Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Толкач cтр.№ 61

На летучем совещании командиров и комиссаров доложили о ЧП во втором батальоне: боец Сутягин в то время, когда рота отражала натиск вражеских автоматчиков, уснул и потерял оружие.

– Расстрелять перед строем! – без промедления приказал комбриг Тарасов.

– Не лучше ли, Николай Ефимович, когда будем у наших…

– Приказ в боевой обстановке категоричнее любого приговора. Он не подлежит обжалованию! – Комбриг зло теребил свою рыжеватую бороду. – Распущенность погубит кого угодно!

– Поддерживаю Тарасова! – резко вмешался подполковник Латыпов. – Давайте обсудим дальнейший маршрут. В районе Лунево и Корнево, как показал бой, нам не выйти к своим. Связь с Ксенофонтовым наладить пока не удалось. Промедление смерти подобно – силы людей убывают катастрофически! Я предлагаю вернуться на старую базу, в район болот Невий Мох. Там налажена авиасвязь. Там здоровые и легкораненые… Там наша старая лыжня.

Задумались командиры. Молчат комиссары. Путь-то не ближний. Сколько заслонов, сколько гарнизонов на маршруте!.. Получить бы продукты…

– Большой колонной не оторваться от противника – маневра нет, скованность, – заметил Ф.П. Дранищев. – Нужно сколотить мобильные группы.

– Немцам еще раз показать, на что способны русские! – Комиссар Куклин опирался на палки, прижимаясь спиной к сосне. Голова забинтована. На скуле – пластырь. – Бить фашиста, несмотря ни на что! Тут ли, на маршруте ли, в болотах…

– Громить захватчиков – и все тут! – поддержал Куклина комбат-3 Иван Булдыгин. – А разведку, товарищ комбриг, мы усилим, и темп будет активнее. Комсорг Стариков настраивает ребят. Коммунисты дали слово…

– Слов поменьше, пуль побольше во врага! – сказал Тарасов и после долгой паузы добавил: – У Жука на базе больше трехсот штыков… Разделяю мнение подполковника и Дранищева. Пойдемте снова на Полометь. Отдельными батальонами. Там выйдем к своим старой лыжней.

– Ваше слово, комиссары? – Латыпов глянул на Никитина и Дранищева.

Никитин и Дранищев не возражали.

– Капитан Жгун, проложите маршруты батальонам и ротам! – заключил комбриг.

А недалеко от места сбора «верхушки», в сосняке на ровной площадке Долгие Нивы, комиссар Петр Копач построил остатки роты. Рука подвешена на подвязке. На голове – бинт в рыжих пятнах.

Было хмурое утро. Туман стелился над заснеженными камышами. Парашютисты были в рваных халатах, с темными лицами, куртки висели свободно на их похудевших плечах. Кто в рукавицах, кто с голыми руками. Лыжи побелели в переходах.

– Сутягин, выйти из строя! – сухо, с хрипотцой в голосе приказал комиссар.

Из рядов вышагнул парашютист в дырявых валенках, с голодно блестевшими глазами. Грязные щеки запали. Шапка с обгорелым ухом. Другое свисало мятым блином.

– Пока рота отбивалась от фрицев, гибли наши лучшие товарищи в жестоких схватках, этот человек спал и потерял оружие. Проступок, равносильный измене! Именем Родины приказываю: Сутягина расстрелять!

Приговоренный еще не осознал случившегося, нахлобучивал шапку, намереваясь вернуться в строй.

– Вот приеду домой и расскажу твоим, как ты погиб! – сурово хмурился командир взвода Василий Бичурин, срывая петлицы и снимая с шапки Сутягина звездочку. Они были земляками – оба из Сарапула.

Коротко бухнул выстрел – все. Тягостно спирало грудь. Хотя разум осуждал провинившегося.

Так описал происшествие Петр Игнатьевич Соболев, минометчик 2-го отдельного парашютно-десантного батальона, ныне житель города Белая Холуница Кировской области.

А над урочищем Долгие Нивы низко летала «рама». Летчик высматривал десантников. Трудно маскироваться, если ты вымотан донельзя, а бывший белый халат изодран в клочья, и черная куртка выдает за сто верст.

И вскоре в новом расположении бригады начали рваться снаряды. Артналет был массированным и довольно точным. Убит секретарь политотдела политрук Н.И. Вершинин. Сражен осколком старший инструктор Тит Васильевич Козлов. Ранен в ногу заместитель начальника политотдела Александр Иванович Сергеев…

– Рассредоточиться! Всем покинуть зону артобстрела! – Начальник политотдела МВДБ-1, он же комиссар соединения, Федор Петрович Дранищев командовал уверенно, не теряя присутствия духа. – Командирам увести личный состав по азимуту на обусловленное место! Живе-ей!

Командиры и комиссары, находившиеся вблизи политотдельцев, взбодренные голосом Дранищева, уводили подчиненных на север.

Немцы подвезли ближе к Долгим Нивам тяжелый миномет. Да и на маршрут просочились наводчики. Губительный огонь нарастал. Ранило начальника связи бригады капитана Алексея Алексеевича Громова. Вторично ранен старший лейтенант Иван Мокеевич Охота. Убит бригадный капельмейстер Николай Николаевич Евграфов, напросившийся в поход по тылам фашистов.

Бригадный инженер Григорий Тарасович Жгун, заменив убитого накануне начальника штаба, приказал комиссару М.С. Куклину, как командиру 4-го отдельного батальона, попытаться подавить минометную батарею немцев.

Михаил Сергеевич взял с собой десяток смельчаков из роты лейтенанта Гречушникова и несколько ребят от И.М. Охоты из 1-го отдельного батальона. Был с ним и Иван Новиков, комсорг батальона.

Тем временем разрозненные роты и батальоны с трудом уходили по целине, углубляясь в густые хвойные леса – по-над речкой Ладомиркой.

На прежней стоянке задержались старший инструктор политотдела и старший политрук, вожак комсомолии, Степан Козлов и Алексей Александров. Тяжелая ноша легла на их плечи.

«Козлов Тит Васильевич до войны был референтом народного комиссара внешней торговли СССР по Японии, – пишет Степан Иванович. – Он все обещал мне выписать через свою фирму заграничный слуховой аппарат. Выразительный был мужик, высокообразованный человек. Нос с горбинкой, сам худой, черный, что-то цыганское в облике. Заводила теоретических споров – всегда блистал эрудицией. В бригаде занимался работой с населением и часто обеспечивал сбор и хранение продуктов, сбрасываемых с самолетов. В условиях зафронтового быта нередко считали каждый сухарик, кроха хлеба иногда стоила жизни. К продовольствию допускали лишь кристально честных людей. Таким и был Тит Васильевич. Еда рядом, а голодал наравне со всеми. За пример для себя он брал старого большевика Александра Цюрупу. Тот, будучи наркомом продовольствия, поставлял эшелоны с хлебом в Москву и Питер, а сам в кабинете Ленина потерял сознание от систематического недоедания.

Его тяжело ранило в грудь и ногу. Просил меня пристрелить его. Я уговаривал Тита Васильевича потерпеть. Сел на снег, протянул руку к его ноге – болтается, кровища хлещет. «Тит, сядет самолет за Мачихиным, вместим и тебя. Ногу тебе такую сделаем, что даже танцевать будешь!..» А жизнь его истлевала… Угасал наш Тит…

Похоронили его, как сейчас помню, в поленнице дров в сосновом бору. А рядом на снегу – Н.И. Вершинина и киномеханика Смехова…»