КОГИз. Записки на полях эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рябов cтр.№ 102

Когда Соловьев, уверенно постучав, вошел в кабинет замдиректора, Александр Федорович проводил оперативку, точнее – уже заканчивал, потому что начал безадресно кричать. Хотя, увидев Сергея, чуть стих.

– Ты – от Бойко? Присядь вон там, у двери, обожди маленько. Мы уже закончили. – И снова обратился к сидящим вдоль стола: – Зачем же я вам унитазы-то финские во всем институте поставил, если вы ими пользоваться не умеете. Привыкли у себя в деревне ходить на дырку. Все засорилось, все течет! Так ведь финки-то вату свою туды не суют! Скажу сантехнику Василичу чтобы он вам чугунные желобки на всех этажах снова поставил – пусть журчит. Как хорошо раньше было – ничего не засорялось, хоть корову запусти.

Планерка закончилась, все разошлись, кроме невзрачного мужчины лет сорока, который сидел на отдельном стуле около окна в сапогах и не снимая кепки.

– Коля, – обратился к нему замдиректора, – ты мне нужен.

– Федорыч, мне директор велел за калькой ехать. Он сказал, если сегодня кальку не привезу, то завтра институт встанет. Два рулона по двести килограммов – кровь из носа, или будет гореть синим пламенем весь проект Уренгой – Помары – Ужгород.

– Коля, пусть директор за калькой сам ездит, на своей «Волге». А ты – снабжение. Я же не прошу у изыскателей «шишиги», хотя все их ремонтирую. Ничего не случится, завтра – за калькой. А сегодня я договорился с Дедом – Бойко. Дуй на мясокомбинат и получи там четыреста батонов колбасы и суповые наборы. Чай, надо о людях сначала думать. Кальки не будет – денек посидят в кабинетах, поболтают, а вот колбасы не будет – так они назад все по своим деревням разбегутся. Так что чеши на мясокомбинат, а по пути заскочи в бухгалтерию: пусть девчонки всех по отделам предупредят, что ты за колбасой поехал.

Водитель-снабженец вышел, и Сергей пересел за стол, поближе к Федорычу.

– Тебя как зовут?

– Сергей!

– Так вот, Сергей, – начал без разминки замдиректора, – прямо сейчас поедешь на Легбумснаб и получишь там по своим фондам пять дубленок, ну – белых полушубков. Ты все свои фонды знаешь?

– Ну, нет, не все еще, – Сергей даже как-то замешкался, не ожидая такого напора от нового знакомого.

– Ну, и правильно! Важнее чужие фонды знать – свои-то всегда посмотреть можно! Так вот – один полушубок моему Николаю отдашь, а то видел – каков: ходит, как подпасок из нашей деревни, у того хоть ни отца, ни матери нет! Надо же думать, что у Верова работаешь: приходится иногда с солидными людьми сталкиваться. А этот ведь и зимой в драной фуфайке ходить будет. Два отвезешь Виктору Степановичу Шмырдину, – Федорыч начал зажимать пальцы перед носом Соловьева. – Я с ним вчера говорил – он тебя сегодня или завтра ждет. Еще один – начальнику станции техобслуживания АвтоВАЗа Крымову. А пятый – тебе про запас, куда хочешь, девай! Разнарядку и доверенность на получение одного из «канонов» Шмырдин вчера отправил почтой Уткину в Союззарубежгазпром. Второй комплект таких же документов для тебя лежит у него в приемной. Уткин получит документы, наверное, послезавтра. Вот кто из вас первый успеет, тот и откусит японскую игрушку. Фургон отправь в Одессу сегодня.

В Одессе было жарко и душно, хотя морем пахло даже в центре города, около Главпочтамта, где Соловьев договорился встретиться со своим водителем-экспедитором с комбината Сашкой Платоновым. Сам же из Москвы Сергей прилетел на самолете. Билеты брал по министерской броне, в аэропорт ехал на шмырдинской черной «Волге» с госномерами. Только там, в Москве, в высоких кабинетах, Соловьев в полной мере оценил силу, нет – точнее, магию имени Бойко: двери открывались, начальники вставали по стойке «смирно», секретарши улыбались с любезностью.

Платонов неожиданно оказался с десятилетним сынишкой Вовкой, и Сергею пришлось почти час трястись в законопаченном фургоне, сидя на старой разбитой табуретке, пока они добирались до грузового порта в Ильичевске, за тридцать верст от Одессы, на своем грузовике-фургоне. Он попробовал открыть небольшую форточку, которой был оборудован кунг, но это только прибавило пыли, и пришлось терпеть.

