След грифона - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Максимов cтр.№ 59

«Слаб человек», – только и можно было сказать, наблюдая за многими партийными лидерами. Но сущим бедствием были их жены. Женушка Троцкого опять же всех переплюнула. Даже посуду в дом из царских сервизов собирала. Нарком просвещения Луначарский ставил ей в заслугу создание домов-музеев и музеев-усадеб. Не понимал, дурачок, что она для себя эти дома-музеи создавала. И начала со своего особняка на Волхонке под пристальным присмотром охраны, почему-то состоявшей из башкир и лезгин. Она и в Кремль не хотела переезжать только потому, что здесь спокойно не поворуешь. А когда переехали, то первые детишки в Кремле оказались – опять же детишки Троцкого. Зиновьев с Каменевым тоже не отставали от своего первого соратника. Как и их жены от своей приятельницы.

Из прошлого постоянно настигали неприятности. Так, в 1926 году ему, Сталину, пришлось отдать приказ перечислить немалую сумму лондонскому миллионеру-мыловару Джозефу Фелзу, с которым, Сталин был уверен, должны были рассчитаться еще в 1921 году. Мыловар предъявил советскому правительству расписку в том, что в свое время выдал депутатам лондонского партийного съезда деньги. Сталин хорошо помнил те события. Действительно неприятно вспоминать. Намотавшись по всей Европе, собраться смогли только в Лондоне. Тогда депутатам не на что было уехать из британской столицы. На славу позаседали! Мало того, Сталин мог в те дни лишиться даже жизни. В каком-то ресторанчике подвыпившие английские матросы приняли его за выходца из британских колоний. Свои почитали диким горцем, англичане приняли, вероятно, за индийца. Только крепкие кулаки Максима Литвинова (настоящее имя – Меер-Генох Валлах), тогда такого же, как и Сталин, депутата лондонского съезда, спасли его от кривых ножей английских моряков. Но это, так получалось, сущие пустяки. А вот то, что под распиской на получение в долг 1 миллиона 700 тысяч фунтов стерлингов, то есть 17 тысяч рублей золотом, стояли подписи всех делегатов съезда, совсем не пустяки. Очень даже не пустяки. Стояли там подписи и Ленина, и Дзержинского, и Троцкого, и Ворошилова, и Красина с Ногиным, и Горького даже. Была и его, Сталина, подпись.

Был еще и такой тайный подтекст у сталинских репрессий. Сталину не нужна была история государства, начавшаяся с получения денег взаймы у буржуев. А люди, дававшие деньги на революцию в России, отличались хорошей памятью. Самой процедурой расчета с лондонским мыловаром Сталин показал, что дивидендов от своего финансового участия в русской революции никому ждать не следует.

Своих партийно-финансовых деятелей, так или иначе связанных с событиями тех лет, он попросту извел. Долг лондонскому мыловару вернул, но отказал в набежавших процентах, дав понять, что больше он ничего не должен. По наступившей паузе в переговорах с лондонским миллионером Сталин понял, что и кредиторы советской власти будут молчать. Не признаваться же им, что они финансировали создание государства, которое совсем их теперь не устраивает. Но больше злило его не это, а то, что он так и не мог до конца узнать, что творилось без его ведома в первые годы советской власти в финансовой сфере молодого государства. Он справедливо подозревал, что творилось многое, что от него тщательно скрывалось по прямому указанию Ленина. «И уж к чему, к чему, а к части золотого запаса империи тогдашние руководители руку приложили, – был уверен Сталин. – Делалось это скорее всего по сговору». Зная характер Ильича, он мог предполагать устные распоряжения вождя. Тот же Яков Ганецкий и Красин, покупая паровозы во все той же Швеции, и производственные машины в Америке, тащили за границу ювелирные украшения и произведения искусства. И не в том дело, что взятки давали, а в том, что бесконтрольно. Это только для крестьян и пролетариев Ильич провозгласил «учет и контроль». Соратники были неподотчетны. Слишком многим был им обязан Ленин. Крепко они его держали за горло. Они и его, Сталина, взяли бы за причинное место, дай он им волю. Горец? Хотели в нем видеть горца? Получите! Да и почему он должен этого стесняться, когда интернационализм того же Троцкого заканчивался моментально, если решалась судьба соплеменника. И куда только улетучивались партийная дисциплина?..

