Блицфриз - читать онлайн книгу. Автор: Свен Хассель cтр.№ 16

— Мы научим штатских ублюдков вроде тебя издеваться над армией. Лежать перед статуей короля Тихомила и вонять ему прямо в благородное гранитное лицо.

На другой день этого младшего лейтенанта разжаловали в сержанты и вычли у него четверть денежного довольствия за неуважение к офицеру. Оправдание, что ротмистр был голым и в этом виде очень походил на штатского, нисколько ему не помогло. Более того, он страдал геморроем. Последнее, однако, убрали из рапорта, чтобы сохранить репутацию армии. У офицера никак не может быть геморроя. Этот случай обошелся ротмистру дорого. Его перевели в какой-то жалкий приграничный округ, где люди настолько не доверяли друг другу, что заносили велосипеды с собой в церковь, то же самое делают в некоторых районах Франции…

— Кончай, Порта, — вздыхает Старик, — и полезай в танк. Едем!

— Эта треклятая война мне действует на нервы! — злобно кричит Порта. — Какое она имеет ко мне отношение, черт возьми? Это совсем как со старым Левински, мужским портным с Кёнигсаллее в Дюссельдорфе, специалистом по перелицовке пиджаков. Когда перелицовываешь пиджак, нагрудный карман, естественно, оказывается не на той стороне. Из-за этого вышел громадный скандал во время кайзеровской войны, в один из понедельников шестнадцатого года. Герр обер-лейтенант фон Шлетвейн отдал в перелицовку гражданский пиджак. Когда он впервые надел его, ему встретился гусарский майор и с любопытством спросил, каково доставать авторучку с другой стороны пиджака. Тут обер-лейтенант понял, что с перелицовкой существуют проблемы.

— Да заткнись ты! — кричит Старик. — Плевать нам на твоих дюссельдорфских портного и обер-лейтенанта! Заводи мотор!

— Неужели не хотите узнать, что случилось с Левински, когда его призвали в Седьмой уланский полк, который превратился в пехотный, потому что все лошади были съедены? Их оберcт был не особенно умен в том, что касалось военных дел, и приказал идти в наступление походной колонной. Он был противником всех новомодных тактик, которым учили молодых офицеров.

— Пулеметы не имеют никакого значения, — объяснял он адъютанту, — и я это докажу наступлением походной колонной. Когда эти французы признают наши уланские голубые мундиры, они бросят свои пулеметы и побегут как зайцы.

Это доказательство дорого обошлось кавалерийскому оберсту и его уланам. Французы скосили их всех из этих самых пулеметов. Даже лежа умирающим, оберcт все же всхлипывал: «Пулеметы не имеют никакого значения на войне…» Из всего полка в живых остался Левински, тот самый портной, которого демобилизовали из-за потери ноги, и это…

— Еще одно слово, — шипит Старик, приставив дуло пистолета к затылку Порты, — и я вышибу твои чертовы мозги!

В придорожной канаве за грудой сельскохозяйственных машин и сгоревших грузовиков вкопано 100-миллиметровое противотанковое орудие.

— Огонь!

Рука командира орудия рубит воздух. Снаряд пролетает над первым Т-34. Слишком высоко! Небольшая поправка в прицеле. Следующий выстрел попадает в цель. Орудийный расчет торжествует и хлопает по спине наводчика. Это старый солдат со стальными нервами. Хорошему истребителю танков они необходимы.

Да, это попадание. Но единственный его результат — сноп больших искр из башни, когда снаряд от нее отскакивает.

— Огонь!

Снова попадание! Безрезультатно! Противотанковое оружие стреляет еще и еще, но толку от него не больше, чем от пугача.

— Господи, смилуйся над нами! — испуганно шепчет командир орудия.

— Что это за дьявольское чудовище? — нервозно спрашивает заряжающий. Он впервые видит Т-34. Обычно эти танки действовали поодиночке, а тут их целый строй.

— А говорили, что с Иваном покончено! — бормочет наводчик. Дрожа от страха, расчет орудия смотрит на гигантский танк с невероятно широкими гусеницами, покатыми зелеными боками и громадной пушкой, торчащей из округлой башни с красными звездами по обеим сторонам.

— Беглый огонь! — кричит в отчаянии командир орудия. — Постарайтесь попадать в одно и то же место!

Но результатов по-прежнему никаких. Артиллеристов охватывает страх смерти. Они посылают снаряд за снарядом в одно и то же место стального чудовища, раскачивающегося и злобно рычащего. Оно походя давит своими тридцатью восемью тоннами грузовик вместе с грузом.

Противотанковое орудие стреляет в двадцать пятый раз, снаряд отскакивает от танка противника так же безрезультатно, как и предыдущие.

Внезапно открывается башенный люк. Из него появляется человек в кожанке и грозит кулаком в сторону немецких позиций.

Расчет немецкого противотанкового орудия морально сломлен. Все одиннадцать человек чувствуют себя обреченными и ждут смерти. Это быки, которых выгнали на арену для убоя, а тореадор — Т-34.

Второй подносчик снарядов паникует первым. В отчаянии бежит к лесу со всех ног. Из башни Т-34 вырывается линия трассирующих пуль и оканчивается в фигуре бегущего человека. Четверо танкистов громко смеются. Это месть за Брест-Литовск, где их танки класса БТ крошились, будто яичная скорлупа.

— Чего ж он не давит нас? — спрашивает командир орудия.

— Развлекается, — отвечает заряжающий, обер-ефрейтор, служащий в армии с тридцать девятого года.

Башня Т-34 медленно поворачивается. Опускается ствол 76-миллиметровой пушки.

Громкий выстрел, вспышка взрыва на опушке леса — и немецкая пулеметная группа уничтожена. Пушка снова громыхает, и минометная группа разорвана на куски.

Дизельный двигатель ревет. Из зияющих выхлопных труб вырываются языки пламени. Тяжелый запах жженой солярки обдает дыханием смерти расчет противотанкового орудия возле дорожного заграждения.

Заряжающий прикуривает сигарету от горящей еловой веточки, садится на ящик с боеприпасами, задумчиво смотрит на плывущие в небе серые облака и глубоко затягивается. С небрежной улыбкой смотрит на Т-34, потом тычет большим пальцем в бок командира орудия.

— Ленау, ты проиграл свою войну! Вскоре удобришь собой подсолнечные поля русских, а следующим летом московские метельщицы улиц станут есть тебя в виде сталинского шоколада [33] . Доблестные воины нации господ будут съедены недочеловеками!

Он протягивает фляжку товарищу.

— Приложись! Если выпьешь достаточно, то может, не ощутишь поцелуя смерти.

— Думаешь, умирать мучительно? — спрашивает командир орудия, глядя со страхом на Т-34, светящий башенным прожектором влево от них.

— Ни разу не пробовал, — смеется заряжающий, — но повидал немало смертей. Одни икнут и кончаются. Другие жутко орут. Если наш друг в этом стальном гробу раздавит нас напрочь, мы даже не поймем, что умерли, но если только оторвет ноги, это будет не особенно приятно.

— Я покончу с собой, — говорит командир орудия и спускает предохранитель «парабеллума».