Танкисты. "Мы погибали, сгорали..." - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 16

А когда все-таки вырвались из окружения и я вернулся в расположение батальона, а мне навстречу, как сейчас помню, идет Иван Дубовик и, чуть ли не заикаясь, спрашивает: «Ты живой?» – «А что со мной будет?» – «Так на тебя уже похоронку отправили…» Насколько я понял, того убитого лейтенанта, который лежал у танка, приняли за меня и сообщили в штаб, что я погиб. И вот тут мне впервые за всю войну стало по-настоящему страшно. Я с ужасом представил, что будет с моей больной матерью, уже потерявшей во время эвакуации двух своих сыновей, если она получит извещение о моей смерти. Я испугался, что она просто не переживет эту весть, поэтому сразу сел и написал письмо родителям, что я жив-здоров, и четко поставил дату. И как потом оказалось, мое письмо и похоронка пришли домой с разницей в один день.

Вообще в нашем батальоне было три человека, которых называли счастливчиками: командир роты Николай Гордеев, Ваня Дубовик и я, потому что с тех пор, как мы пришли на фронт, уже несколько раз приходило пополнение, а нас даже серьезно не ранило. Выживали благодаря опыту. Кто-то и подсказывал какие-то вещи, а что-то и сам начинал понимать.

Гвардии полковник В.В. Сытин ставит задачу. 1943 год

За год моего пребывания на фронте у меня было подбито или сгорело семь машин. А экипажей я сменил еще больше. Например, в конце февраля в тяжелейших боях в Восточной Пруссии наш корпус понес большие потери. В те дни немецкие войска предприняли отчаянные попытки разблокировать окруженные в Кенигсберге и вокруг него части, и нам пришлось вести тяжелые оборонительные бои. Каждый день мы отбивали по 6–9, а однажды и 11 (!) атак. И вот в тех боях меня подбивали на протяжении пяти дней подряд – один танк сгорел, а четыре было подбито.

Своим ходом или тягачом их вытягивали на нашу ПРБ (полевую ремонтную базу), и пока танк ремонтировали, меня сажали на другую машину с новым экипажем. Я сам, немного подраненный, оглушенный и с большим количеством ушибов, все-таки оставался в строю, но за эти пять дней в моих экипажах погибли 13 человек, а шестеро были ранены…

И зампотех нашего корпуса, полковник Шпитанов, когда в очередной раз увидел меня на ПРБ, не выдержал: «Опять? Ах ты сукин сын!» Он ходил с палочкой и, замахнувшись ею, бросился за мной, а я под машину. – «Вылазь!» Я ползу к корме, он за мной. Я к середине, а он между катков просунул палку. Тут за меня вступился механик-водитель: «Ну, зацепило нас. А у нас еще и трофеи тильзитские есть». – «Вылазь!» Я когда ему это на послевоенной встрече рассказывал, он смеялся.

В 1942 г. по весне наша бригада выехала в поле. В конце мая мой меньший брат прибегает к нам на полевой стан и приносит повестку в военкомат. Явиться надо было на 9.00 утра, а он в поле пришел только к обеду. Я загнал трактор на полевой стан, бригадира не было, умылся в ближайшей речушке и быстренько домой, дома мать уже знала о повестке. Быстренько переоделся и прихожу в военкомат, где-то уже после обеда. А на меня там как напустились, ты, дескать, дезертир, в армию не хочешь идти, мы тебя под трибунал отдадим, я говорю: «Я же не знал! Был на работе». Они поуспокоились, отправили на медкомиссию. Я сразу зашел, там несколько врачей сидели, разделся, меня спрашивают: «На что обижаешься?» Я ведь молодой был, говорю: «Да ни на что я не обижаюсь!» Быстренько посмотрели, сказали, годен. А там в военкомат уже приехало много молодежи, вызвали со всего района, во дворе стояли. Я до дому сходил, на 20.00 надо было уже в военкомат с вещами. Из военкомата до станции привели, на поезд посадили, и утром мы приехали в Свердловск, в облвоенкомат. Привели, сказали располагаться, а негде было, ночь провели на земле. Утром начали нас распределять: кого в училище, кого сразу формировали и в расположенную там же в городе воинскую часть направляли. Меня не сразу распределили, на третий день направили в нижнетагильскую танковую школу. Я там оказался в начале июня, проучился три месяца. Эту школу только-только эвакуировали из Харькова, так что мы большую часть времени занимались не обучением, а подготовкой школы – копали землянки, готовили классы, теоретических занятий мало было.

Бой за рабочий поселок № 5, Ленинградский фронт, 1943 год. Обзор через триплекс механика-водителя был недостаточный, и в бою механики приоткрывали люк

Сразу по прибытии в Нижний Тагил свозили в баню, выдали обмундирование, тогда еще погон не было, были петлицы, после присягу приняли. В училище кормили не очень, но все же давали. Ближе к концу обучения на практических занятиях показали, где заливается масло в танке. Вначале на тракторе ЧТЗ проехали круг, я же работал уже трактористом, поэтому я проехал метров 100 или 200, и инструктор говорит: «Слазь с трактора». У нас были танки «БТ-7», на нем несколько кругов на танкодроме проездил, а потом на «Т-34». Командиры в большинстве уже были с госпиталей, в боевых действиях участвовали, можно сказать, ветераны войны. Учили так – немного теории, практики, на танкодром несколько раз строем водили, он недалеко от училища находился. Стрелкового оружия не давали, только когда на посты охраны ходили, тогда давали винтовку. А так без оружия были, и стрелять никто не учил. В училище проходили подготовку по трем направлениям: механик-водитель, радист-стрелок и заряжающий, командиры машин там не учились. Нас выпустили в начале октября, сразу свели в маршевую роту, разбили на экипажи, по три экипажа вызывали на завод, и там мы получали машины. Экзаменов, можно сказать, никаких не было, нам говорили: «Научитесь там!» Всем механикам присвоили звания сержантов, тогда погон не было, были треугольнички на петлицах.

Бой за рабочий поселок № 5, Ленинградский фронт, 1943 год

После окончания училища мы получили на нижнетагильском вагонозаводе танки «Т-34», съездили на обкатку и сразу на платформу погрузились. Больше всего запомнилось на заводе, как с одной стороны цеха завозились корпуса танковые и башни, а в другом конце уже гудела готовая машина. Танки были уже с рациями и танково-переговорными устройствами. Слабенькие рации были, в пределах 5 км работали, и то не сильно брали. Наши танки были уже белой краской покрашены. Как получили машины, нас погрузили на платформу, рабочие закрепили танки, и под Сталинград. Вначале говорили, что на Ленинградский фронт отправляемся, но направили под Сталинград.