Интернационализм в финансовой сфере своеобразно проявился в деятельности Коминтерна. Сталин не хотел и не мог терпеть такую ситуацию, когда аппарат Министерства иностранных дел молодой республики составлял три тысячи чиновников, а аппарат Коминтерна был ровно в сто раз больше – триста тысяч дармоедов! В первые годы советской власти сеть Коминтерна активно использовалась в разведывательной и подрывной деятельности против зарубежных стран, но был и еще один аспект деятельности, а именно торговля драгоценностями, произведениями искусства и антиквариатом. И подход остался еще дореволюционный. Белая эмиграция не раз поднимала вой о том, что большевики распродают культурные ценности России. Их западная буржуазия слушала, но продолжала скупку краденого. За каждым европейским аукционом можно было без труда распознать деятельность интернационалистов. И опять не в том беда, что ценности продавались, а в том, что вырученные средства расходовались неизвестно на что. Но от государственного финансирования эта орда спекулянтов между тем отказываться не собиралась. Ну как можно было это терпеть?!

Он вернулся к делу белогвардейского генерала. Надо полагать, и у белых было немало охотников до этого золота. И понятно, что там были люди, которые заботились о его сохранности. Неужели им удалось скрыть часть золота от разграбления? Сталин еще раз пересмотрел разноречивые цифры. Получалось, что колчаковцы могли бесследно изъять 700—800 килограммов золота. Во всяком случае, не больше тонны. А может быть, это списали на колчаковцев? Кто? Да кто угодно, кто мог быть назначен Лениным. Очень сильно Сталин подозревал, что Ильич начал вести расчеты за революцию. Это его, Сталина, теперь западные демократы шантажировать опасаются, а в первые годы советской власти все было иначе. А впрочем, Ленин тоже понимал, что чем кровавее будет создаваемый им режим, тем больше у Запада причин помалкивать о финансовой стороне этого проекта.

На Генуэзской конференции на вопрос о выплате долгов царского правительства нарком иностранных дел Чичерин заявил буржуям, что в банках иностранных государств осело не менее 182 миллионов рублей русских денег. Что он имел в виду? Входят ли в названную сумму деньги из золотого запаса, побывавшего в руках адмирала Колчака? Опять ни черта не ясно. И сколько Сталин ни пытался прояснить для себя эту картину, ничего у него не получалось. Чичерин, как и Бухарин, в понимании Ленина были «любимцы партии». Но если Бухарина даже близко не допустили к институту по изучению последствий мировой войны по причине его болтливости, то аристократ Чичерин умел держать язык за зубами. Такой же неразговорчивый был и управляющий делами Совета народных комиссаров Бонч-Бруевич. У него вообще это фамильное – дядюшка его Михаил был начальником царской контрразведки. И опять же вездесущий Троцкий со своей идеей мировой революции. Мало ему здесь было крови! Этот, наоборот, без умолку болтал, но у него болтовня была мечом и щитом, из-за виртуозного владения которыми невозможно было понять, что у него на уме. Революция – дело кровавое, это всем понятно. Он, Сталин, пролил и проливает реки и моря крови, но не льет ее для собственного удовольствия. Как иначе ему быть? Покажите, кто сможет иначе? Однажды приняв террор и репрессии как обычную практику революции, Сталин и мысли не допускал, что революционное переустройство может происходить иначе. Иначе Гражданская война снова выйдет на поля сражений. Террор и репрессии есть не что иное, как упреждение действий врагов. А друзей у советской власти как не было, так и нет. Но садистом он, Сталин, не был. Именно против садистов в первую очередь он и направил первые репрессии. А тот же Троцкий лил кровь в Гражданскую войну так, что даже Ильич ему заметил, что его поведение вызывает среди многих товарищей антисемитские настроения. Да хотя бы цель была! Хотя он уже тогда заявлял: «Цель – ничто. Движение к цели – все». Как Абрам из анекдота. «У меня восемь детей. И думаете, я их люблю? Нет, мне нравится сам процесс». Какое государство собирались они, все вместе взятые, строить с Лениным во главе? Ничего они построить не могли. Все прое... бы, как прое... деньги, из-за которых такие, как он, рисковали жизнью. Что и сумели они сделать, так это только то, что все разрушить и для собственного удовольствия крови попить.