Смерть сквозь оптический прицел. Новые мемуары немецкого снайпера - читать онлайн книгу. Автор: Гюнтер Бауэр cтр.№ 38

Зуд в местах укусов вшей был настолько нестерпим, что мы невольно расчесывали кожу до крови. Спать во время атаки вшей было невозможно, поэтому по ночам мы отчаянно ловили их, когда они ползли у нас по груди, по позвоночнику или по ногам. Каждый боец за ночь убивал бессчетное количество вшей, раздавливая их пальцами. Тем не менее с нас все равно не сходили следы укусов, что свидетельствовало о том, что части этих тварей удавалось полакомиться нашей кровью безнаказанно. Любимыми местами вшей, в которые они кусали нас, были участки кожи с волосяным покровом и части тела, где проходит много кровеносных сосудов.

Нашим единственным спасением от этого бедствия на передовой стали русские бани, которые мы находили в деревнях. Когда в боях наступало затишье, мы ходили туда мыться так часто, как только это было возможно. После всего пережитого и увиденного, баня казалась для нас буквально островком цивилизации, который словно появился на этой варварской земле из другого мира. В бане мы ощущали себя словно в раю.

Михаэль, как оказалось, никогда не был в русской бане, и мы с Зоммером пообещали ему, что сводим его туда, как только представится случай.

Наше наступление было назначено на утро 2 октября. Ночь перед этим командир роты решил выслать на разведку группу, составленную из бойцов разных взводов. В результате я оказался командиром группы, в которую вошло еще двенадцать бойцов, в том числе Конрад и Михаэль. Зоммера командир роты по каким-то своим причинам решил не отправлять в разведку. Возможно, дело было в том, что у нас был на счету каждый командир взвода. К тому же, отправив нас двоих, командир роты рисковал лишиться сразу двух своих лучших снайперов.

Выступать на задание мы должны были около полуночи, и у меня оставалось еще несколько часов на сон. Однако мне не спалось. Где-то вдалеке, к востоку от нас, раздавались взрывы. Вероятно, это немецкая авиация бомбардировала противника. Эти звуки не беспокоили меня, я давно уже привык к грохоту взрывов. Но я знал, что, даже если наша разведывательная миссия пройдет гладко, на следующий день меня ждет очередной кровавый бой. Я думал об Ингрид, о сыне и своей стареющей матери. Мое сердце сжималось при мысли, что я могу погибнуть и им пришлют уведомление с соболезнованиями. Я не должен был допустить, чтобы мой сын рос без отца.

Думая обо всем этом, я в конечном итоге все-таки забылся коротким сном, но, наверное, всего на полчаса. Потом меня разбудил Михаэль.

— Иваны сейчас, пожалуй, дрыхнут без задних ног! — улыбался он. — Пора нам посмотреть, где они прячутся.

Нашей задачей было провести разведку в перелеске, лежащем к востоку от наших позиций, чтобы проверить, свободен ли он от врага. Ровно в полночь мы покинули свои позиции. Караульные были предупреждены о нашем задании, и мы могли не бояться, что по возвращении нас встретят огнем свои же товарищи.

Я убедил Михаэля не брать с собой на задание снайперскую винтовку. Во-первых, в случае ближнего боя в ночном лесу от пистолета-пулемета МР-38 могло быть гораздо больше толку. Во-вторых, если бы мы попали в лапы русским, со снайперами они бы расправились с особенной жестокостью. Об этом я знал не понаслышке. Во время Смоленского сражения у нас пропал один из молодых снайперов, а через несколько дней мы наткнулись на его тело. У него были отрезаны уши, нос и кисти рук, а кроме того, выколоты глаза. Несомненно, русские проделали с несчастным парнем все это, пока он был еще жив.

Моя группа осторожно двигалась следом за мной. Желтая луна ярко светила над лесом. Мы не произносили ни слова. Только время от времени раздавался треск сломанных веток, которые мы задевали, пробираясь между деревьями. Но все шло хорошо, если не считать того, что пару раз члены нашего отряда падали в незамеченные ими воронки от снарядов. Таких воронок в лесу было много, поскольку он подвергался интенсивному огню с обеих сторон.

Однако напряжение давало о себе знать, и наше воображение рисовало перед нами бойцов Красной Армии буквально за каждым деревом и каждым кустом. Продвигаясь глубже в лес, мы все сильнее потели — то ли от быстрого движения, то ли от нервов. Каждый раз, когда луна исчезала за облаками, небо на востоке вспыхивало, и все вокруг озарялось от осветительных ракет. Мы всякий раз вздрагивали при этом, говоря себе: «Нас заметили!» Но ракеты гасли, и темнота вновь накрывала лес.

Мы уже начинали верить, что в этом перелеске нет русских, когда грохот русского пулемета вдруг разорвал ночную тишину. Мы тут же повалились на землю, но трассирующие пули пролетели над самыми нашими головами. В панике я попытался зарыться руками в землю. Мой живот сводило от мысли, что это конец. Русские пули попали в позвоночник одному из наших солдат. Он заорал от боли, и это привело ко всеобщей панике. Осознав это, я заставил себя собраться: я ведь был командиром и отвечал за своих людей.

— Открыть ответный огонь! — заорал я, и мой крик отрезвил других бойцов.

Через несколько мгновений каждый из наших занял удобную лежачую позицию или привстал на одно колено, скрытый деревьями. И мы открыли ответный огонь. По всей вероятности, нам пришлось противостоять русскому взводу, который был отправлен в перелесок с тем же заданием, что и мы, то есть выяснить, занят ли он врагом.

Я переживал, что со мной нет снайперской винтовки. Она бы здорово пригодилась против пулеметчика. Но тем не менее нам через некоторое время удалось погасить пулемет очередями из своих пистолетов-пулеметов.

Не теряя ни секунды, мы отступили. Кто знает, сколько еще русских было в этом перелеске. Командир роты не был слишком удивлен нашим докладом.

— Русские, вероятно, ждут нашей атаки именно на этом участке, — сказал он. — Тогда мы изберем другой маршрут для наступления и ударим по ним с тыла.

До начала наступления оставалось всего несколько часов, мы пошли спать.

Перед рассветом шел мелкий липкий дождь. Первой в наступление пошла танковая группа с сопровождавшими ее пехотными частями. Вслед за ними двинулась вперед и наша дивизия. Совместно с танковой группой мы должны были нанести удар в стык 30-й и 19-й русских армий Западного фронта.

Мы, снайперы, двигались пешим маршем на расстоянии примерно пятидесяти метров от головы колонны. Неподалеку от нас шла медицинская рота, а также лошади, тащившие артиллерийские орудия.

Через некоторое время загрохотали огромные 150-миллиметровые артиллерийские орудия русских. В ответ ударили немецкие орудия. Это означало, что наша цель уже рядом. Мы зашагали быстрее.

Вскоре нам стали видны огромные вспышки огня, вырывавшиеся из дул русских орудий. Теперь мы были всего в паре сотен метров от советских войск, и по дивизии прошел приказ рассредоточиться.

Еще не рассвело, к тому же небо на востоке было затянуто тучами. Это была не лучшая погода для снайперской стрельбы. Тем не менее наш снайперский взвод продвинулся немного в сторону от наших бойцов, устремившихся в атаку, и, заняв позиции, мы начали выискивать цели.

Я увидел вспышку на конце ствола пулемета, который явно стрелял в моем направлении. Прицелившись, я сделал три быстрых выстрела. Пулемет затих, но вскоре из него снова открыли огонь. Я сделал еще два выстрела и сменил магазин. После этого я увидел вспышки на концах нескольких винтовочных стволов неподалеку от места, где находился пулемет. Я не был уверен, стрелять ли мне по ним, ведь это могли быть и наши бойцы, продвинувшиеся туда. Но через секунду пуля ударилась о край каски одного из снайперов из моего отделения. К счастью, он при этом не был ранен. Но медлить было нельзя, и я начал методично стрелять по каждой вспышке, возникавшей на конце ствола.