Предрассветные призраки пустыни - читать онлайн книгу. Автор: Рахим Эсенов cтр.№ 45

– Сейчас ты уйдешь домой, – глухо произнес коренастый. Нуры тут же вскочил на ноги и в темноте, конечно, не видел, как тот презрительно улыбнулся. – Не вздумай устраивать жене сцену ревности. Ни сегодня, ни завтра… Дойдет это до Мовляма, и он договорится с Аширом, придумают что-нибудь, сделают так, что ты сгинешь с белого света. Сейчас все можно свалить на басмачей. Скоро Мовлям и Ашир приедут в Конгур… Вот тогда и поговори с женой, сведи ее с Мовлямом лицом к лицу – не отвертятся. Поступи так, как тебе подсказывает мужская гордость.

Нуры без приключений добрался домой. Бесшумно открыл дверь – Айгуль даже не пошевелилась, юркнул в постель и, благодаря Аллаха за милосердие, все-таки уснул.

Нуры терпеливо ждал Мовляма, ходил на работу сумрачный. По ночам не сразу засыпал, долго ворочаясь с боку на бок, вздыхая. Тревожно спала и Айгуль, казалось ей, что Нуры плакал, то ли во сне, то ли наяву. На расспросы жены отмалчивался, и, когда она особенно настаивала, Нуры прятал свое лицо на ее груди, до хруста косточек стискивал в своих объятиях ее тело и ласкал, страстно, горячо, как в медовый месяц, словно боялся, что ее отнимут, разлучат с нею навеки.

Два человека спорили в нем. Один говорил: «Айгуль чиста и непорочна, как стеклышко. Душа у нее светлая. Когда ей блудить-то?! Сам посуди: днем и ночью с тобой, с сыном, с матерью Мовляма. Айгуль предана тебе. Аллах ей судья…» Другой человек неотступно ходил за Нуры по пятам и твердил: «Если женщина захочет изменить мужу – ничто ее не сдержит. Даже смерть! Где твоя мужская честь? Ты туркмен… Тогда поменяй свою папаху на платок жены. Айгуль пусть щеголяет в твоем тельпеке, а тебя больше красит бабий платок. Ты, глупец, полагаешься на благоразумие и честность жены? Разве ты не замечал, как она переглядывалась с Аширом? Ты забыл, что она в день свадьбы шутила с Мовлямом? Забыл, как она ударила его сапогом? Давно известно, что женщина – это клубок всех страстей, клубок пороков и бед земных… Бойся ее!..»

На четвертый день, когда Айгуль собралась отвести малыша к матери Мовляма, Нуры пошел с нею вместе. Он с нескрываемой ненавистью смотрел на приветливо улыбающуюся старуху: старая сводница! Еще и улыбается… Наверное, насмехается. В день пять раз правоверной мусульманкой молится, а сын, наведываясь сюда, на глазах прелюбодействует с чужой женой. Видно, в молодости сама была не лучше… Недаром муж у нее умер, Аллах наказал.

Мовлям еще не приезжал. Старуха, судя по всему, о предстоящем приезде сына и не подозревала. Айгуль и Нуры, оставив сына, ушли в поле.

В полдень, когда супруги возвращались домой, соседка, возившаяся у тамдыра, крикнула им издали:

– Мовлям к вам заходил… Сказал, что хочет тебя видеть.

Нуры подозрительно взглянул на Айгуль. Ему показалось, что она покраснела и, чтобы не выдавать своего волнения, отвернулась.

– Дождалась-таки своего… любовника! – зло бросил Нуры, пропуская жену вперед, в мазанку.

– Что ты сказал?! – переспросила Айгуль, думая, что ослышалась.

– Любовника, говорю, дождалась! – злорадно повторил Нуры.

– Ты в своем уме?! – Айгуль вся вспыхнула от гнева и обиды. – Ты…

– Думала, я не узнаю? Давно замечал… Ты продажная тварь! Сука! Переглядывалась с Аширом…

– Как у тебя язык поворачивается! – У Айгуль на глазах навернулись слезы. – Только вчера ты ласкал меня… Как ты мог, если знал, что я… Что твоя жена… – Она не договорила страшных слов, проглотила слезы, горечь обиды и, огромным усилием воли взяв себя в руки, гневно бросила мужу: – Ты сам продажный… Трус! И я докажу, что ты трус.

