. Но причем, позволь спросить, здесь Панин? Разве Никита Иванович повелел сотворить сию каверзу?

Орлова не обманула наигранная наивность императрицы.

– Война у нас идет, – глухо проговорил он, глядя в пол. Потом поднял смелые глаза: – Так вы уж решите, государыня, за кого вы?

– За державу Российскую, – сухо ответила царица. И, ясно и спокойно глядя в пылкие глаза Орлова, прибавила: – Меня Господь избрал властвовать над народом русским. И потому судьба моя – каждому угодить пытаться, ибо все так по-разному мыслят, столь различны и по достоинствам, и по нраву, и по способностям. И Боже упаси меня склониться до пристрастия к какой-либо партии, Алексей Григорьевич, – тогда конец! Не будет единения, не будет дела – грызня начнется. А мне надо, чтобы работали! России пользу приносили, сил не жалели на благо ее. Потому как ответ-то перед Богом мне давать.

Орлов меж тем гнул свою линию.

– Всем не угодишь, государыня! Мыслить дерзаю, что зря даже стараться изволите. Что же до сути дела сего, так сами знаете, матушка, не в пьяной драке она. На нее вообще плевать бы можно было, кабы человек в беспамятстве не лежал. Дело совсем в другом…

Неожиданно речь его прервал резкий звук – то ли мощный выстрел, то ли малый взрыв… Алексей вскочил, нахмурив густые брови. Екатерина невольно побледнела. У обоих мелькнула одна и та же мысль: покушение! Слышно было, как засуетилась перепуганная челядь. Но тревогу поднять не успели, в комнату, где сидели императрица с Алеханом, уже входил крайне спокойный Григорий Орлов. Он был без парика, темные кудри растрепались, а прекрасные холеные руки были жутко перепачканы невесть чем.

– Друзья, не бойтесь, – поспешил объявить Григорий. – Это я опыт ставил химический. Не прошло!

От пережитого испуга Екатерина в гнев вошла:

– Теперь химия! То физика, то астрономия, то артиллерия! Займись чем-нибудь одним, но серьезно, а лучше всего – делами первой государственной важности!

– Сам я ведаю, чем мне заниматься, – огрызнулся Григорий. – А вся сила опытов научных – в терпеливом их повторении. Я еще попробую…

– Во дворце?! – возмутилась царица. – И не мысли! Поищи другое место.

– Что ж, поищу!

– Не ссорьтесь, – попросил Алехан. – Ты хоть цел?

– Видишь сам! Что мне сделается?

– Смотри, а то еще глаза лишишься, как друг твой Потемкин.

– Гришу-то не приплетай!

И Григорий, гордо подняв красивую голову, вышел, не откланявшись.

Императрица и брат молча проводили его взглядом.

– Переживает он, матушка, – сказал Алехан. – В глаза перед ним лесть бисером рассыпают, а за глаза – травят.

Екатерина промолчала. Она ощущала свою вину перед любимым «Гри Гри». Он рисковал ради нее жизнью, а теперь вынужден довольствоваться положением фаворита – позорным, что ни говори. Но в ушах ее ясно звучали слова Никиты Ивановича Панина: «Императрица всероссийская может делать, что хочет, но госпожа Орлова царствовать не будет!»

– Подожди!

Она на минуту исчезла из кабинета, но вскоре явилась с запиской в руках. Резко, немного наигранным жестом протянула ее Алехану. Лицо, пожелавшее остаться неизвестным, настоятельно рекомендовало царице убраться из России, уступив престол сыну Павлу. Пока Орлов, усмехаясь, читал эту записку, Екатерина, засучив рукава (признак гнева), в раздражении ходила по комнате.

– Чего они все хотят? Ведь еще недавно все желали видеть меня царицей, кричали «виват!», а теперь… Знаешь, сколько я получаю подобных записок без подписи? Думаешь, пьяный бред тех гвардейцев, свергать меня собравшихся, случай единственный? Но кому я сделала зло? Я прекрасно осведомлена о бедах Отечества. Но что я могу одна? Бегут с заводов крестьяне, где-то вспыхивают бунты – виновата императрица. Да что же я сделаю, голубчик Алексей Григорьевич? Поверь, крепостное право, позорящее нас перед всей Европой, и мне ненавистно. Но отмени я его, помещики уничтожат меня прежде, чем мужики примчатся спасать.