Русский капкан - читать онлайн книгу. Автор: Борис Яроцкий cтр.№ 59

Вскоре поползли новые слухи, водка якобы по договоренности с командованием корпуса предназначалась русским пластунам, но пластуны, наступая по гиблым болотистым местам, забыли даже ее запах.

После ночного заморозка, приготовившись атаковать станцию Няндома, солдаты второй роты Четвертого Северорусского полка вместо того чтобы выстроиться в цепь, отправились брать приступом интендантский поезд. С криками «Даешь спирт!» ворвались в пульмановский вагон, где по предположению хранилась водка. Между интендантами и пластунами завязалась драка, перешедшая в перестрелку. Несколько русских солдат прикладами были сброшены с подножки вагона.

Положение спас польский волонтер, служивший поваром в англо-британском легионе. Он выбросил из вагона канистру со спиртом.

– Водка – вся! Нема больше.

Канистру открыли, стали разливать по котелкам. Пили как воду. Брать штурмом вагон не стали. Воспользовавшись паузой, поляк вызвал полевую полицию, уже окопавшуюся за передовыми цепями Северорусского полка. Пьяную роту вернули в исходное положение. Командование полка пообещало подвезти водку, как только красных выбьют из Няндомы.

Красные не выдержали яростной атаки. Станцию пришлось оставить с боем. Наступление приостановилось. Русские ждали обещанной водки. Офицеры предусмотрительно удалились в санитарный поезд.

Солдаты роты «джи» 339-го пехотного полка, наступавшие вслед за русскими пластунами, заняли станционное здание. После сытного ужина, приготовленного волонтерами-галицийцами, расположились на отдых. Американцы ночью не воевали.

Лондон и Вашингтон требовали от своих войск непрерывного продвижения на юг.

Обходы и охваты наступающие применяли все реже, а потом и совсем отказались, когда земля уже не пружинила, а податливо уходила из-под ног.

На откосах насыпей – окопы. Красноармейцы все чаще встречали интервентов штыками и гранатами.

Наспех подготовленные опорные пункты красных интервенты подавляли интенсивным огнем пушечной артиллерии.

Насонов и Тырин еще издали услышали стрельбу русских трехлинеек и короткие очереди американских автоматических винтовок.

– На путях – бой, – коротко объяснил Насонов.

– Значит, янки наступают, – сказал Тырин, поспешая за прапорщиком. – По стрельбе слышно.

Постояли, прислушиваясь. То, что какой-то опорный пункт атакуют американцы, сомнений не вызывало. Они создавали такую плотность ружейно-пулеметного огня, что можно было подниматься в полный рост и шагать прямо на окоп: после такого огня там мало кто уцелел.

Американцы не жалели боеприпасов – получали их с избытком, чего нельзя было сказать о бойцах Шестой Красной армии: каждая «цинка» патронов выдавалась командирам взводов чуть ли не под расписку, во взводах отпускали патроны поштучно.

Привилегией пользовались снайперы. На взвод, а то и на роту была одна снайперская винтовка. Лучшие стрелки проявили себя на стрельбище. Самым метким вручали снайперские винтовки. Гранаты выдавали только тем, кто умеет далеко и точно метать.

Несмотря на скудность снабжения оружием и огнеприпасами, Красная армия Северного фронта успешно сражалась с войсками Антанты.

На всех участках фронта бои шли с переменным успехом. Антанта по-прежнему давила техникой. И когда приходилось отступать, не однажды переходили в рукопашную.

Бойцы это вынужденное движение воспринимали как пружину, которая в нужный момент сжимается. Но когда та же Шестая Красная армия получала пополнение – несколько вагонов патронов и снарядов, картина менялась. Даже голодные бойцы шли в атаку, чувствуя, что родная трехлинейка или пулемет «Максим» может разить врага на расстоянии, а сзади огнем подбадривают свои орудия, поднималось настроение, усиливался наступательный порыв.

Впереди светила победа, и Белое море было таким желанным, что каждый красноармеец уже мысленно представлял дымы уходящих на запад кораблей Антанты.

– Георгий Савельевич, – говорил Тырин, пробираясь по мелколесью, – с нашими в данный момент лучше не встречаться.

– Потому что на нас белогвардейская форма?

– Встречают по одежке. А одежка у нас с иголочки.

– Это на тебе. Так распорядился начальник штаба. Негоже, сказал он, что какой-то мужичок сопровождает прапорщика Белой гвардии. По документам ты солдат 8-й роты 4-го Северорусского полка, кавалер Георгиевского креста. Где твой крест?

Тырин гордо распахивал новую солдатскую шинель с погонами 4-го Северорусского полка. Шинель подбирали и подгоняли на армейском вещевом складе. Особую гордость вызывали у Тырина ботинки с зимними обмотками. Ботинки, конечно, уступали американским, но были на крепкой кожаной подошве, а сама подошва, как и каблук, подбиты медными гвоздями. Такие гвозди не ржавеют, а значит, и держат подметку, пока не износится. Вместо просторной и теплой шапки на лисьем меху боец-кладовщик выдал ему серую зимнюю папаху.

Пока шли, выбирая места где посуше, Насонов учил Тырина, как русскому солдату держаться перед иностранцами.

– А если будут делать замечания? – уточнял Тырин.

– Делай глупый вид и посылай всех подальше. Про себя, конечно.

– Могу и не про себя.

– Нельзя. Они – союзники.

– Но не нам же!

– Но сейчас ты солдат 8-й роты 4-го Северорусского полка. Кстати, полк твой ведет бои на Онежском направлении.

В октябре темнеет рано. Нужно было торопиться, чтобы засветло выйти на сторожевое охранение.

Шли по мокрой лесной дороге, громко переговариваясь, чтобы их услышали на постах сторожевого охранения. Но их так никто и не задержал.

У железнодорожного разъезда наткнулись на колонну грузовиков. Под брезентом – бочки с надписью «Петролиум». В кабине с распахнутой дверцей сидел капрал, на коленях раскрытая консервная банка. Плоским армейским штыком ковырялся в мясных консервах.

Насонов к капралу обратился по-английски, не скрывая американского акцента:

– Дружище, это 310-й инженерный полк?

– А вы кто? Русские? – Капрал рассмотрел форму белогвардейского офицера.

– Угадал, дружище. Мы связные штаба Северорусского полка.

Какого именно полка Насонов уточнять не стал.

Капрал, так и не ответив, какому полку принадлежит автоколонна, лениво жевал консервы.

– Кто вам нужен?

– Майор Этертон, командир батальона.

Капрал рассмеялся, обнажая крупные, как у лошади, зубы, глазами показал на небо. Присвистнул:

– Этертон, ребята, тю-тю.

– Вернулся в Штаты?

– Проглотил русскую пулю.

– А майор Фурс?

– Этот жив. Пока. Вы его спрашивайте в штабе.

– А где штаб 339-го?