Путь Грифона - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Максимов cтр.№ 3

– Остался в Тбилиси, – ответил Меркулов.

Всеволод Николаевич понял, что кто-то уже доложил Сталину об их недавних неприятных фронтовых приключениях. При уничтожении одной из насосных станций на нефтепромыслах в районе Моздока они вместе с Судоплатовым чуть было не угодили в немецкий плен. А что было делать? Нужно было лично проследить за исполнением приказа. Вот и получилось, что пришлось отстреливаться от прорвавшихся немецких мотоциклистов и уходить в горы вместе с альпинистами-диверсантами.

– Вы как там, на Кавказе, работали? – обращаясь к заместителю наркома, продолжал Сталин. – Погиб видный грузинский чекист Саджая. Адмирал Исаков ранен. Член Политбюро Каганович ранен. Мы не говорим о том, что во время вражеских налётов погибло несколько представителей Ставки.

Не успел Суровцев подумать о причине своего присутствия при этом разносе, как сам Сталин разъяснил и этот вопрос:

– А вас, товарищ генерал, с каких таких пор тянет к авиации? Тоже прежние войны вспомнили? Так теперь надёжная связь между фронтами установлена. Откуда такая любовь к воздушным полётам?

Суровцева впервые за многие годы отчитывали на столь высоком уровне. Чувствовал он себя от этого не лучшим образом. Но уже по своему военному воспитанию он не привык возражать старшему начальнику. А боевой, военный опыт сформировал и другое стойкое убеждение: оправдания и разъяснения бесполезны, когда начальству нужно выговориться. А уж хамить старшему он просто не мог себе позволить, как и абсолютное большинство офицеров прежней армии. Не мог даже возразить в самой невинной форме. Хотя, конечно, мог заметить Сталину, что так называемая «любовь к полётам» у него сформировалась осенью прошлого года при перелёте через линию фронта в Финляндию. Но промолчал. Вместо этого второй раз за день вспомнил строки из пятьдесят восьмой статьи, пункт 1а. «Измена Родине». «Действия, совершённые гражданами СССР в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелёт за границу». «Или перелёт за границу», – ещё один раз повторил он про себя. Теперь он уже больше не сомневался в том, кто виноват в его нынешней беде.

Сталин точно догадался о его мыслях. Не желая больше продолжать разговор, вернулся на своё рабочее место за столом. Присел. Взял в руку курительную трубку.

– Идите! Отчёт о проделанной работе мне в письменном виде. Выговоры получите в установленном порядке.

Нестройно повернувшись кругом, Меркулов и Суровцев направились к выходу из кабинета.

Вождь закурил. Выждал некоторое время. Затем поднял одну из телефонных трубок.

– Слушаю, товарищ Сталин, – ответила телефонная трубка голосом Поскрёбышева.

– Верни генерала, – перешёл на кавказский акцент Сталин.

– А Меркулова? – уточнил секретарь.

– Не надо.

Он максимально использовал своё рабочее время. Сталинский тип руководства, о котором много писали и говорили и будут ещё много писать и говорить, имел и такую особенность: только что привычно произведённый разнос подчинённым избавил его от необходимости выражать благодарность за хорошо исполненную работу. Благодарить он не любил. «Излишние благодарности и почести ещё никому пользы не принесли», – считал Иосиф Виссарионович. Себя, впрочем, причисляя к тем, кто всегда будет вынужден принимать и то, и другое. В целом же он был доволен этими своими подчинёнными. Трусов он не терпел и не выносил. Зная, что и Меркулов, и Судоплатов, и Суровцев ещё и умные люди, был уверен, что если они и рисковали жизнью, то делали это не из глупой бравады, а из необходимости.

– Присаживайтесь, – опять вставая из-за стола, не дав Суровцеву доложить, заговорил Сталин. – У нас с вами есть ещё одно важное дело, которое нужно завершить.

Суровцев присел на указанное ему место за столом для заседаний. Вождь неспешно обошёл длинный стол. Сел напротив.

– У нас сложились взаимопонимание и добрые отношения с вашим бывшим начальником – генералом Степановым, – продолжил разговор вождь. – Не так часто можно встретить политика из числа царских генералов. Генерал Степанов именно такой случай, – сделав ударение на слове «такой», проговорил он. – Советское правительство с благодарностью принимает дар Русского клуба. Продумайте конкретные действия и обратите внимание на саму процедуру передачи ценностей. Должны быть соблюдены все формальности. Вы меня понимаете?

– Так точно, товарищ Сталин!

– Вот и хорошо. По этому вопросу можете всегда обращаться ко мне лично. По другим тоже, если они возникают.

Суровцев не в шутку заволновался. «Может быть, именно сейчас нужно завести разговор об Ангелине?» – подумал он. За какие-то секунды он успел перебрать в голове длинную цепь из рассуждений, сопоставлений и выводов. «Нет. Этого категорически делать сейчас нельзя», – твёрдо решил он. «Само соотношение непростой государственной тайны с его личной драмой может принести непоправимый вред всему личному», – подумалось ему. И если сознание привело к такому выводу, то подсознание выкинуло стойкое предчувствие того, что свои личные дела он сегодня же решит без помощи вождя.

– Товарищ Сталин, хотел бы лично вам адресовать служебную записку, – неожиданно даже для себя самого сказал Суровцев.

– О чём? Может быть, без канцелярской волокиты разобраться можно? Что за вопрос?

– Вопрос непростой и требует анализа. Дело касается дублирования функций наших разведывательных и контрразведывательных органов. В работе Особой группы мы уже сейчас составляем всю дезинформацию для противника, учитывая и особенности структур, и соперничество между немецкими СС, СД, а также их конкуренцию с абвером. Нужно обезопасить наши органы от подобных манипуляций со стороны противника.

– Это хорошо, что вы обратили на это внимание, – после короткой паузы произнёс Сталин.

Мысли такого рода не раз приходили и к нему. Думал он об этом и сегодня. Но, в отличие от генерала, он знал истинную причину такого дублирования. Это нужно было для того, чтобы всегда быть уверенным, что любая недобросовестность, предательство или даже заговор будут раскрыты путём сравнения информации из разных источников. Но в условиях войны мера подозрительности должна иметь свои пределы. «Если мы учитываем организационную структуру немецкой разведки и контрразведки, то немцы тоже не лыком шиты», – согласился Сталин.

– Работайте, – кивнул он. – Василевский вас хвалит, – неожиданно перешёл он к другой теме. – И ещё… Что произошло между вами и членом военного совета Волховского фронта товарищем Мехлисом?

– Простое недоразумение, – уже не раздумывая, ответил Сергей Георгиевич.

– Мне тоже именно так и показалось. До свидания.

Ничего о предстоящем введении погон, как ожидал Суровцев, Сталин не сказал. «Вероятно, это уже решённый вопрос, о котором и говорить ничего не следует», – решил Сергей Георгиевич. Ничего не было сказано и о других аспектах сотрудничества с Русским клубом. Сталин перестроил работу с ним таким образом, что вся информация от Степанова из Америки и от Вальтера из Германии шла теперь напрямую к нему из разведывательного управления НКВД. Часто минуя даже Берию.