Штрафбат. Закарпатский гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Гайдук cтр.№ 27

Не раз и не два убедившись на деле в интуиции этого карточного шулера, порой почти сверхъестественной, Андрей поднял глаза на Мазина:

– Твое слово, Иван?

– А что, у нас есть выбор? – хриплым вороньим клекотом отозвался Крест. – Что, Шайтан, Писка, Волк или Пикадор будут мазу за кого-нибудь держать? А? Чего молчите?

Он вскинул тяжелый взгляд на Бокшу:

– Пожалуй, Мося прав, Андрей, полностью прав. И тот факт, что он за него мазу держит… Короче, так. Мы с тобой его знаем по зоне, знаем то, что он никогда не состоял в кумовских суках , хотя ты помнишь нашего кума, он даже центровым головешки набок сворачивал, как курятам, а Мадьяр так и остался князем .

Крест вздохнул и, словно просил прошения у высокого собрания, широко развел руками:

– Ну а если и поломала его война…

– Короче, – закончил за него Пикадор, – кто не рискует, тот не опохмеляется шампанским.

– Мил-л-лок! – воззрился на него Писка. – Да ты хоть раз опохмелялся шампанью? Это же такая рвота… не проблюёшься. Вот, скажем, принять по сто граммчиков той слезинки сорокаградусной, что у нашего командира в загашнике хранится…

И заржали все разом, словно решили неподъемную задачу. Впрочем, так оно и было. Назревал первый выход в город, очень тихий выход и аккуратный, и надо было окончательно определиться с тем человеком, с которым можно будет вести дальнейшую игру.

– Ну что ж, Мадьяр так Мадьяр, – подытожил Бокша, – иного я и предполагать не мог. И если он не ссучился за эти годы, уже завтра сделаю ему приятное.

– Что, думаешь самолично встретиться с ним? – без особого энтузиазма в голосе спросил Крест.

Бокша утвердительно кивнул головой, хоть и понимал озабоченность Креста.

– Да.

– Но может, все-таки я пойду? Он ведь и меня неплохо знает. На одной делянке лес валили. И если вдруг чего не того, так все-таки ты здесь нужнее, чем я.

– Исключено! – сказал как отрезал Бокша. – Первая встреча, считай, забойная, и от неё будет зависеть многое. Так что ты остаешься вместо меня на базе, а я с утречка подамся в город. Надо будет к базару успеть да по барахолке прошвырнуться. Воскресенье – это базарный день, вся мукачевская братва и залетные подадутся на промысел. Кто-нибудь обязательно должен засветиться.

– Что ж, может, ты и прав, – не стал настаивать на своем Крест. Только спросил: – Кого думаешь взять для прикрытия?

– Халмуратова с Серегой Торопчиным.

– А почему не меня с Волком? – возмутился Пикадор. – Мы и ножами работаем лучше, и…

– Надеюсь, до этого не дойдет, – осадил Юрасова Бокша. – А почему, спрашиваешь, Писку с Шайтаном беру, а не тебя с Антоном, так это только потому, что Писка – это Писка, да и Шайтан, оказывается, еще тот ходок по чужим кошелькам да карманам. А нам сейчас капуста как воздух нужна будет. И белокочанная , и цветная .

Бокша окинул взглядом своих бойцов.

– Еще вопросы будут?

– Будут, – моментально встрепенулся Волк.

– Ну?

– По сто граммчиков нальешь? Наркомовских.

Андрей покосился на Креста с Шайтаном, однако и старый медвежатник и не менее заслуженный гоп-стопник скорбно молчали, потупив глаза, словно накануне освобождения их пытал сначала хозяин зоны, а потом уж и пастор одним и тем же вопросом: «Обещаешь, что за старое на воле не возьмешься?», и они, честные авторитетные воры, не могли сказать столь простенькое «Да!».

– Ладно, хрен с вами, – поддался Андрей, – две бутылки по кругу, и более ни капли.

* * *

Вживаясь в легенду «Часовщика», мастера своего дела, который намерен пустить корни в приглянувшемся ему тихом закарпатском городке, ласково-уютном и столь же гостеприимном, в котором смешались все языки, наречия и акценты Восточной Европы и Западной Украины, Тукалин облюбовал себе небольшую комнатенку для жилья в просторном доме вдовой гуцулки. Та согласилась «сдавать пану часовщику» довольно светлую пристройку к дому, дверь которой выходила не в палисадник, а сразу же на улицу, что было весьма удобно и для него самого, и для Христы Феодосиевны, и для будущих клиентов, которых должна была привлечь вывеска-зазывалка, приглашающая чинить вся и всё, что когда-то тикало в ваших карманах, на стене или украшало кисть руки. Уставшая от одиночества пятидесятилетняя вдова, потерявшая в войну и мужа, и единственного сына, была до смерти рада такому жильцу и сразу же поставила его «на довольствие», пообещав, что «всё это будет стоить суще малые гроши».

«Пан часовщик» был весьма доволен, тем более что сваренный Христой борщ был на несколько порядков вкуснее того казенного варева, от которого частенько начинала долбить изжога, а выставленная хозяйкой дома к обеду бутылка с самогонкой превращала мукачевскую командировку в какой-то невероятно приятный сон, который, к великому сожалению, должен был когда-то закончиться.

Плотно закусив, Тукалин попросил разрешения воспользоваться стареньким столом, который, видимо, всю войну без дела простоял в пристройке. Поставил его вплотную к окну, предварительно протерев от пыли стекла и разложив на столе хранимые в заветном чемоданчике инструменты мастера-часовщика и лупы на резиночках, чтобы удобнее было работать, вышел на улицу и приколотил над входом в свою мастерскую вывеску-зазывалку, самолично нарисованную на фанерном листе.

Когда слез с лесенки, перекладины которой едва держались на проржавевших гвоздях, и чуток полюбовался делом рук своих, из дома напротив вышел мужик с вислыми белыми усами, остановился посреди улицы и, кивком головы поздоровавшись с постояльцем Христы, поинтересовался как бы между прочим:

– Шо, на самом деле пан часовщик? А то Христа бегала тут, хвалилась, да люди не очень-то поверили.

– Что так? – удивился Тукалин.

Сосед невразумительно пожал такими вислыми, как усы, плечами, на которые был наброшен легкий выцветший кожушок.

– Почему не поверили? – уточнил он. – Да вроде бы как война еще не кончилась, а тут на тебе – даже часы можно починить. К тому же, если верить Христе, пан часовщик – русский.

– Русский, – подтвердил Тукалин, – самый настоящий русак. А что касается войны… Так ведь она скоро закончится. Фашиста уже под самым Берлином бьют.

– Бьют-то они вроде бы как и бьют, – философски заметил усач, – да только добьют ли до конца? Люди говорят, будто в Венгрии идут бои и вроде бы как никто не думает сдаваться.

– Добьют! – заверил соседа Тукалин. – Слово солдата даю!

– Шо, настолько сильно уверен?

Тукалин только хмыкнул на это.

– А куда ему на хер деваться, фашисту этому?! Били, бьем, а скоро вообще головешку открутим.

Он подхватил лесенку, однако прежде чем скрыться за дверью, над которой теперь красовалась вывеска-зазывалка, повернулся лицом к соседу: