Блицфриз - читать онлайн книгу. Автор: Свен Хассель cтр.№ 12

Полицейские вытащили дубинки, и мой друг пребывал в блаженном бессознательном состоянии, когда его волокли в седьмой участок. Жандармский ротмистр Зауэрфлейш приехал в город и устроил Мюллеру-второму разнос после приятного разговора со штабом Третьего управления в Берлине.

После этого унтер-вахмистр Мюллер-второй и мой друг отправились в пивную «Продажный полицейский» на углу Эрикаштрассе и Германштрассе спокойно попить пива. На обратном пути они блаженно пели:

Господи, дай мне войти

В небесного рая врата.

Господи Боже, прости,

Если я уже опоздал!

— Наше общество построено на наших ошибках, — икая, произнес унтер-вахмистр Мюллер-второй перед тем, как они уснули, крепко обнявшись.

— Зачем ты все это мне рассказываешь? — спокойно спрашивает обер-ефрейтор из люфтваффе.

— Чтобы подготовить тебя к пути в Берлин. Тебе придется пройти жуткие испытания в путешествии по нашему трехмерному национал-социалистическому государству.

— Протестую! — негодующе кричит Юлиус. — Это государственная измена, враждебная пропаганда!

— Что это еще за чучело? — удивленно спрашивает обер-ефрейтор из люфтваффе.

— В каждом хорошем цирке есть клоун, — улыбается Порта. — А у нас в пятой роте есть унтер-офицер Юлиус Хайде.

— Каких только помешанных типов не встретишь в армии, — вяло вздыхает обер-ефрейтор. — Кстати, добрался твой друг со своим срочным донесением до Берлина?

— Да, в конце концов добрался, — продолжает Порта, — но когда адъютант начальника штаба взглянул на дату, на лице его появилось странное выражение. Прибудь донесение вовремя, оно могло бы изменить историю мира. Моего друга арестовали и посадили в Гросс-Лихтерфельде. Видел бы ты перечень обвинений, которые ему предъявили! Мой друг понял, насколько проще и спокойнее торговать использованными бутылками, чем служить связным для немецкого генерального штаба. Военный прокурор тешился им три или четыре недели. Пришел плотник и снял с него мерку для гроба. Потом Девятый армейский корпус потребовал отправить его в Страсбург. Он долгое время числился у полиции вермахта в дезертирах, а тут, к их удивлению, оказался в тюрьме по решению Третьего управления Генерального штаба. Это им показалось несколько огорчительным. В Лейпциге мой друг встретил герра Люске, тот владел там подпольной бойней и пригласил его пообедать «нелегальной свининой с кислой капустой» и запить ее пивом. Когда они сидели за столом…

— Почему ты все еще здесь? — раздается гневный крик. — Я же приказал тебе отправляться к рейхсмаршалу! Ложись! Отжаться двадцать раз.

С невероятной медлительностью и полнейшим безразличием обер-ефрейтор опускается перед своим офицером и начинает отжиматься.

— Не сгибай так сильно руки в локтях, — шепчет Порта. — Будет легче.

— Встать, обер-ефрейтор, — хрипло кричит лейтенант, внезапно поняв, что лишь превращает себя в посмешище.

Обер-ефрейтор лежит несколько секунд, притворяясь, что потерял сознание. Это действует почти всегда. Отжимания в прусской армии запрещены. За годы они стали причиной разрывов множества кровеносных сосудов, и если подобная история дойдет до трибунала, то может иметь неприятные последствия.

— Твой офицер хочет, чтобы ты встал по стойке «смирно», — говорит с набитым зельцем ртом Порта.

Лейтенант, не подумав, подходит к нему.

— Ты! Обер-ефрейтор! Молчать! Разве не видишь, что обращаешься к офицеру люфтваффе?

— Никак нет. Сейчас я ничего не вижу. У меня закрыты глаза. По приказу моего командира полка, оберста [28] Хинки. Армейские наставления запрещают раздражать механика-водителя танка или поручать ему непроизводительную работу. Как только танк останавливается, механик-водитель должен отдыхать!

Офицер издает какие-то странные звуки, вращает глазами, цвет его лица меняется.

Порта смотрит на него с любовным выражением. Словно на только что вернувшегося любимого блудного брата.

— Прошу разрешения задать лейтенанту вопрос. Знает ли лейтенант герра военного прокурора Плацека из Винер-Нойштадта?

Офицер люфтваффе в изумлении смотрит на Порту.

— Военный прокурор Плацек был душой гарнизонной тюрьмы, — продолжает Порта с дружелюбной улыбкой. — Каждого вновь прибывшего он встречал такой вот замечательной речью: «Сознавайся, преступник, и тебе здесь будет хорошо. Откажешься — Бог и церковь в ужасе отвернутся от тебя. Почему ты здесь, меня нисколько не интересует. Я хочу знать, что ты делал до того, как власти тебя разоблачили. Расскажи мне об убийстве в доме номер двадцать семь по Кертнерштрассе! Тогда обретешь во мне верного друга, который будет помощником тебе на суде».

Большей частью заключенные отказывались признаваться, но иногда герру Плацеку попадались разумные люди. Например, оружейный мастер Кляйнхаммер, которому признания доставляли большое наслаждение. Он признался не только в убийстве на Кертнерштрассе, но и в бессчетных других нераскрытых убийствах по всей Центральной Европе. Военный прокурор и оружейный мастер несколько месяцев наслаждались обществом друг друга. Но когда трибунал начал подсчитывать, оказалось, что герр Кляйнхаммер должен был совершать по убийству ежедневно, начиная с трехлетнего возраста. Это не было большой проблемой для юристов и судебных психиатров. Но в довершение всего защитник доказал, что оружейный мастер Кляйнхаммер никогда не покидал Тироля. Он родился в Инсбруке, ходил в школу в Инсбруке и был официально зачислен в Шестой артиллерийский полк в Инсбруке. Ближе всего он был к иностранному государству, когда нес пограничную службу на перевале Бреннер. Когда трибунал оправдал этого массового убийцу, о котором говорили много месяцев, сделав ему лишь предупреждение, поднялся большой шум.

Защитник получил большой разнос за оскорбление, нанесенное армии тем, что спас своего клиента. Его отправили в Зальцбург, где им занялся другой трибунал. Председателя трибунала перевели в Клагенфурт, где его в тридцать девятом году пырнул ножом парень из Триеста. Обыкновенное убийство ради ограбления для виду превратили в политическое. Черноглазого убийцу повесили в отместку за что-то другое — не помню, за что именно, но, кажется, это имело какое-то отношение к герру Джодонни с одного из островов, где производят стекло.

— Хватит, хватит, обер-ефрейтор, — кричит лейтенант в отчаянии и начинает жутко тараторить.

— Приказываю тебе отправляться в Берлин, — пищит он напоследок.

— Очень жаль, но, боюсь, это невозможно, — терпеливо улыбается Порта. — Мне больше всего хотелось бы оказаться в Берлине. Знаете «Сидящего медведя» в Бернаунергассе? Там есть панельная проститутка, Тощая Лили, маршрут у нее между «Цыганским погребком» и «Медведем». Зимой ее можно увидеть разыгрывающей знатную даму в турецкой кофейне, где изящно держат чашечки двумя пальцами. С ней случилось то же самое, что с герром Пампелем, который разбавлял водой пиво…