История куртизанок - читать онлайн книгу. Автор: Эдвин Эбботт cтр.№ 155

Батиста сам описал один из наиболее показательных взрывов ее негодования, когда она ему выговаривала: «Ты ведешь себя как мой тюремщик, Ты никогда не оставляешь меня одну. Ты контролируешь каждый мой шаг. Ты будто злобный стражник, который все эти годы меня в чем-то ограничивает. Я задыхаюсь!.. Тебе дерзости не хватает и отваги, ты никаких других языков не знаешь, волосы твои всегда растрепаны, ты даже одеться со вкусом не можешь» {515}.

К 1959 г., когда Мария уже поддерживала отношения с Аристотелем Он асе и сом, создателем и владельцем судоходной линии и авиалинии («Судоходство — моя жена, но авиация — моя любовница», — любил он шутить), ее брак уже разрушался. Их общая знакомая, родившаяся в Чехословакии американская светская львица и бывшая актриса, игравшая как драматические, так и комические роли, Эльза Максвелл, уже представила Марию герцогу и герцогине Виндзорским, парижским Ротшильдам, Али Хану и другим знаменитостям. В 1957 г. она познакомила Марию и Аристотеля, «двух самых знаменитых греков из ныне живущих в мире» {516}. Их встреча побудила Аристотеля пригласить Марию, Эльзу и Батисту совершить круиз с ним и его британскими гостями, в числе которых были сэр Уинстон и леди Клементина Черчилль, на его любимой яхте «Кристина».

«Кристина» отличалась поражающей воображение роскошной отделкой, хотя насчет вкуса, с каким была украшена яхта, можно было бы поспорить. Сиденья высоких табуретов у стойки бара были покрыты растянутой кожей крайней плоти половых членов китов, и Онассису нравилось шокировать гостивших у него женщин, когда он говорил, что они сидят на самом большом в мире пенисе. Онассис главенствовал в мире дизайнерских туалетов и баснословных драгоценностей, изысканных блюд и великолепных особняков, а кроме того, обладал массой свободного времени. Но Марию привлекали не все эти роскошества, а сам Аристотель Онассис — невысокий, коренастый и энергичный кудесник, который был на дружеской ноге со многими государственными деятелями, артистами и представителями международного высшего света. И Ари, как называли Аристотеля близкие, ответил взаимностью на бушевавшую в ней бурю эмоций с такой пылкостью, что все находившиеся на борту «Кристины», включая его жену Тину, с напряжением ждали чего-то непредвиденного и неуместного.

Афина (Тина) Ливанос Онассис была моложе Марии, она в семнадцать лет вышла замуж за Аристотеля по настоянию отца, стремившегося объединить два греческих судовладельческих семейства. Изящная, белокурая, очень красивая, образованная скорее как жившая в Европе гражданка мира, чем гречанка, Тина выполнила основную супружескую обязанность, родив мужу долгожданного наследника Александра и дочь Кристину. К тому времени Тина уже не любила Ари — если она вообще когда-нибудь испытывала по отношению к нему нежные чувства — и получала от других мужчин то эмоциональное и сексуальное удовлетворение, которое он уже не мог ей доставить.

Ари, скрепя сердце, мирился с романами его «крошки» не только потому, что сам изменял ей с самых первых дней супружеской жизни. Незадолго до этого возникло еще одно обстоятельство, вызывавшее его беспокойство и раздражение: его сексуальные возможности существенно ослабли. О мужской несостоятельности супруга Тина с пикантными подробностями рассказывала своим любовникам, в частности двадцатидвухлетнему венесуэльскому повесе Рейнальдо Эррере, за которого мечтала выйти замуж.

Вот в таком состоянии находился брак Онассисов, когда Ари встретил Марию: Тина была влюблена в Рейнальдо Эрреру, а Ари категорически отказывался дать ей развод и — несмотря на периодическую неспособность к полноценной половой жизни — продолжал поддерживать с ней интимные отношения. Положение с браком Марии было немного лучше: она все еще не могла прийти в себя от шока, вызванного тем, что Титта легкомысленно промотал все деньги, которые она заработала. Ей никогда не доставляла особого удовольствия физическая близость с мужем. Она так говорила об этом своей американской подруге Марии Картер: «Время от времени мы должны исполнять наши супружеские обязанности» {517}.

Но в ходе того судьбоносного круиза Ари вызвал у Марии настолько сильную эротическую страсть, что сексуальная связь стала скорее откровением, чем рутинной обязанностью. Кроме сэра Уинстона Черчилля, никто из гостей Ари не мог выдержать общества серьезной и чересчур прямолинейной Марии: они считали, что она страдает самомнением и что ей недостает воспитания. «Мне нравится путешествовать с Уинстоном Черчиллем, — сообщила она своим спутникам. — Это отчасти снимает с меня груз моей популярности». Один из гостей Ари вспоминал: «Мы все ее ненавидели» {518}. Уже очарованный Марией, Онассис ничего не замечал.

Их роман начался с оживленных бесед на греческом языке, в ходе которых Мария и Ари делились воспоминаниями о войне. Они оба от нее пострадали, хотя Марии досталось гораздо больше, как-то ей даже пришлось работать уборщицей, чтобы заработать на кусок хлеба. Мария с Ари засиживались допоздна, лакомились греческими деликатесами и раскрывали друг другу сердце. С тех пор и почти до конца жизни, как говорила Амалия Караманлис, подруга Марии, «единственный человек, который для нее существовал, если не считать ее искусство, был Онассис. Он впервые заставил ее почувствовать себя женщиной» {519}.

Несмотря на то что он в нее влюбился, Ари сказал Марии, что из-за детей никогда не разведется с Тиной, даже несмотря на то, что у той есть любовник, за которого она хочет выйти замуж. Мария испытала потрясение. «Не понимаю, — воскликнула она, — как гречанка может притворяться, что любит одного мужчину, и при этом спать с другим» {520}. Благородное негодование великолепно характеризует Марию! Одной выражавшей ее праведный гнев фразой она заявляла о непричастности к расстройству брака четы Онассисов; защищала Аристотеля от обвинений в том, что он якобы оставляет свою любящую жену; обвиняла Тину в лицемерии и измене и, помимо всего этого, намекала на завершение собственного брака.

Мария была нелюбимым ребенком, которого стремились использовать, и потому недостаточное внимание семьи ей отчасти компенсировали нормы греческого православия. Что касается ее веры, она была благочестива и непреклонна (хотя применяла свои убеждения к собственной ситуации с достаточной гибкостью). Она молила Господа о благословении перед каждым выступлением и каждый вечер молилась, стоя на коленях перед иконой Пресвятой Богородицы. Онассис в значительной степени разделял ее религиозные убеждения, составлявшие существенную часть так сильно импонировавшей ему греческой сущности, которая столь явственно отсутствовала у Тины, находившейся под влиянием распространенных в Англии представлений и традиций. Друг Марии, принц Греческий и Датский Михаил, вспоминал: «Та греческая сущность была сродни провидению, которое в чем-то направляло и ее, и Онассиса. Она была гречанкой по самой своей природе» {521}.

Другой составляющей греческой сущности Марии был греческий язык, которым она владела в совершенстве и — в отличие от Тины — пользовалась им с удовольствием. Ари часами развлекал и восхищал Марию занимательными любовными историями из своего прошлого. В его любимом публичном доме в Смирне стареющая проститутка как-то сказала ему: «Так или иначе, мой милый, все дамы занимаются этим за деньги». Ари хорошо усвоил эту мысль и сказал Марии, что деньги и секс неразрывно связаны.