Внесите тела - читать онлайн книгу. Автор: Хилари Мантел cтр.№ 63

Вакансия одна – место покойного лорда Бергавенни, претендентов двое. Анна горой стоит за братца Джорджа, другой соискатель – Николас Кэрью. Голоса подсчитаны: перед королем огласят имя сэра Николаса. Сторонники Джорджа сразу идут на попятную, заявляя, что ни на что не надеялись: дескать, место давно было обещано сэру Николасу, еще три года назад за него просил сам французский король. Если королева и огорчена, то виду не подает, а королю и Джорджу Болейну без того есть что обсудить.

После Майского дня король со свитой отправляется в Дувр инспектировать строительство, и Джордж сопровождает его величество в качестве лорда-хранителя Пяти портов {8} – должность, которую он, по разумению Кромвеля, исполняет спустя рукава. Господин секретарь и сам хочет съездить в Кале на пару дней, о чем и заявляет, слух о его приезде поддержит гарнизон в состоянии боевой готовности.

Ради заседания капитула Гарри Перси приехал из своих владений в Сток-Ньюингтон. Нужно послать к нему кого-нибудь, говорит он племяннику Ричарду, возможно, ему придется взять обратно свои слова о помолвке с Анной. Я бы и сам поехал, но на этой неделе время расписано по часам. Его ждет Ричард Сэмпсон, настоятель Королевской часовни, доктор канонического права (Кембридж, Париж, Перуджа, Сиена) – поверенный короля на первом бракоразводном процессе.

– Угодили мы в переплет, – только и скажет настоятель, аккуратно раскладывая на столе фолианты. Снаружи ждет повозка, доверху загруженная тщательно обернутыми, дабы уберечь их от превратностей погоды, томами: все документы по делу о разводе, с тех пор как король впервые выказал недовольство Екатериной. Тогда мы были молоды, замечает он. Настоятель смеется, и его сухой клерикальный смех – будто скрип ризничной двери.

– Неужели были? Я успел забыть. А некоторые не только молоды, но и беспечны.

Они хотят заявить о недействительности брака, посмотреть, удастся ли освободить Генриха таким способом.

– Ходят слухи, что при звуке вашего имени Гарри Перси заливается слезами, – замечает настоятель.

– Ну, это преувеличение. В последнее время мы с графом весьма дружны.

Он листает бумаги, всюду натыкаясь на кардинальский почерк: приписки, вопросы, стрелки на полях.

– Возможно, – говорит он, – Анна-королева решит посвятить себя религии, и брак будет аннулирован сам собой.

– Из нее выйдет превосходная аббатиса, – учтиво замечает настоятель. – А что милорд архиепископ?

Кранмер в отъезде, решение отложено на потом.

– Мне предстоит убедить архиепископа, что без Анны продвижение английской Библии пойдет успешнее. Мы хотим, чтобы живое слово Божье звучало в ушах короля музыкой, а не сварливым нытьем.

Он говорит «мы» из вежливости, не уверенный в приверженности настоятеля реформе, но излишняя предупредительность не помешает, а Сэмпсон известен гибкостью взглядов.

– А что до колдовства, – Сэмпсон откашливается, – надеюсь, король пошутил? Если будет доказано, что его величество вовлекли в брак с использованием противоестественных способов, разумеется, его согласие не может считаться добровольным, следовательно, аннулирование брачных обязательств – дело решенное. Однако полагаю, его величество выражается фигурально. Как поэт пишет о колдовских чарах, уловках и любовных ухищрениях возлюбленной. О, клянусь мессой! – восклицает настоятель. – И нечего так смотреть на меня, Томас Кромвель! Я предпочел бы не иметь с этим делом ничего общего. Скорее я соглашусь еще раз стакнуться с Гарри Перси, чтобы выбить из него дурь! Или, того хуже, с Мэри Болейн, хотя, должен признаться, даже имени ее я слышать не желаю.

Кромвель пожимает плечами. Иногда он вспоминает Мэри: что, если бы тогда он уступил ее настойчивости? В ту ночь в Кале ему ничего не стоило вкусить ее прелестей, впрочем, в ту ночь Мэри Болейн пошла бы с любым мужчиной, способным ублажить женщину.

Настоятель мягко прерывает его задумчивость:

– Прислушайтесь к моему совету: поговорите с ее отцом. Уилтшир – разумный человек, несколько лет назад мы с ним были послами в Бильбао, и я всегда ценил его здравый смысл. Пусть уговорит дочь уйти без шума. Избавьте всех нас от двадцати лет скорбей.

Теперь «монсеньор»: он зовет с собой Ризли вести протокол. Отец Анны прихватил собственный фолиант, братец Джордж – лишь себя любимого. Смотреть на него любо-дорого: сплошные узоры, шнуры, ленты, шевроны и прорези. Сегодня на Джордже белый бархат, в каждой прорези пламенеет алый шелк, напоминая картину, которую он видел в Голландии: святой, с которого живьем сдирают кожу. Кожа с икр топорщится над лодыжками, словно мягкие башмаки, но на лице мученика безмятежность.

Он кладет бумаги на стол.

– Буду краток. Вы сами все понимаете. До короля дошли сведения, которые, знай он их изначально, воспрепятствовали бы его женитьбе на леди Анне.

– Я расспросил графа Нортумберленда, – произносит Джордж. – Он настаивает на том, в чем клялся на Библии. Никакого уговора между ними не было.

– Печально. Ума не приложу, что теперь делать. Может быть, вы что-нибудь придумаете, лорд Рочфорд?

– Придумаю. Упечь тебя в Тауэр.

– Запишите, – велит он Ризли. – Милорд Уилтшир, позвольте напомнить некоторые обстоятельства, о которых ваш сын, возможно, слышит впервые. Однажды покойный кардинал вызвал вас к себе и дал понять, что ваша дочь не пара Гарри Перси, потому что род Перси не чета вашему. А вы сказали, что не отвечаете за поступки Анны и не имеете влияния на своих детей.

Судя по лицу Томаса Болейна, можно подумать, его только что осенило.

– Так это были вы, Кромвель! Скрипели пером в темноте.

– А разве я когда-нибудь отрицал, милорд? Тогда вам не удалось разжалобить кардинала. Я и сам отец семейства, мне ли не знать, как бывает. Вас устраивало, что ваша дочь и Гарри Перси зашли дальше, чем следовало. Стог сена и теплая ночь, как любил повторять кардинал. Вы надеялись, что шашни молодых приведут к законному браку.

Болейн ухмыляется:

– А затем король дал понять, что положил глаз на мою дочь.

– И вы пересмотрели свои взгляды, как на вашем месте поступил бы каждый. Я призываю вас подумать еще. Лучше бы вашей дочери и впрямь быть повенчанной с Гарри Перси. Тогда ее брак с королем будет аннулирован, а его величество сможет искать себе новую жену.

Десять лет, пока его дочь кокетничала у трона, Болейн надувал щеки, десять лет, превратившие его в самодовольного богача. Ныне его звезда близка к закату, и он, Кромвель, понимает: отец Анны смирился. Женский век короток, мужчины непостоянны: история стара как мир, никому, даже помазанной королеве, не дано переписать финал.