Слова Айгуль хлестали его! Было почему-то обидно, но не больно. Нуры больше всего в своей жизпи страшился боли. Сызмальства, еще тогда, когда дрался мальчишкой.

– Ты знаешь, наш покойный старейшина рода Аннамурат-ага, да будет ему земля пухом, в молодости был аламаном, – возбужденно продолжала Айгуль. – Не ради наживы, а чтобы аул прокормить. Все его звали сердаром – вождем… Однажды со своими джигитами возвращался он из набега и решил заночевать неподалеку от родного аула. До аула рукой было подать, но вождю так захотелось испытать джигитов. Воля вождя закон. Укладываясь спать, он сочувственно, а может быть, полушутливо сказал своим товарищам: «Всем вам домой хочется, знаю!.. Ребята вы молодые. Давненько дома не были, у многих жены. Соскучились, поди… И все же переночуем здесь, в степи, а утречком двинемся в аул». И лег спать. Как ни был строг приказ, трое джигитов все-таки ослушались, в полночь тайком подались в аул, побывали у своих жен и спозаранку вернулись. Их отсутствие заметили, но никто их не выдал. Утром Аннамурат-ага выстроил воинов и стал спрашивать: «Сознайтесь честно, кто уходил ночью…» Из строя вышел один, за ним второй и, чуть помедлив, третий. «Ну и как, домой сходили?» «Пришел я домой, – начал первый джигит, – застал жену с любовником. Убил обоих и вернулся». «Я тоже застал жену на месте преступления, – горестно признался второй джигит. – Хотел убить обоих, да сбежали они, не поймал». «У моей жены тоже любовник ночевал, – рассмеялся третий. – Я выгнал его, побранился с женой да и забрался к ней под одеяло… А что?»

Айгуль помолчала, словно раздумывая, досказать ли быль? Она понимала, что концовка рассказа больно ранит Нуры. Да он уже незаслуженно оскорбил ее. Айгуль продолжала:

– Аннамурат-ага гневно посмотрел на третьего джигита: «Ты спал с женщиной, предавшей тебя… В тебе нет ни совести, ни чести! Такие люди обычно становятся предателями». И он приказал расстрелять малодушного человека за то, что тот ласкал жену, которая еще хранила тепло чужого тела, за то, что в нем не хватило мужества отвергнуть изменницу… Животная страсть в нем оказалась сильнее разума. Аламаны выполнили приказ вождя – расстреляли того, третьего…

Нуры, вперив глаза в Айгуль, лишь сопел, поношенный тельпек, глубоко сидевший на голове, подчеркивал мощную силу его квадратных челюстей. В эту минуту он был поразительно похож на своего отца.

– Я все сказала, – у пухлых, красиво очерченных губ Айгуль легла упрямая складка. Она повернулась к мужу спиной. – Теперь я ничего не боюсь… Можешь убить меня, не боюсь тебя, не боюсь! Не боюсь!..

Большие глаза Нуры наливались кровью. Он остервенело сорвал со стены винчестер, щелкнул затвором, с шумом загоняя патрон в патронник.

Афганский подданный Мамет Умар Хан под видом торговца часто ездил в 1926–1927 годах из Кабула через Герат на станции Кушка, Тахта-Базар и в Мерв (Мары). Из Мерва он выезжал в Ново-Ургенч. Было установлено, что «торговец» в сопровождении двух турецких подданных связывался с Джунаид-ханом.

В начале июня 1927 года в Ново-Ургенч прибыл афганский разведчик Мир Аллалам Хан Мир Афгани и его спутник индус Нияльсинг Хукуен Синг. Проживая отдельно друг от друга, они встречались с лицами, связанными с Джунаид-ханом.

Историческая справка

– Расскажите, Таганов, как вы веселились на свадьбе этого басмача… телохранителя самого Джунаид-хана! Вы отдаете отчет своим поступкам?! Помните слова Дзержинского? У чекиста должны быть холодная голова, горячее сердце и чистые руки… Вы же запачкали их, пожимали руку бандиту.