Вьетнамский кошмар - читать онлайн книгу. Автор: Брэд Брекк cтр.№ 175

У них широкие просторы, у них чистая вода для питья, дикое мясо и ягоды для еды, снегоступы, чтобы навещать соседей, и вволю сосен, чтобы отстроить уютную избушку, в которой можно обогреться и в морозный день и в долгую зимнюю ночь.

В Чилкотине селились люди особенные, о таких слагают легенды. Пол Сент-Пьер, бывший обозреватель из «Ванкувер Сан», писал о них в своих романах, задуманных в Чилкотине. О Пэне Филипсе, например, о Лестере Дорси и Ричарде Хобсоне. Хобсон, пионер из Западного Чилкотина, сам писал в своей знаменитой книге «Трава по другую сторону гор», что Карибу — «это земля, душа которой притягивала меня словно магтнит». Эти чувства нашли отклик в сердцах тех, кого пленила суровая красота этого величественного уголка планеты.

Переправившись через Фрейзер, вступаешь в последний рубеж Канады. Попадаешь в необъявленный временной пояс, который, тем не менее, не измеряется ни часами, ни сутками. Возвращаешься на сто лет назад, и автомобиль становится машиной времени, которая уносит тебя из 20-го века.

Здесь лучшая во всей Британской Колумбии рыбалка. Речка Дин, например, самый подходящий на земле водный поток для ловли радужной форели.

Название «Чилкотин» на языке индейцев-чилкотин означает «люди реки молодого человека»; регион по площади больше штатов Массачусетс и Коннектикут вместе взятых, но живёт в нём меньше двух с половиной тысяч человек. Половина из них — индейцы-чилкотин из резерваций Туси, Анахам, Стоуни, Редстоун и Немайа. Тем не менее вот уже много лет эта страна славится разнообразием промыслов: здесь и скотоводы, и охотники-трапперы, и поставщики снаряжения, и туроператоры, променявшие прерии на трудную жизнь в лесах с чистыми водами.

Просторы здесь широки, а в год выпадает не более 50 мм осадков, поэтому климат суров и лето короткое. В местечке Клина-Клине едва можно насчитать 30 ночей за год, когда температура не падает ниже нуля. Днём может стоять зной до 38 градусов, а ночью вода в ведре покрывается коркой льда. Зимой ртутный столбик часто падает ниже минус 50.

Скот пасётся среди сосен. В реках плещется лосось, озёра полны форели и водоплавающих птиц. Великое множество лосей, оленей, чёрных медведей и медведей-гризли, волков, куниц, кугуаров, большерогих баранов, оленей-карибу и горных козлов — все они процветают в первобытности Чилкотина. А ещё здесь много сов. В сумерках видно, как они начинают охоту, и ночи полнятся шорохами их крыльев.

Городок Татла-Лейк — сердце Чилкотина, как раз посередине между Вильямс-Лейком и лазурными водами Тихого океана. В гостинице «Грэхэм Инн» предлагают отменную еду, а построил её Боб Грэхэм в начале века. Наливай себе кружку дымящегося яванского кофе, выбирай столик, садись и беседуй. Если голоден, попроси у Бруно Кравчика меню. Он владелец этого заведения и так готовит домашние колбаски и пирожки — пальчики оближешь.

Едешь дальше — и въезжаешь в Нимпо-Лейк, главный из окрестных курортов, откуда любителей рыбалки со всего света доставляют к дальним озёрам, где рыба ловится так, что Айзик Уолтон, английский писатель, выпустивший в 1653-ем году книжку «Умелый рыболов», перевернулся бы в гробу. А перевернулся бы от чёрной зависти. Если ты всё ещё хочешь есть, иди в «Дарлаз плейс».

Здесь рай для увлечённых, но сегодня этот рай в опасности; опасность эта появилась в 80-ых и терзает как дурной сон. Дело состоит в вырубке лесов и во влиянии вырубки на окружающую среду. И население Чилкотина до сих пор пытается решить этот спор с лесными компаниями.

