Картотека живых - читать онлайн книгу. Автор: Норберт Фрид cтр.№ 2

Тонко и убедительно индивидуализированы в романе фигуры властителей лагеря — эсэсовцев Копица, Дейбеля и Лейтхольда. Мы видим живых, отличных друг от друга людей из плоти и крови, а не однотипных страшилищ, схематически иллюстрирующих гнусность нацизма. И вместе с тем, как уничтожающе разоблачил Фрид психологию этих профессиональных палачей! Вот комендант лагеря обершарфюрер Копиц, матерый гитлеровский тюремщик. За десяток лет эсэсовской «работы» он уже пресытился ее «отрадами». В нацистские «идеи» он не верит, его интересуют только нажива и теплое местечко.

«Дейбель и я — тертые калачи, — поучает он новичка Лейтхольда. — В свое время и мы потешались, когда нам впервые доверили хефтлинков, и считали, что можно делать с ними все, что нам вздумается… Но посмотри на нас сейчас. Перед тобой закаленные бойцы, зрелые немецкие мужи, как говорит фюрер… Я, конечно, не говорю, что мы с Дейбелем воплощенные ангелы, у нас тоже есть свои утехи, но, понимаешь ли, более утонченные. И мы иной раз позабавимся, но при этом никогда не забываем о будущем… — Копиц поднес руку к лицу Лейтхольда и задвигал пальцами у него перед носом: «Пети-мети, понял? Это самая большая утеха!» Грязную работу — расправы, издевательства — «утомленный» Копиц охотно перепоручает своему помощнику Дейбелю. Сам он старается выглядеть «дядюшкой Копицем», этаким снисходительным толстяком с фарфоровой трубкой. Но вот в лагере случается чрезвычайное происшествие, последствия которого грозят благополучию самого Копица. И он, спасая свою шкуру, идет на чудовищное по хладнокровной жестокости преступление: организует «стихийное выступление немецких заключенных против евреев».

В других случаях Копиц «почти гуманен» и объективно оказывается «еще не самым худшим эсэсовцем», как уверяет заключенных писарь Эрих Фрош. В отличие от Дейбеля Копиц не садист, он «только хапуга», он не жаждет крови, он хочет, чтобы «Гиглинг 3» стал не лагерем истребления, а «рабочим лагерем нового типа», что устроило бы коменданта, который намерен в тихой заводи отсидеться до конца войны. Писарю Эриху Фрошу тоже нравится идея рабочего лагеря, и он старается сделать все возможное, чтобы ее поддержали заключеные. Так стяжатели и карьеристы из числа палачей и из среды заключенных легко находят общий язык. Две злые силы в лагере — уголовники и эсэсовцы — действуют заодно.

Но есть другая, противостоящая им сила — это заключенные-коммунисты и антифашисты самых различных национальностей: грек Фредо, испанец Диего, немец Вольфи, чехи Зденек и Гонза, поляк Бронек. Поистине международная антифашистская солидарность нашла свое живое воплощение в делах и людях лагеря «Гиглинг 3».

Чешская критика справедливо отметила, что Фрид сумел убедительно показать, какую силу представляли собой политически сознательные узники и как эту силу направляли и умножали коммунисты. Организация труда и быта в лагере была вначале в руках «зеленых», а это значило, что царил волчий закон сильного. Но постепенно такие люди, как Фредо, Диего, Вольфи, связали в единую сеть разрозненные группы и отдельных заключенных, стремившихся отстоять сносные условия жизни для себя и для других. Фрид и здесь не подменяет действительности романтической иллюзией, показывая, сколь сложна работа коммунистической организации в лагере. Привлечь к себе интеллигента Зденека, человека совсем не героического склада, и других узников коммунистам удается не словесным объяснением своей программы и принципов. Мы видим, как они агитируют практически, конкретными делами: они, старшие и более искушенные узники, умело спасают жизнь товарищей, помогают им выходить из тяжелого положения. Коммунисты исходят в своей работе не из абстрактных моральных принципов, которых с почти трагической идейной слепотой пытался вначале придерживаться старший врач Оскар и некоторые другие заключенные. В кропотливой, подчас незаметной работе рождается и крепнет партийная организация.

