Соль земли - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Марков cтр.№ 125

К концу первого маршрута Краюхин пришёл так точно, что сам подивился. Можно было подумать, что он шёл не по условной линии, а по тропе, проложенной с помощью приборов. Нет, на магнитную аномалию тут не было даже и намёка!

Прошло уже немало дней, как он покинул раскопки у Тунгусского холма. Вероятно, Софья ждёт его. Возможно, там есть уже какие-нибудь важные новости. Но возвращаться туда, не сделав до конца своей работы, Краюхину не хотелось. «Уж пусть лучше подождёт Соня. Если ей удалось наткнуться на новые данные, то день-два не решат вопроса, а если ничего нет, пусто, тем более моего присутствия не требуется», – думал он.

Правда, втайне какой-то червячок сомнения точил его. «Соня, вероятно, скучает. Ведь не ради же этих разнесчастных раскопок приехала она сюда! Ради тебя, только ради тебя она оказалась здесь. Не будь тебя, она могла бы сидеть в своём архиве или вести поиски в самом городе. Иди, иди к ней, побудь возле неё, порадуй её».

Этот червячок сомнения минутами так начинал точить его душу, что он готов был бросить все дела и скорее бежать к Тунгусскому холму. Но, поразмыслив, он откладывал всё на следующий день. «Ладно, сегодня пробуду здесь, а завтра видно будет. Соня? Ну что же, если и поскучает… Она ведь знала, что я возле неё сидеть не буду, у меня нет для этого времени, я должен ходить и ходить по тайге. Геолога, как волка, кормят ноги…»

Начав мысленно оправдывать себя перед Софьей, он обычно и приходил всё к тому же выводу: «Подожду. Сегодня кое-что сделаю, а завтра видно будет…»

Краюхин сидел у тихо дымившегося костра, опустив плечи и тупо уставившись в раскрытую тетрадь. Рука его неподвижно лежала на колене. В стиснутых пальцах торчал остро отточенный карандаш. Только что Краюхин написал этим карандашом строки, каждое слово которых отзывалось болью в сердце:

«Прошёл по всем четырём маршрутам безрезультатно. Пробивка шурфов продолжается пока так же безрезультатно».

Перечитав, он подумал: «Написано, как у плохого десятника: безрезультатно – безрезультатно, будто слов других нет». Но исправлять ничего не стал. «Неловко сказано, но зато верно. Правду не подмалюешь даже самыми звучными словами».

Краюхин закрыл тетрадь и засунул её в полевую сумку. Потом он развернул карту Улуюлья, положил её на чурбак и, запустив пальцы в свои густые, сильно отросшие волосы, задумался: «Что предпринять дальше?»

Вдруг совсем неподалёку от стана залаяла собака. Краюхин быстро свернул карту, встал. «Кто же это идёт?» Ещё через минуту послышалось лёгкое посвистывание – так удерживают собаку, когда не хотят, чтоб она уходила далеко. Было очевидно, что на стан шёл кто-то чужой. «Уж не посыльный ли из штаба экспедиции?» – мелькнула догадка в уме Краюхина. С нетерпением он ждал появления человека, всем существом чувствуя приближение какого-то очень важного момента в своей жизни. У каждого случается подобное – ничего, совершенно ничего не ведаешь, а каким-то неизъяснимо сложным озарением всех чувств уже знаешь, что вот сейчас произойдёт особенное, неповторимое…

Густые пихтовые ветки осторожно раздвинулись, и в маленьком оконце показалась голова Ульяны, повязанная платочком. Лицо её было серьёзным, глаза настороженными. Ожидание, любопытство, волнение, игра солнечных лучей придали выражению её глаз незабываемый блеск. Ульяна не знала, кого встретит на стане заболотной группы, и до поры до времени сохраняла осторожность. Повинуясь манере хозяйки, Находка ползла вслед за ней на брюхе, то и дело втыкаясь в пятки Ульяны своим влажным чутким носом.

Увидев, что Краюхин на стане один, Ульяна шагнула смелее, свободнее. Находка почуяла, что притеснять её больше хозяйка не будет, и клубком выкатилась вперёд.

Краюхин отбросил карту, широко раскинув руки, пошёл навстречу Ульяне.

Она сделала ещё шаг, и пихты, заслонявшие её, остались позади.

– Голубь ты мой! Вот уж кого не ждал! – Голос Краюхина, звонкий и удивлённый, передал его неподдельную радость. Карие глаза его искрились, словно высекали буйные, радужные брызги. – Спасибо тебе, что пришла! Спасибо, Уленька!

Он крепко обнял её, прижал к себе, поцеловал в голову.

Она не уклонилась, но вся сжалась в комок, чувствуя, как кровь прихлынула к сердцу, обожгла шею, руки, щеки. Язык онемел, ноги сделались тяжёлыми и неподвижными.

Он обнял её, как брат, как старший товарищ, движимый чувством благодарности, что она явилась к нему в такой тяжёлый, безрадостный час неудачи. Но когда головка Ульяны оказалась на его груди и горячее дыхание девушки коснулось его лица, он вдруг почувствовал, как встрепенулось в нём какое-то другое чувство. Чуть приподняв её милую головку, Алексей поцеловал её в лоб. И хоть это прикосновение было мимолётным, на губах его будто запеклось что-то терпкое и сладкое, а запах, который источало её пылающее лицо, был тоже удивительно приятным.

Не задерживая её больше ни на секунду в своих объятиях, он взял в свои руки её горячие шершавые пальцы.

– Ну, скажи скорее, скажи, как ты здесь очутилась?

Она хотела что-то сказать, знала, что молчать нельзя, неудобно, но язык не повиновался ей. Она не могла не только вымолвить ни одного слова – у неё не было сил вздохнуть. Она вся горела и, зная, что щёки её сейчас ярче красно-малинового цвета кипрея, горела ещё больше, горела неугасимым огнём, каким может гореть только первая и большая девичья любовь.

Краюхин посмотрел на неё в упор, уже чуть досадуя, что она молчит. И в тот миг, когда его глаза встретились с её глазами, такими сияющими и доверчивыми, такими встревоженными и зовущими, он понял, что она пришла к нему, влекомая той самой силой, которую не передать словами. И, ещё не успев обо всём этом подумать, он почувствовал в себе неудержимое желание снова прикоснуться к ней, чтобы ещё раз ощутить на своих губах то самое терпкое и сладкое, что он уже ощутил минутой раньше. Он порывисто притянул Ульяну к себе и поцеловал в губы.

– Как же всё-таки ты нашла меня, Уленька? – снова спросил он.

Из всего, что он говорил, она прежде всего отметила главное для себя: «Уленька… Он раньше не называл меня так».

– Как нашла? Сердце привело, – прошептала она, заглядывая ему в глаза.

– Хорошее у тебя сердце, Уленька! Ой, какое хорошее!

Она заметила, что сказал он это без улыбки, серьёзно-серьёзно и даже с печалью в глазах. Уля больше всего боялась, что он улыбнётся, обернёт всё только что происшедшее в шутку. Но нет, он не шутил. Он говорил строго, и печаль долго не уходила из его отчаянных глаз.

– Добрые вести я принесла вам, Алексей Корнеич.

Он так и подскочил, снова схватив её за руку.

– Уленька, говори, друг!

И едва он сказал это, как в её мозгу засверлило это новое словечко, обращённое к ней: «Друг, друг, друг!»

– У Синего озера нашли мы расщелину, из которой бьёт горячая вода…