Кавказский пленник XXI века - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самаров cтр.№ 30

— Ананас, если на нас ОМОН полезет, ты рискнешь с ними договориться?

— Наши «шконки» на зоне рядом не стояли. С местным ОМОНом только местные договориться могут, но и им это дорого обходится. А у меня вообще денег нет.

— Если вертолет полицейский, то он мог доставить сюда или ОМОН, или полицейский спецназ, больше никого. «Краповые» свои вертолеты имеют, хотя они с ментами к одному министерству относятся. Спецназ ГРУ пользуется армейской авиацией. А эти… — Я посмотрел на Ананаса, не желая его обижать, и попытался вспомнить слово, которое сказал сегодня старик Василий. Вообще-то значение этого слова я знал и раньше, только само слово всегда забывал. Но сейчас вспомнил — эвфемизм. И я, оказывается, оказался сторонником смягчения своих выражений. — Эти нас едва ли смогут догнать, потому что мы большую часть пути на колесах преодолели. И даже если машину скоро бросим, у нас уже образовалась большая фора. Пожалуй, мы так сможем уйти далеко. Хотя у меня есть вполне серьезное предложение.

— Выкладывай, — потребовал полковник Карамзин.

— Нам надо к дороге пробиться. К основной трассе, по которой мы изначально и ехали. Причем не через боковую дорогу, где нам обязательно засаду устроят, а через холмы. «Зачистка» вокруг поселка Строительный скоро закончится. Спецназ ГРУ ехал на грузовике и БМП. По воздуху их в обратную сторону перебрасывать не будут, и при возвращении мы сможем их тормознуть.

— А если они уже вернулись? — спросил старик Василий. — А если их другими дорогами в другой район направят, где, предположим, тоже какое-то обострение произошло? А мы будем сидеть на этой дороге, как в засаде, и ждать, когда нас менты догонят?

За целый день я не слышал от Василия такой основательной и длинной фразы, относящейся к нашему положению. Да и раньше, кажется, не слышал. Говорил он о вере, еще, кажется, о чем-то, но в решение деловых и боевых вопросов не встревал. Но фраза эта была дельная, конкретная, и возразить ему мне было нечем.

— Есть другие предложения? — спросил я со слабой надеждой.

Запас предложений у старика Василия подготовлен не был, и потому он, никакой умной мысли из кармана не вытащив, обошелся общей фразой:

— Идти надо. Как можно дальше продвинуться. В сторону Каспийска, а потом и в Махачкалу.

— Идти надо, — согласился дядя Вася.

— Сначала пожрать, — не согласился Ананас.

— На ходу… — сказал старик Василий.

— На лету, — добавил дядя Вася.

Я только плечами пожал, соглашаясь с мнением большинства. А как не согласиться, если сам ничего лучшего придумать не можешь…

Но пока и придумывать необходимости не было. Автомобиль справлялся с тем умеренным бездорожьем, которое я для него выбирал, а я старался по мере возможности искать пути не самые крутые и без крупных камней. Был момент, когда я думал уже, что машину придется оставить. Это место расположилось как раз между двух холмов — мы миновали один, и предстояло взобраться не на следующий, а на следующий за ним. Взгляд на склон, по которому я хотел проехать, слегка ужаснул, мы бы там непременно перевернулись. Я остановился, вышел из машины, чтобы посмотреть, и увидел только один выход. Можно было чуть-чуть проехать и свернуть в сторону так, чтобы левые колеса упирались в один склон, правые ехали по противоположному. Конечно, так возможно пешком ходить, а вот относительно того, чтобы так ездить, у меня были сомнения. Тем не менее я решил попробовать, зная старую истину, что невозможно сделать только то, что сделать не сможешь, а пока не попробовал, все возможно, даже вопреки законам физики и геометрии. Физика в данном случае нам не была помехой — перевернуться мы не пытались. А вот геометрия стремилась создать трудности. И первая же трудность оторвала нам передний бампер. Вернее, не оторвала, а своротила. Впрочем, я на это особого внимания и не обратил. Я видел, что бампер цепляется углом за кочку на склоне, однако возможность объехать ее грозила нам тем, что я просто сяду на автомобильные пороги. И я ехал прямо. Бампер всего пару секунд сопротивлялся и пытался или автомобиль остановить, или же кочку своротить. Но автомобильный бампер — это не отвал грейдера, он имеет только хилую пластмассу, не усиленную, а декорированную металлическими вставками. Пластмасса не выдержала моего давления на педаль акселератора и сломалась с легким треском. Меня это, впрочем, не сильно испугало, потому что менять бампер и придавать автомобилю торговый вид я не намеревался. Я готов был весь его сломать, и даже задний не пожалел бы, чтобы проехать как можно дальше. Так, на ползучей скорости преодолев сложный участок, я выбрался на более пологое место, где мог легко ехать по склону, не опасаясь перевернуться, и так добрался до нужного мне холма. Он был сильно пологим и вытянутым в длину. До вершины, как казалось, было далеко, и я даже не стал ее объезжать, решив, что самый короткий путь будет самым эффективным. И не ошибся. По пологому склону сумел даже разогнаться, и всего пару раз машина почувствовала, что такое пробитая подвеска. Подвеску я не жалел, как не жалел ничего другого в этом автомобиле. Бандитам он уже не понадобится, нам скоро тоже не понадобится, и потому следовало использовать транспортное средство по назначению с максимальной пользой.

При этом я постоянно высовывал голову наружу и прислушивался — не ищет ли нас вертолет. Дядя Вася, как видел я в зеркало заднего вида, тоже был обеспокоен этой проблемой и тоже ухо ветру подставлял. Но вертолет куда-то пропал. Может быть, горючее у него было на исходе, и потому он от нас так быстро отстал, может быть, еще что-то. Нам этого знать было не дано.

Проблемы появились, когда я поднялся на длинный вытянутый холм. Контрольная лампочка наличия топлива уже несколько раз до этого помигивала, но быстро гасла. Я относил эти сигналы к неровностям почвы. Когда машина едет боком, датчик топлива, обычно устанавливаемый на бензонасосе, регистрирует только то топливо, что растекается по дну, но не то, что скапливается в бензобаке сбоку. А когда мы взобрались на вершину холма, машина встала почти горизонтально, и лампочка опять загорелась. Это уже означало, что мы едем на так называемом «аварийном запасе», и сколько уже так едем, неизвестно. А «аварийный запас» у разных машин разный и рассчитан на передвижение, как правило, от шести до пятнадцати километров. Чтобы топливо сэкономить, я выключил двигатель и спускался с холма на нейтральной передаче, только притормаживая в движении. Но этот спуск вывел нас к обрыву высотой метров в шесть, спрыгнуть с которого автомобилю было не по силам.

Я остановился, поставил машину на «ручник» и дал команду:

— Выгружаемся. Дальше идем пешком.

— Ноги устали… — сказал Ананас, кажется, не намереваясь мою команду выполнять. — Не ходят. Сколько они уже за сегодняшний день отбегали…

Он утомился, наверное, от выпитой в магазине водки. Не сразу, но доза дошла до него. Поскольку по пятьдесят граммов в рюмочку в магазинах обычно не наливают, резонным было предположить, что Ананас приложился к целой бутылке. С этого обезножить несложно, тем более водка в современном мире делается неизвестно из чего.