Особенно выразительно этот процесс описан в заключительных главах романа, где Зденек встречается со своим братом Иржи, пламенным коммунистом, любимцем товарищей. Здоровье Иржи непоправимо подорвано, болезнь убивает его. В последних задушевных беседах братьев завершается духовное становление Зденека, укрепляется уже сформировавшееся в нем коммунистическое мировоззрение. Зденек все больше втягивается в работу подпольной организации коммунистов.

Партийная организация поручила ему налаживать связи с новыми людьми, которые попадают в «Гиглинг 3» из других лагерей. У Зденека своего рода явка для этих новых товарищей. Паролем избран обыденный и естественный вопрос: «Как себя чувствует твой брат?» Вскоре после смерти Иржи в лагерь прибывает новая партия заключенных. Один из новичков обращается к подавленному скорбью Зденеку с вопросом: «Как поживает твой брат?» Зденек начинает было: «Мой брат сегодня утром…», — но спохватывается.

«Заметив веселый взор новичка, Зденек понял, что это не обычный вопрос, а условный пароль.

— Брат чувствует себя хорошо, — быстро ответил Зденек и пожал новичку руку. — Здравствуй, товарищ!»

Простой ответ Зденика, знаменующий его приход в ряды бойцов за то дело, ради которого отдал свою жизнь Иржи, звучит символически. Коммунист Иржи умер, но его место в боевом строю не опустело, для партии он жив: место коммуниста Иржи занял коммунист Зденек.

* * *

Норберту Фриду сейчас 45 лет. Писатель рано вступил на литературное поприще, еще до войны он сотрудничал в рабочей печати и в прогрессивном театре Буриана. В годы гитлеровской оккупации Чехословакии Фрид, как и многие его товарищи-антифашисты, находился в концлагере, был очевидцем всего того, о чем рассказано в его книге. После освобождения, в 1945 году, Фрид стал одним из свидетелей обвинения на судебном процессе по делу военных преступников — эсэсовских тюремщиков из концлагеря Дахау. После войны Фрид много путешествовал. Четыре года он провел на дипломатической работе в Мексике и Соединенных Штатах. В этот период им написаны расказы, вошедшие в сборник «Меч архангелов». Его перу принадлежат две книги о странах Латинской Америки: «Смеющаяся Гватемала» и «Мексика находится в Америке». Пребыванием в странах Латинской Америки навеян сюжет сатирической комедии «Ночь озорства». Поездка в Корею дала Фриду материал для лирической повести-сказки «Утраченная лента», написанной по мотивам корейских народных преданий.

Но самой крупной творческой удачей писателя и его наиболее значительным и глубоким произведением, несомненно, является «Картотека живых».

«В своем романе, — сказал Норберт Фрид, — я хотел еще раз показать, в меру своих способностей, почему нам так нужны мир, свобода и конец всех Гитлеров на свете». Это удалось писателю, и в этом бесспорная актуальность романа. В дни, когда в Западной Гермаяни вновь воссоздаются условия, породившие гитлеризм, когда раздаются голоса новых претендентов на мировое господство, особенно назидательно выглядят картины недавнего прошлого, ярко и правдиво нарисованные Фридом.

Повествование в романе Фрида не доведено до дней разгрома гитлеровской Германии. Закрывая прочтенную книгу, мы не знаем, постигла ли заслуженная кара эсэсовских заправил лагеря «Гиглинг 3». Быть может, они оказались в числе тех, кто сумел ускользнуть от возмездия и сейчас нашел себе новое поле деятельности в Западной Германии. Ярко показав всю социальную и политическую опасность таких последышей гитлеризма, книга Фрида неизбежно приводит читателя к мысли о том, какой серьезной угрозой для человечества является активизация и новые политические авантюры уцелевших Копицев и дейбелей, какой трагедией для народов был бы их возврат к власти.