Чилкотин — один из последних бастионов Северной Америки, где ковбои и индейцы, как и прежде, живут бок о бок и не ломают голову над тем, что происходит вокруг их плато.

А индейцы живут так, как жили предки: ловят рыбу в реках, ставят капканы, охотятся на дикого зверя в дальних распадках, стерегут крошечные стада на холмистых лугах, которые с незапамятных времён зовут своим домом.

Но они боятся за своё будущее. Они говорят, что если лесные компании вырубят слишком много леса, то новый лес не вырастет. Они говорят, что если вырубить деревья, то высохнут озёра, а дожди смоют почву — почву, в которую веками лилась кровь и ложились кости предков.

Скотоводы тоже зависят от земли, и если земля не сможет удерживать влагу, она высохнет и её развеет ветер, как это случилось в прериях в Грязные тридцатые. Разведение скота с давних пор является неотъемлемой частью жизни Чилкотина, и никто не заинтересован в том, чтобы оно исчезло.

В наши дни резервации Чилкотина живут в унынии. Индейцы говорят, что для них нет работы. Отсюда низкая самооценка и отсутствие самоуважения, и они скулят, и жалуются, и заливают свои несчастья алкоголем, который убивает их. И они это знают. Они говорят, что потеряли свой путь. Они боятся растерять свою культуру и язык, свои ценности и самосознание. Резервации окружены сплошными вырубками, и от этого тяжело поддерживать древний образ жизни. Они говорят, что стало трудно добывать лося и оленей для котла и что без шкур их женщины не могут шить мокасины и другие необходимые предметы.

Они говорят, что нужно защищать землю, на которой живёшь, и что если мы позаботимся о земле, то и земля позаботится о нас. Но если разрушить землю …

Погибнет всё.

Весь народ Чилкотина стремится сохранить жизнь, которой живёт издревле. Это проблема экономики и отношения к окружающей среде, и жители страны Карибу ищут выход. Но борьба в Чилкотине сегодня — это не только реакция на перемены. Это не столько война с повсеместными вырубками леса, сколько движение за превращение всего плато в резерват первозданности.

Это борьба за сохранение земли. Это борьба за сохранение экономического и экологического многообразия, за врачевание земли, чтобы она простила нам то, что мы с ней сделали. Это кризис сознания, при котором человеческий мозг попадает в острое противостояние с самим собой, силясь определить будущее одного из самых удалённых и забытых временем регионов планеты, где величие земли как нигде близко к святости.

И — самое главное — это борьба за то, чтобы было услышано многоголосие разноязыкого Чилкотина, за спасение своеобразия этой страны в грядущих веках, чтобы тот, кто будет жить после того, как мы обратимся в прах, так же мог открывать для себя этот прекрасный край пешком и в каноэ, верхом и на лыжах…

Чтобы жизнь торжествовала ради продолжения самой жизни…

Чтобы охотники и пастухи, индейцы и заблудшие души, живущие на продуваемых ветрами холмах и в неприветливой местности этого плато, остались…

Чтобы рыба, плещущая в его озёрах, и орлы, парящие в его небесах, и пробирающиеся сквозь бурелом медведи и бегущие по речным берегам волки, и гагары, воспевающие его нетронутость, и скот, жирующий на его пастбищах…

Могли сохраниться.

Тогда душа просторов Чилкотина снова обретёт спокойствие и пребудет в вечности. И всё это зависит от нас. Ибо эта земля — наша.

II

Трасса?20, называемая порой «Дорогой Свободы», ведёт к краю плато Чилкотин: здесь земля резко вздымается в Береговой хребет; а потом спускается вплоть до крохотного порта Белла-Кула, расположенного в конце рукава Норт-Бентинкт, глубокого молочно-голубого фьорда, на 75 миль врезающегося в сушу.