Столетняя война - читать онлайн книгу. Автор: Жан Фавье cтр.№ 108

Вслед за этими вельможами, которых непрерывная война сделала командирами-профессионалами, армия Карла V тоже парадоксальным образом стала одновременно армией профессионалов, возникшей из распада прежних компаний, и рыцарской армией, воскресшей после трагедий при Креси и Пуатье.

Сменилось поколение. Иллюзии развеялись, и теоретики чести, кодексы которой хранили рыцарские ордены или трактаты по военной казуистике, потерпели полное банкротство. Ни командиры, ни бойцы армии, возобновившей борьбу в 1369 г., не были теми героями, которые в свое время растерялись и были разбиты на берегах реки Клен [80] . Но они прошли через унижение поражением, пленением короля, расчленением королевства, которое, как все-таки продолжали верить, было основано троянцами отца Анхиза и король которого называл себя «императором в своем королевстве». В бою они проявляли суровость мстителей.

О феодальной армии практически речи больше не было. Конечно, еще прибегали к «общему зову» (semonce generale), чтобы собрать войска, необходимые для быстрого перевода области на оборонительное положение. Но было покончено с ситуацией, когда бароны служили в королевском войске с контингентом, который они были обязаны приводить как держатели фьефа, — контингентом, время службы которого было столь же ограниченным, как и его численность, и который был столь же ненадежен, как сами феодальные союзы. Теперь король нанимал профессиональных солдат, которым он платил и которых содержал. Было покончено с избыточным и бесполезным арьербаном, который, если его удавалось созвать по-настоящему, самим своим появлением надолго подрывал как сельское, так и городское хозяйство. Крестьянам место на поле, ремесленникам — в мастерской, солдатам — в армии. Разве что иногда созывали арьербан отдельной области, чтобы противостоять ограниченной угрозе, как в Руанском бальяже в 1369 г., когда там вдруг появились солдаты герцога Ланкастера.

Это ничуть не мешало набирать в армию баронов — Луи де Сансерр, сир де Понс были такими «наемниками», — и вести сыновей отвоевывать земли, потерянные отцами. Французское рыцарство было не узнать, и Кристина Пизанская воздавала честь феномену своего героя — Карла V:

Рыцарство Франции, словно совсем ослабленное ужасом былых бедствий, было им [королем] разбужено, воспряло и вновь предстало в блеске превеликой смелости и удач.

И добрый рыцарь Фруассар — совсем недавно большой поклонник Эдуарда III и Черного принца — вибрировал в унисон с этим самым французским рыцарством:

Англичане в свое время привыкли говорить, что мы лучше танцуем и водим хороводы, чем ведем войну. Но времена переменились. Они будут почивать и водить хороводы. А мы сохраним свои марки и свои границы.

Если внимательней присмотреться, можно понять, что главным талантом Карла V было умение выбирать капитанов и удерживать их на службе, сохраняя тем самым постоянным состав войск. Капитаны были добрыми рыцарями, выходцами из известных родов, не в традициях которых было пренебрегать военной подготовкой. Конечно, пропаганда исказила образ Бертрана Дюгеклена и лживо выдала его биографию за типичную. Большинство капитанов Карла V училось военному искусству не в драках с мальчишками на перекрестках деревенских дорог. Но король разбирался, кто умеет командовать и кто нет, и без колебаний ставил рыцарей под начало простого оруженосца, если тот показал себя лучшим командиром. Что касается войск, они были опытными и имели навык участия в общих операциях. Благодаря продлению «договоров о найме» король Франции с 1369 г. получал почти постоянную армию. Такое положение вещей его устраивало.

В большинстве капитаны и латники были просто подданными короля, которые шли на службу, потому что земля не могла их прокормить, потому что их сеньория не соответствовала их амбициям, потому что они желали играть роль в масштабе всего королевства. Мотивы графа де Комменжа или Ангеррана де Куси, который командовал своими двумястами латниками, были не теми, что у Бертрана Дюгеклена, прошедшего за пятнадцать лет путь от капитана крепости Понторсон до коннетабля Франции, и не теми, что у каких-нибудь Филиппо Коровы, Бопуаля или Маленького Жана из Лотарингии, которые служили у герцога Анжуйского за десять су в день.

Эти «латники» были выходцами из крупного и мелкого дворянства со всех концов страны и всех уровней общества. Было замечено, что среди них много бретонцев; должно быть, многих земляков подтолкнул пойти на службу Дюгеклен, но Клиссоны или Роганы не нуждались ни в каком рекомендателе. Впрочем, во всем королевстве еще очень живо было представление, что война короля — это дело знати и что для знати естественно жить за счет военного ремесла.

Вассалы в былые времена рассуждали точно так же, когда взамен за воинскую службу получали надежное материальное положение, которое обеспечивал им фьеф. Знать XIV в. не пренебрегала королевским жалованьем, и вполне естественно, что она жаждала таких реальных выгод от войны, как добыча и выкупы. Единственное различие, которое рыцарская мораль делала между благородным латником и разбойником с большой дороги, состояло в том, кого они выбирали в качестве жертвы: одно дело — брать выкуп с побежденного врага, другое — обирать бюргера или крестьянина, угрожая изнасиловать его жену и сжечь его дом.

Численности мелкого дворянства во Франции было вполне достаточно, чтобы предоставить королю пять-шесть тысяч латников, которых он мог нанять самое большее, и две с половиной тысячи латников и тысячу арбалетчиков, которые в среднем образовали постоянные вооруженные силы Карла V, — армию, которая служила круглый год и выходила на смотр каждый месяц, армию, которая охраняла Францию от неприятных сюрпризов.

Незнатные люди, желавшие сделать карьеру в армии, теоретически могли подняться очень невысоко. Они были слугами, сержантами, кутилье. В лучшем случае арбалетчиками. Но Карл V, который лично следил за подбором капитанов и, стараясь обеспечить настоящую оплату солдатам, умел держать в армии только настоящих бойцов, намного выше ценил воинские данные, чем социальное происхождение. В ряды конных латников явно попадали оруженосцы, которые не смогли бы доказать принадлежность к знати. Впрочем, Буало и Бономы [81] почти не пытались скрывать своего низкого положения, и эта двусмысленная ситуации, выгодная для всех, никого не обманывала. Дерутся они хорошо. Им платят как оруженосцам. К черту право! В армии Иоанна Доброго их бы оттеснили на скромные роли. Как себя проявила эта армия?

Когда после поражения при Пуатье развернулось мощное антидворянское движение, охваченные рвением бюргеры были готовы занять место знати. Но их энтузиазм поутих, едва эти чувства остыли. Кто займется их делами, если они отправятся в поход? Кто заставит работать их подмастерьев? Поэтому бюргеры довольствовались тем, что непосредственно касалось их повседневной безопасности: стражей и дозором. Они тренировались в стрельбе из лука и даже из арбалета с тем большим усердием, что король поощрял братства стрелков и что мужчины там встречались, чтобы поговорить и осушить кувшин красного вина. Иное дело — идти в армию. Пусть знать занимается своим ремеслом…