Штурмуя небеса. ЛСД и американская мечта - читать онлайн книгу. Автор: Джей Стивенс cтр.№ 103

В частном кружке тем не менее Тим признавал, что его возможностей не хватает, чтобы предотвратить худшее. Когда Фрэнк Бэррон посетил тем летом Миллбрук, одним из моментов, которые Тим подчеркнул в разговоре с ним, было его интуитивное ощущение, что если он и дальше будет заниматься обращением людей в психоделическую веру, то окончит свои дни за решеткой. «Меня ждет тюрьма», — сказал Тим. Бэррон не стал возражать. Лири был отпрыском той древней нации, где всегда ценились парни, бросавшие вызов властям; когда (и если) они выбирались из тюрьмы, их ждали почести и слава. Чертовски трудная вещь — пытаться остановить ирландского мятежника на пути к тюрьме, если он собирался туда попасть, думал про себя Бэррон.

Любопытно, что ирландские корни Лири проявились тем же летом и в другом контексте. Во время одного из сеансов Тим наткнулся на неврологический вихрь, который, как ему показалось, содержал наследственные воспоминания. «Я открыл свое собственное генеалогическое дерево, восходящее к Ирландии и Франции, которое плавало в генном резервуаре, — сказал Тим репортеру. — Я просто нырял туда с открытыми глазами и задержался там. Во многих путешествиях, действие которых происходило примерно три сотни лет назад, я часто натыкался на одного черноусого человека с запоминающейся внешностью. Он походил на француза и производил впечатление довольно опасного парня. Еще было много моментов, фиксировавших процесс продолжения рода, — где-то в Ирландии или Англии… Как предки мои занимались сексом — в ирландских пабах, в стогах сена, в кроватях под пологом, в фургонах, на берегу, в сыром лесу, на полу. Конечно, все это могло быть и аляповатым мелодраматическим воспроизведением субботних телесериалов. Но независимо от того, чем они были вызваны — памятью или воображением, — это были наиболее захватывающие приключения, когда-либо мной испытанные».

Однако самым близким ему приключением оказалась Розмари Вудруфф, потрясающе красивая тридцатилетняя женщина, которая появилась в Миллбруке в один из уикендов, словно воплощение подсознательных грез Лири. Первый раз, когда он ее увидел, она была обута в теннисные туфли (его любимая обувь) и несла в руках бутылку вина. Она была настолько привлекательна, что на мгновение Лири подумал, что если она была агентом разведки, то им действительно занялись всерьез.

В честь первой ночи, проведенной вместе с Розмари, Лири нарисовал два переплетенных высоких треугольника на дымоходе. Это сообщение для тех, кто знал восточную символику, означало, что Тим наконец-то нашел совершенную пару.

Влияние Розмари сказалось немедленно и во многих направлениях. Она сочла концепцию обретения святости «слишком забавной» и всякий раз, когда Тим начинал проявлять увлеченность индуизмом, старалась обратить все в шутку. Более важным моментом было то, что она ввела его в мир научной фантастики. Подобно Веселым Проказникам, Лири нашел жанр богатым источником психоделических моделей и понял, что со временем он мог бы заменить восточную мистику как источник образов и словаря. Но самое большое воздействие Розмари оказала на Тима в семейной жизни. В течение многих лет Сьюзен и Джек болтались без присмотра, в то время как их отец постигал тайны древних учений. Дети находились на попечении то Альперта, то Мецнера, то множества других людей, проходивших сквозь мир Большого дома. Розмари все изменила, пробудив в Тиме счастливые мечты о жизни в доме с одной семьей, с одной женщиной и со своими детьми, с книгами и работой. Достаточно лишь выбрать преемника и удалиться на заслуженный покой. «Новая Американская Библиотека» предложила ему аванс в десять тысяч долларов за его автобиографию. Если книга будет иметь успех, то Розмари хотела бы, чтобы он попробовал себя в научной фантастике. Если же нет… Ну, так что ж, он всегда мог получить профессорство в каком-либо небольшом колледже. В любом случае, они «купили бы домик с белой изгородью, и у них были бы еще дети».

