Сибирь - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Марков cтр.№ 131

— Ну а все-таки откуда же домовые берутся? — Дс — вясь смехом, спросил Акимов, чувствуя, что его ЯУщик не привык оказываться в затруднении.

— А домовые, паря, из печного тепла происходят Собьют печку, начнут ее сушить, вот тут из пара он и рождается. Печное существо домовой. И живет он постоянно тоже за печкой…

Акимов окончательно развеселился, а Ефим только удовлетворенно похмыкивал.

Ночь уже была на исходе, когда сквозь поредевший лес впереди зачернели строения одинокой заимки…

— Ну, паря, попьем сейчас у Филарета чайку, поспим часок-другой и тронемся дальше, — сказал Ефим.

— Кто такой Филарет? — спросил Акимов, слегка освобождаясь от дохи, в которой ему было и уютно и тепло всю дорогу.

— А путем, паря, никто этого не знает. Живет себе в этой трущобе — и все. Охотничает; рыбалит. Старуха у него, сын глухонемой. Давненько я с Филаретом в дружбе. Ничего худого за ним не примечал. Откель взялся в наших краях — бог его ведает. Может, местный какой, от деревни отбился, а может, пришлый — поселенец, а то и совсем беглый. Живет и живет. Обогреться пускает с охотой. Ну и на том спасибо. В наших краях, паря, людишки занятные, с причудами, оттого и не любят излишних расспросов. Чего сам расскажет} за то и благодарствуй. Уж так повелось.

— Хороший обычай для нашего брата, — усмехнулся Акимов.

— То-то и оно, — отозвался Ефим с пониманием.

Филарет и его старуха встретили приезжих с почтением. Несмотря на ранний час, печка уже топилась, и ее круглое чело было заставлено чугунами. В одном из них оказалась картошка. Старуха быстро очистила с картофелин шкурку, разрезала их пополам и на четвертушки, горкой наложила на широкую сковороду и, залив сметаной, сунула снова в печь.

Акимов сроду не едал такой вкусной картошки.

Сметана вскипела, поджарилась, накрыв картошку хрусткой темно-коричневой корочкой. За ночь он сильно проголодался, ел с охоткой, запивал из кружки чагой. Филарет гостей ни о чем не расспрашивал: куда едут, зачем едут? И так все было ясно:, едут от царевых слуг, стараются избежать встреч с ними… Старуха тоже не лезла с допросом.

Правда, Акимов заметил, что Ефим с первой минуты захватил разговор в свои руки. Он без передыху расспрашивал Филарета и старуху то о медосборе, то об урожае на кедровый орех, то о зимней рыбалке на озерах.

— Приустали мы, Филарет Евсеич, в дороге. Дозволь нам с парнем поспать часок, — сказал Ефим, когда Акимов отодвинул от себя кружку из-под чаги.

— А проходите вот сюда, в горницу. Я сейчас на пол кину тулупы и подушки подам. — Филарет собрал с вешалки целую охапку овчинных шуб и унес их в Другую половину дома. Потом он нагрузился у кровати подушками и тоже отнес их в горницу.

Прямо на полу возникло обширное ложе из тулупов и дох. Акимов сбросил пимы, снял верхницу, вытянулея во весь рост, закинув руки за голову. Ефим вышел на минутку во двор — освободить коней от выстойки и кинуть им корму. Скоро ли он пришел, когда лег рядом, Акимов не почуял. Он спал целых три часа беспробудно. Его разбудил Ефим, встряхнув за плечо:

— Вставай, паря Гаврюха, день на дворе. Пора нам дальше ехать. К ночи надо до Лукашкиного стойбища добраться. Тут нам припаздывать нельзя: дороги готовой нету. Хорошо, если тунгусы нартами накатали, а если целяк пойдет, сильно не поскачешь.

Но Филарет, услышавший слова Ефима, обнадежил: дорога есть, недавно тунгусы выходили к нему на заимку за мукой. На четырех нартах приезжали. Олени прошли путь свободно, даже бока у них не впали. Да и снегу пока не предел. С осени выпал до колен, и на том застопорило. Гляди, вот-вот подбросит еще. К середке-то зимы так надует, что сугробы возле заимки выше трубы поднимутся.

На дорогу хозяева вновь покормили гостей. Старуха вытащила из печки и подала на стол, на сковороде, жареного карася. Это был карась-гигант. Его жирные, желтые бока спускались со сковороды, а сковорода занимала четверть стола.

— Вот это зверь! Ей-богу, таких ни разу не видел! — воскликнул Ефим, присаживаясь рядом с Акимовым. — Где ты его такого, Филарет Евсеич, выхватил? Да ведь если такого приручить, он за всяк просто лодку таскать сможет!

Дивовал над такой рыбиной и Акимов.

— Речной кит! Смотри-ка, какой у него лобяка!

Чем же он такой выкормился?

Филарету было приятно удивление гостей. Он степенно поглаживал длинную, почти до пояса, сивую бороду, улыбался беззубым ртом.

— Озерный он. А кормежки тут в озерах — сколько хочешь. Сеть с сыном поставили. Вот он и ввалился.

Да так запутался, что простую нитку перегрызть не смог. Вытащили мы его на лед — глазам не поверили.

А уж как изжарен был карась, до чего вкусен он был — тут ни у Акимова, ни у Ефима слов не хватило!

Они только языком прищелкивали.

Акимов еще в пору своих путешествий с Лихачевым заметил, что здесь, в Сибири, — в деревнях ли, на плесах ли рек, на охотничьих станах — еда отличалась особенным вкусом. Доводилось ему бывать в Петрограде в самых лучших ресторанах, посещал он и званые обеды дядюшки, на которые собирались светила русской науки, — уж там-то чего только не подавали! Иное блюдо так заковыристо называлось, такой иностранщиной веяло от этого названия, а вот есть такое хитроумное угощение приходилось с трудом. А тут простой жареный карась, а удовольствия от него больше званого обеда. Акимов помнил, как однажды на Кети он высказал свои наблюдения дядюшке. Лихачев усмехнулся, сказал:

— Тут все ближе к природе, Ваня, а природа полна и тайн и чудес. Вот простая штука — пельмени. Ел ты множество раз. А знаешь ли, что настоящий сибирский пельмень стряпается из четырех сортов мяса: говядина, свинина, баранина, дичина (сохатина, оленина, козлятина). И дело не только в мясе и тесте, в которое необходимо плеснуть несколько ложек крепкой заварки чая. Чтоб пельмень получил неотразимый вкус, его непременно промораживают насквозь, а потом ссыпают в мешок из грубой конопляной нитки и держат в мешке на улице. Хитрое ли дело — конопляный мешок? А вот нате-ка! Содержит, по-видимому, какие-то такие свойства, которые превращают пельмень в волшебство.

Вот и в этом карасе было что-то такое, что можно было назвать волшебством.

— Как вы, хозяюшка, сумели так вкусно изжарить карася? — спросил Акимов смутившуюся старуху, для которой даже странным показался этот вопрос.

— Как всегда. Распорола, очистила, посолила, на сковороду положила, в печь поставила, — перечисляла старуха, все-таки польщенная вниманием гостя к ее стряпне.

— АН нет, Фекла, про одно забыла сказать, — перебил ее Филарет.

— Ты чо, старик?! Все сказала.

— Нет, не все. Забыла про молоко, — напомнил Филарет.

— И вправду забыла про это, — спохватилась старуха. — Как класть карася на сковороду, подержала его в молоке.

— А для чего это? — продолжал любопытствовать Акимов.