Ворота порта оказались закрыты, и перед ними не было ни одной души, да и за воротами ни машин, ни людей. В проходной каптерке сидели сержант в милицейской форме и какая-то мужеподобная баба во фланелевых шароварах и темной полотняной куртке. Соловьев попытался с ними заговорить, но те вместе одновременно посмотрели на него, как на пустое место, и продолжили свою неторопливую беседу. Однако тут же на подмогу Сергею пришел Платонов, он зашел в каптерку с бутылкой водки и колечком копченой краковской колбасы. В глазах местных жителей появился интерес, и они уже со вниманием посмотрели на Соловьева, как бы молча предлагая повторить им его вопрос. И вопрос был понят: баба тут же куда-то позвонила и объяснила, где находится общежитие для командировочных и где их уже ждут. А Сашка Платонов четыре раза хлопнул дверкой и, выматерившись, упросил сторожей пропустить машину на ночь на территорию порта. Сторожа не отказали, им хотелось побыстрее избавиться от приятных, но нежелательных гостей.

– А зачем ты машину-то загнал в порт? Теперь пешком шлепай до общежития.

– Зато утром не надо будет с пропуском мучиться. Утром здесь очередь будет машин двадцать. Вот увидите, Сергей Сергеевич, еще спасибо скажете.

– Ну, утром посмотрим.

Платонов оказался прав: несмотря на ранний час, а пришли они в порт к началу рабочего дня, территория напоминала если и не муравейник, то одну из центральных городских площадей. Перед воротами стояла очередь из трайлеров и фургонов, а за ними сновали шустрые кары, какие-то самодвижущиеся тележки, монтировались и демонтировались конвейерные ленты, и десятки вращающихся огромных портовых кранов довершали картину полного индустриального Вавилона.

Сергей для начала, чтобы полностью проникнуться и поразиться величием человеческих возможностей, подошел к краю бетонного пирса и с минуту постоял у ржавой стальной стены только что освобожденного от начинки танкера. Эта стена, борт корпуса, возвышалась над бетонной площадкой метров на двадцать, кое-где свешивались с нее гирлянды мидий и болтались высохшими мочалками старые водоросли. И трудно было себе представить, что это корабль, потому что и в длину стена тянулась неведомо куда; по крайней мере, без прикидок было понятно, что футбольное поле много короче.

Если последние сорок восемь часов Соловьев не очень хорошо понимал, что он делает и как будет выглядеть конечный результат их совместной с Дедом авантюрной операции, то в приемной начальника торгового порта он понял, что его ведет уверенная и удачливая рука судьбы. Приемная казалась невероятных размеров: с журнальными столиками, диванами, конференц-столом, вешалками вдоль стен; чувствовалось, что в ожидании положительного результата некоторые страждущие иногда здесь просто жили. Но сегодня Сергей был или первым посетителем, или, по крайней мере, единственным. В глубине приемной, ближе к огромным, горизонтальным, занимающим почти всю стену окнам, стояли два симметричных полукруглых стола с печатными машинками и с несколькими телефонами. За столами сидели две симпатичные женщины одного возраста с Сергеем: лет по тридцать. По каким-то неуловимым деталям он понял, что это не простые секретарши «подай-принеси», а настоящие секретари-референты с высшим образованием, причем специальным, и они здесь обладают определенными полномочиями. Внешность их впечатляла контрастом. Одна из них, с широким лицом, светло-русыми, почти соломенными волосами, курносая и вся в веснушках, постоянно улыбалась и готова была хохотать, если бы нашелся повод, зубы ее, хотя и редкие, но очень крупные, блестели, украшая ее полуоткрытый рот. Вторая представляла собой совершенно другой тип: лицо овальное, волосы черные прямые, и Сергей мог бы счесть ее принцессой каких-то восточных кровей, если бы не цвет глаз: голубой, почти бирюзовый. И разрез глаз был чуть-чуть наклонный, как на картинках, а может, она их так подкрасила. Вообще-то Сергей не знал, как должна выглядеть настоящая восточная принцесса, но к встрече он был готов. Он заранее на сегодня решил выбрать тон комсомольского активиста среднего звена и, приближаясь к столам, уже на ходу обратился к обеим женщинам одновременно: