Кавказская слава - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Соболь cтр.№ 77

— Что такое дисциплина, Александрыч? Когда по чужому слову свою жизнь отдаешь?

— И это тоже, — согласился Сергей.

— Тогда запомни — в этих горах и лесах дисциплины твоей просто немерено. Иной раз посмотришь, послушаешь — и страшно становится. Жужжат люди, жужжат, жужжат… А потому встанет человек, молвит слово, и тысячи за тысячами побегут. Убивать и смерть принимать.

— Что же за слово такое?

— Не скажу, потому что не знаю. И никто тебе не ответит до тех пор, пока оно не будет проговорено. Но как только его произнесут, берегись!

Несколько минут они ехали молча. Сергей обдумывал услышанное, Семен не хотел сболтнуть лишнее.

— Все хорошие слова вроде бы уже сказаны, — начал снова Новицкий. — Пророки ветхозаветные говорили, Иисус говорил, Магомет говорил, человек жил в Индии, звали его Шакьямуни, тоже говорил. Что же еще можно сказать, какому народу?

— Ты, Александрыч, человек грамотный, ученый, тебе виднее. Ну а я в простоте своей думаю так: не само слово важно, а время, когда оно сказано. Кем крикнуто, кем услышано. К примеру, попробуй-ка сейчас огонь покресать. Постучи-ка огнивом по кремню, много ли ты подожжешь при эдакой сырости? А летом, при жаре, в степи, урони-ка точно такую искру, так на вёрсты заполыхает трава. Так же с людишками — сто раз им скажешь, но душа сырая и не откликнется. Сто первый же раз услышат и всколыхнутся. Такой верховой пожар побежит, никакими штыками не отобьешься.

— Пожалуй, ты прав, Семен, — медленно протянул Новицкий. — Надо, стало быть, мягчить эти души.

— Куды? В этих краях, Александрыч, мягкому человеку не выжить. Здесь ребятенка сызмальства учат: на удар отвечай ударом не медля. Лучше же всего самому первым ударить. Вот и считай — повернут ли другую щеку или же ткнут кинжалом в отместку. Помнишь, что в Тарках говорили? Кто нынче на нашей-то стороне? Один шамхал, да и тот укрылся…

II

В Тарки отряд пришел несколько дней назад. От Грозной быстрым маршем пробежались до Андреевской деревни, обходя с севера хребет Салатау, переправились через реку Сулак, перевалили Каратюбинский хребет и сумрачным ущельем, разделившим надвое гору Тарки-Тау, спустились к Каспийскому морю.

Жители шамхальства встретили русских радостными воплями. Мальчишки выбегали далеко за пределы аула, топали рядом с солдатами, стремясь ставить босую ногу так же плотно, брызгая в стороны ошметки холодной грязи. Женщины поднимались на крыши и, закрываясь рукавами, следили, как проходят шеренга за шеренгой, рота за ротой. Мужчины выходили перед домами, поднимали вверх ружья, приветствуя защитников и помощников. Отряд дошел до города и остановился в удобном месте, не входя в ворота.

Издали Тарки казались Сергею, уставшему от десяти дней похода, едва ли не земным раем. Он видел высокие стены, купола и минареты мечетей, ожидал увидеть если не Рущук или Силистрию, то хотя бы подобие мусульманского города. Но, только въехав в ворота, оказался в паутине узеньких улочек, заставленных темными саклями, вылепленными из глины.

Владетель тарковский ожидал Ермолова во дворце. Дворцом, впрочем, этот дом можно было назвать лишь из уважения к его хозяину. От соседних строений он отличался только величиной, да еще стеклами в оконных проемах. Да еще у ворот зияла страшная тюремная яма — зиндан, шумная и зловонная.

Трое прислужников, кланяясь и пятясь, повели за собой Ярмул-пашу и его приближенных.

Шамхал остался сидеть, когда Ермолов со свитой вошел в диванную, и поднялся лишь встретить командующего лицом к лицу. Поживший, располневший от прожитых годов и удовольствий, невысокий человек в синей одежде не был похож на жесткого владыку и жестокого воина. Впрочем, и в молодости он не славился отчаянной храбростью. Тем удивительней Новицкому было упорство, с которым он держался за русских. При этом властитель еще старался сохранить чувство собственного достоинства, не унизить себя перед советниками, перед женами, перед народом. Показал генералу на место рядом с собой. Остальные разместились на соседней тахте. Толмач пристроился на ковре.

— Я рад видеть в своем доме грозного начальника русского войска, — начал было цветистую речь владетель.

Но Ермолов прервал его:

— Я тоже рад, что успел в Тарки раньше аварского хана.

— Султан-Ахмет-хан присылал мне своих гонцов, — смутившийся на мгновение владетель решил отвечать чистосердечно. — Он требовал, чтобы мы стали на его сторону. Я решил не нарушать клятву, данную мной Белому царю.

— Государь Александр Павлович, — Ермолов наклонил голову, — щедро жалует людей ему верных и жестоко карает изменников.

— Пока меня наказал брат аварского хана. Хасан, сидящий сейчас в Большом Дженгутае, послал своих людей через границу. Четыре моих аула стали добычей и частью Мехтулинского ханства.

— Разве у властителя шамхальства Тарковского нет надежных людей и храбрых воинов?

Шамхал помрачнел. Он не хотел признавать свою слабость, но и не видел способа показать силу.

— Трудно сражаться сразу со всем Дагестаном. Аварцы и мехтулинцы стали заодно. С ними поднялись акушинцы, каракатайгцы, табасаранцы. К ним может примкнуть и Сурхай из Казыкумыкского ханства. Этот прибой затопит шамхальство быстрее, чем воды Каспия.

— Штыки моих солдат надежнее, чем любая каменная стена, — отрубил четко Ермолов.

— Но даже их согнуло упорство каракайтагского уцмия, — напомнил шамхал.

Новицкому показалось, что у властителя блеснули глаза от радости, что он смог уколоть русского генерала. Против его ожидания, Ермолов не рассердился:

— Генерал Пестель не исполнил моего поручения. Он больше не появится в Дагестане. Я послал туда генерала Мадатова.

Шамхал вскинул голову:

— Этот человек отважен, силен и быстр. Он вихрем промчался по Табасарани. И я слышал, он выгнал уцмия из Башлы и посадил на его место сына покойного Али-хана. Он хорошо придумал — Эмир-Гамза еще горяч, но уже рассудителен. Его любит народ, его слушают беки. Из благодарности он будет верен России. Тогда я понял, что мои Тарки в безопасности, и стал ждать генерала Ермолова.

— Я радуюсь, когда меня встречают друзья, — усмехнулся Ермолов, — и доволен, когда меня не ожидают враги.

— В этом мире иногда трудно отличить хитрого врага от надежного друга.

— Я всегда считал властителя шамхальства надежным другом.

— И аварского Султан-Ахмет-хана тоже?

Ермолов не стал отвечать, только пристально уставился в глаза шамхалу. Тот, поколебавшись, продолжил:

— Султан-Ахмет-хан носит чин русского генерала. И получает деньги соответственно своему званию. Но в своей черной душе он думает только, как поскорее скинуть этот мундир.

— Пять тысяч рублей золотом — очень большие деньги. Белый царь рассчитывал, что хан Аварии будет служить верно и честно.