Загадка Николы Тесла - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Эрлих cтр.№ 54

— Я буду рада вас видеть. Я свободна. То есть у меня эти дни свободны. Я все время дома. Приезжайте в любое время. Когда вы сможете приехать? Если тронетесь прямо сейчас, то прибудете как раз к ужину. Даже если и задержитесь, то все равно поспеете к ужину, я буду вас ждать. То есть ужин будет вас ждать. Вы совсем сбили меня с толку.

— Мне не хотелось бы вас затруднять…

— Вы нисколько меня не затрудните.

— Так я выезжаю.

— И я выезжаю.

— Куда?

— В магазин! Я сделаю вам стейк, толстый, брызжущий жиром стейк, хорошо прожаренный стейк. Ведь вы, русские, не любите мясо с кровью. Зачем вам мясо с кровью, если у вас кровь — в жилах.

Кровь в жилах у Сарова была. Он ее чувствовал. Она бурлила.

* * *

По телефону все было проще. Находились слова, не надо было думать, куда девать руки, не надо было следить за выражением лица. Они стояли на пороге ее дома, Саров крепко вцепился в ручку чемодана, Фрэнсис нервно мяла кокетливый передничек.

— А шкатулка несколько разбухла за эти дни, — первой пришла в себя девушка.

— Это чемодан, — серьезно сказал Саров, — в нем антикварный кинопроектор.

— Обожаю антикварные кинопроекторы!

— Какой же я идиот! — воскликнул Саров, поставил чемодан, на крыльцо, бросился к машине и вернулся с букетом каких-то неизвестных ему, но красивых и приятно пахнущих цветов. — Вот, это вам, — сказал он, вручая букет.

Фрэнсис, как положено, погрузила лицо в букет и, глядя сквозь причудливые цветы, сказала:

— У меня есть калифорнийское полусладкое вино, они будут отлично сочетаться, — и, улыбнувшись: — Вы не поверите, Пьётр, за последний год мне дважды вручали антикварные кинопроекторы, но цветы — впервые.

— Охотно верю, — ответил Саров, — я поверю всему, что вы скажете.

* * *

Стейк был превосходен, толстый, хорошо прожаренный и в то же время сочный. Вино было, пожалуй, сладковато для такого мяса, но Саров не возражал, его целый день тянуло на сладкое. А после ужина потянуло еще сильнее. Какая пленка, когда напротив за столом сидит красивая молодая женщина? Никуда эта пленка не денется, шестьдесят пять лет пролежала в шкатулке и еще одну ночь пролежит, ничего с ней не сделается. Да и женщина, похоже, не против продолжения банкета, раскраснелась, глаза блестят, изогнулась, приподнимается…

— Ну же Пьётр, я сгораю от нетерпения и желания, — сказала Фрэнсис, — когда же мы будем смотреть кино? Обожаю старое кино!

Получил? Нечего губы раскатывать. Тяжело вздохнув, Саров поднялся, достал из сумки шкатулку, открыл ее, вынул бобину с пленкой.

— Не думаю, что это такое уж интересное кино, — сказал он, — сплошная говорильня, вернее, монолог, монолог Теслы.

— Обожаю слушать умных мужчин! Умный мужчина может заговорить меня до… до чего угодно. Саров немного воспрянул духом. Еще не вечер!

— У вас есть белая простыня? — спросил он.

— Вы очень спешите, Пьётр, — Фрэнсис погрозила пальчиком и сразу же: — У меня темное постельное белье, аквамариновое, антрацитово-черное. Шелковое.

— Я не это имел в виду, — несколько смущенно сказал Саров, — надо сделать экран. Чтобы было лучше видно.

— В России для этого используют простыни? — рассмеялась Фрэнсис. — Ну да, вы, русские, любите подручные средства. Это тупые американцы все покупают в магазине — дрова для камина, желтые листья, чтобы украсить стол в День благодаренья, землю для цветов, экраны, чтобы раз в год посмотреть старый фильм на антикварном проекторе. Пойдемте в студию, у меня найдется, что вам нужно.

Саров, прихватив бобину и чемодан с проектором, поплелся за Фрэнсис. Студия оказалась действительно студией, а не жилой комнатой. Один стол был уставлен какой-то электронной аппаратурой, другой — завален бумагами, на третьем, стоявшим у стены, громоздились электрический чайник, большая банка растворимого кофе, кружка, корзинка с печеньем и флакон с заменителем сахара. На полу валялось несколько листов с рисунками.

«Художница?» — подумал Саров.

— У меня легкий творческий беспорядок, — сказала Фрэнсис, — не обращайте внимания. Ставьте свой агрегат сюда.

Она быстро освободила чайный столик и выдвинула его почти на середину комнаты. Затем взяла пульт, нажала кнопку и вдоль противоположной стены сполз вниз белый экран размерам в аккурат с двуспальную простыню. Саров принялся неловко собирать проектор — а ведь в руках Сэма все казалось так просто и понятно!

— Давайте лучше я, мне эта техника немного знакома, — мягко сказала Фрэнсис и взяла деталь, которую Саров недоуменно крутил в руках.

— Насколько я понял, — сказал он, чтобы заполнить паузу, — это что-то типа хроники, вручение Тесле медали Эдисона. Интересна будет посмотреть на его лицо! Тесла ведь долго отказывался от этой награды, полагая, и, как оказалось, вполне справедливо, что все выльется в чествование Эдисона, которого всегда превозносили до небес во время этой церемонии. И действительно, тот деятель, что открывал торжественное заседание, ухитрился за время пятнадцатиминутного спича ни разу не упомянуть имени Теслы, хотя говорил о переменном токе и о перевороте в технике, который произвела система переменного тока, зародившаяся, как нетрудно догадаться, в лаборатории Эдисона. По преданию, Тесла покинул зал, и его полчаса искали, пока не обнаружили кормящим голубей на площади неподалеку.

— Все, готово, — сказала Фрэнсис, окидывая критическим взглядом проектор с заправленной пленкой. — Сейчас мы убавим свет, удобно расположимся в креслах, нет-нет, Пьётр, вы в этом, а я в этом, — показала она рукой, — и внимательно посмотрим вашу хронику.

Застрекотал проектор, зашуршала пленка, прошли первые кадры, пустые, в каких-то потеках и коричневых пятнах, их сменили кадры, перечеркнутые по диагонали, которые трепетали, как андреевские флаги на рее корабля, потом появились дрожащие титры:

Вручение медали Эдисона Николе Тесле,

Клуб инженеров, Нью-Йорк, 18 мая 1917 года.

Кадры большого зала с рассаживающейся по местам публикой, беззвучно переговаривающейся. Сцена с президиумом. Некто, стоящий на сцене и что-то вещающий, энергично жестикулируя. Взмах руки — и на экране загораются титры:

«Мрак скрывал Природу и законы ее, И сказал Бог: Да будет Тесла, и стал свет повсюду».

Тут действительно вспыхивает яркий свет, высвечивая стоящего с краю сцены высокого худого мужчину в прекрасно сидящем черном фраке и белом галстуке. Титры:

«Никола Тесла!»

Тесла, кланяясь во все стороны проходит к трибуне. Вид зала с аплодирующей публикой, многие встают. Вновь Тесла, он кланяется, прижимая руки к груди, потом поднимает их ладонями к залу, призывая к молчанию. Он открывает рот. И — начинает говорить тихим подрагивающим голосом. «Как на старой пластинке», — подумал Саров и тут же подскочил, беззвучно разевая рот, как персонаж немого кино.