Гнев ангелов - читать онлайн книгу. Автор: Джон Коннолли cтр.№ 37

Эпстайн поднялся из-за стола и пожал мне руку. Его облачение — легкий черный шелковый костюм, белая рубашка и тщательно завязанный черный шелковый галстук — отличалось подчеркнутой элегантностью. Выдался очередной не по сезону теплый вечер, но кондиционеры в ресторане не работали. Если бы в такую жару я оделся подобно Эпстайну, то наверняка оставил бы на стульях лужи, а вот ладонь Эпстайна оказалась сухой, и на его лице не было даже намека на испарину. В противоположность этому моя рубашка под синей шерстяной спортивной курткой прилипла к спине.

Из недр ресторана появилась женщина, темноволосая, кареглазая и молчаливая: эту глухонемую мне уже представился случай видеть несколько лет назад во время нашей первой ресторанной встречи с Эпстайном. Она поставила перед каждым из нас по бокалу талой воды и розетки с несколькими веточками мяты, при этом глянула на меня с неким подобием интереса. Я проводил ее взглядом. Эта женщина носила широковатые для ее фигуры черные джинсы, затянутые ремнем на тонкой талии, и черный жакет. Волосы, заплетенные в косу, открывали смуглую шею, а на конце болтавшейся на спине косы пламенела красная лента. И так же, как в нашу предыдущую встречу, от нее исходил приятный гвоздично-коричный аромат.

Если Эпстайн и заметил направление моего взгляда, то не подал виду. Он увлеченно занялся мятой: покрошил ее в воду и теперь помешивал в бокале ложкой. На столе уже лежало столовое серебро. Скоро начнут поступать блюда. Именно так Эпстайн предпочитал вести свои дела.

Рабби выглядел расстроенным, казалось, даже несколько встревоженным.

— У вас все в порядке?

Эпстайн небрежно махнул рукой:

— Да так, всего лишь неуместный эпизод по пути сюда. Я зашел тут, на Стэнтон-стрит, в синагогу, а когда проходил мимо какого-то мужчины, не намного моложе меня, он вдруг обозвал меня «лицемерным выродком». Много лет я не слышал подобных определений. Меня встревожил как возраст произнесшего их человека, так и использование такого рода устаревших оскорблений. Эта реплика словно перенесла меня в давние времена.

Равви овладел собой и резко выпрямился, словно воспоминание об оскорблении стало тяжкой ношей, которую он желал сбросить с плеч.

— И тем не менее невежество имеет неограниченный срок реализации. Оно на редкость живуче, мистер Паркер. Итак, по-видимому, со времени нашей последней встречи дел у вас хватало с избытком. Я продолжаю с большим интересом следить за вашей занимательной карьерой.

Подозреваю, что все знания обо мне Эпстайн почерпнул не из газет. У нашего раввина имелись собственные источники информации, включая одного старшего агента ФБР по имени Росс из периферийного филиала в Нью-Йорке. В его обязанности входило также обновление файла с моим именем, который создали после смерти моей жены и ребенка. Слабонервный дохляк мог бы свихнуться; а я просто попытался понять, что же делать дальше.

— Хотелось бы мне, чтобы эти сведения вас обнадежили, — заметил я.

— О, я то и дело старался помочь вам, как вы знаете.

— Ваша помощь едва не отправила меня на тот свет.

— Зато подумайте, как изменился в результате ваш жизненный опыт.

— Из всех меняющих жизнь опытов я по-прежнему стараюсь избегать одного: смертельного.

— Насколько я понимаю, вы преуспели в таком старании. Вот же он — вы, целый и невредимый. И я жду ваших объяснений с большим любопытством, но сначала давайте поедим. Полагаю, Лиат уже приготовила для нас трапезу.

И хотя женщина не могла ничего слышать, не могла даже прочесть по губам, поскольку мой собеседник сидел спиной к кухне, но едва были произнесены эти слова, Лиат появилась в зале и направилась к нам с подносом, уставленным блюдами с фаршированными куриными шейками и капустой, ассортиментом сладких и жгучих перцев, тремя видами пирогов и двумя вазочками салата. Она отошла к соседнему столику, чтобы не смущать нас во время еды.

— Никакой рыбы, — заметил Эпстайн, постучав пальцем по виску. — Я запоминаю такие детали.

— Мои друзья думают, что я страдаю своеобразной рыбной фобией, — посетовал я.

— У каждого свои странности. Одна моя знакомая могла упасть в обморок, если при ней кто-то резал помидор. Мне так и не удалось выяснить, существует ли для такой странности медицинский термин. Ближайшее по смыслу попавшиеся на глаза определение звучало как «лаханофобия». По-моему, это связано с иррациональной боязнью овощей. — Он заговорщически подался вперед. — Признаюсь, при случае я сам пользуюсь таким оправданием, чтобы избежать блюд из брокколи.

Лиат вернулась с бутылкой белого совиньона «Гуз-Бей», налила каждому из нас по бокалу, не обделив и себя. Захватив свой бокал, она удалилась, присела на табурет у стойки и скрестила ноги. Потом положила на колени книжку — «Молодые люди и огонь» Нормана Маклина. Закуска ее, видимо, не интересовала. Впрочем, как и открытая книга, — глаза женщины смотрели на меня. Она исподтишка следила за моими губами, и я задумался о том, насколько важная роль отведена ей в сегодняшней игре Эпстайна.

Я попробовал вино. Приятный вкус.

— Кошерное? — Голос слегка выдал мое удивление.

— Вам простительно сомневаться в этом, поскольку вкус у него замечательный, но вы правы: вино доставили из Новой Зеландии.

За ужином мы поговорили о родственниках, мировых проблемах и о совершенно очевидном негативном влиянии темной материи, а потом Лиат убрала со стола и принесла нам кофе с отдельным молочником для меня. Я неизменно осознавал, что ее взгляд устремлен на мои губы, она уже перестала делать вид, будто не следит за мной. Эпстайн тоже, как я заметил, слегка развернулся в ее сторону, чтобы ей было легче следить за его губами.

— Итак, — перешел к делу равви, — что привело вас сюда?

— Брайтуэлл, — сказал я.

— Брайтуэлл… ушел, — отозвался Эпстайн, и мы оба ощутили неоднозначность этого глагола. Не умер, но «ушел».

Эпстайн, как никто другой, знал о происхождении Брайтуэлла.

— Надолго ли? — поинтересовался я.

— Хороший вопрос. Мы добились бы более устойчивого результата, если бы вы не застрелили его.

— Тем не менее его смерть выглядела убедительно.

— Несомненно. С тем же успехом можно прибить тапком одного таракана и считать, что они не выползут вновь. Но что сделано, то сделано. Кому же он еще доставил неприятности?

Я пересказал ему историю Мариэль Веттерс, опустив лишь имена участников и ссылки на их место жительства.

— Самолет? — задумчиво проговорил Эпстайн, когда я закончил. — Мне ничего не известно о самолете. Придется навести справки. Возможно, кто-то располагает более обширными сведениями по этой теме. Что еще вы нарыли?

Я сделал копию со списка имен, врученного мне Мариэль.

— Вот что забрал отец той женщины из самолета, — пояснил я, кладя перед собеседником список. — Это листок из пачки документов, найденных в ранце под креслом пилота. Остальные бумаги, по словам его дочери, остались в упавшем самолете.