Эти фантазии Тима были символичными, учитывая общий упадок духа в Миллбруке осенью 1965 года. Слишком много возникало вокруг отвлекающих моментов, которые отрывали от чисто научной деятельности. Начинались центробежные процессы. Мецнер собирался уезжать в Нью-Йорк, хотел продолжать издание «Психоделического журнала» и писать свою книгу по психоделикам. Холлингсхед уже отправился в Англию, где собирался заняться распространением «Нового Видения Мира» в кругах Старого Света. Он увез с собой сотни экземпляров «Психоделического журнала» и «Опыта использования психоделиков», которые заложили основу «Мирового психоделического центра», который он открыл в Белерфлэт. Тим грезил о том, чтобы в ближайшие месяцы провести огромную сессию в Альберт-Холле.

Пока же вместе с семьей Лири решил отправиться на Рождество в Мексику и засесть там за написание своей очередной биографии. С Тимом и Розмари на переднем сиденье фургона и Джеком и Сьюзен в задней части, они походили на типичное пригородное семейство, если бы не марихуана, которая была спрятана между сиденьями.

Хотя только два года назад Лири был выслан из Мексики, он считал, что имеет право въехать туда как турист. Но когда он достиг границы в Ларедо, штат Техас, его отказались пропустить: оказалось, что дежурил тот самый чиновник, что способствовал его высылке. После проверки документов он предложил Лири снова попробовать счастье на следующий день. Ожидая возможного обыска, Лири, прежде чем вернуться назад на таможню удостоверился, что в автомобиле нет марихуаны. Но Сьюзен решила спрятать маленький пузырек в нижнем белье, где его и обнаружили. И Лири, в замешательстве, произнес слова, которые «изменили его юридический статус на всю оставшуюся жизнь: «Я беру на себя ответственность за марихуану».

Ожидая внесения залога в десять тысяч долларов, Лири встречал Рождество Христово в тюрьме Ларедо. И только там, во время его первой встречи с адвокатом, ему стала ясна серьезность ситуации: в штате Техас хранение марихуаны каралось пожизненным тюремным заключением. Его адвокат предложил ему положиться на милосердие суда, но, во-первых, вряд ли милосердие техасского суда распространялось на янки-интеллектуала, каковым был Лири, а во-вторых, не в натуре Тима было сдаваться без боя. Преодолев первый приступ растерянности, Лири наметил новую юридическую стратегию, основанную на двух взаимно противоречивых аргументах. С одной стороны, он отстаивал свое право как ученого, чьей специальностью было исследование сознания, использовать марихуану как инструмент исследования; одновременно он утверждал, что в течение его медового месяца в Индии он обратился в индуизм и считает марихуану религиозной святыней. Следовательно, закон штата Техас нарушает право на свободу вероисповедания.

В результате перед присяжными прошли парадом ряд ученых экспертов и индусов, что произвело на них некоторое впечатление, но не поколебало основного аргумента обвинения: марихуана была найдена у Сьюзен Лири, а Тим принял ответственность за это на себя. Таким образом, 11 марта 1966 года суд приговорил Тима Лири к тридцати годам лишения свободы и оштрафовал его на тридцать тысяч долларов. Сьюзен была отправлена в государственное исправительное заведение.

Лири, конечно, подал апелляцию. Билли Хичкок, который внес первоначальный залог, учредил специальный «Фонд защиты Тима Лири» с офисом рядом со зданием ООН. Целая страница ходатайств появилась в «Нью-Йорк тайме» наряду с ходатайством, подписанным многочисленными представителями нью-йоркской интеллигенции, среди них два Нормана — Мейлер и Подорец. Альперт выступил с благородным открытым письмом, в котором говорил о Тимоти как о наиболее творческом человеке, какого он когда-либо знал. «Тим неустанно преодолевал привычные установки, что вызывало трепет и восхищение». Альперт предложил вкладчикам считать их взнос «налогом», который пойдет на то, чтобы обеспечить образование в сфере психоделии и наркотиков.