Лоскутный мандарин - читать онлайн книгу. Автор: Гаетан Суси cтр.№ 32

— С тобой все в порядке? Ты в этом уверен? — спрашивает Пегги.

С губ Ксавье слетает чуть слышное «да», он побелел как полотно.

Второе действие: безутешная вдова, потерявшая сына правительница императорской крови, приветствует посланца таинственного Чародея, живущего в горах, вечно покрытых снегом. Он заявляет, что может оживить молодого Мандарина; для этого ему нужна лишь отрубленная голова юноши. В следующей сцене, во время которой по телу Ксавье прошла мелкая дрожь, принцесса вынимает из сундука голову сына, которая все еще жива (это та же самая голова, что и в первом акте пантомимы): глаза моргают, по щекам тихо текут слезы. Зрители в недоумении обмениваются взглядами, изумленно спрашивая друг друа:

— Как же они, черт побери, умудрились такое вытворить?

Второе действие завершается появлением на сцене молодого Мандарина, ставшего теперь «лоскутным». Чародей вернул его к жизни, дав ему тело тигра, две собачьи лапы вместо ног, крылья пеликана и крысиный хвост. Только голова этого невероятного существа была головой молодого вельможи. При виде этого зрелища повелительница императорской крови от ужаса кусает себе кулак. (В тот же момент тот же жест повторяет Ксавье.)

Третье и заключительное действие: схватка с Чародеем, которого повелительница заключила под стражу. Она приказывает накрыть лоскутного Мандарина покрывалом, чтобы вид его не смущал ничьих взглядов. Входит Чародей, ноги его закованы в цепи, лицо скрывает маска. Императрица повелевает ему объяснить, что произошло (струнные и духовые инструменты взрываются резкими звуками). Чародей ведет себя надменно, как виолончель, вместо ответа подходит к сотворенному им чудовищу и срывает с него покров (императрица от омерзения закрывает лицо руками). Чтобы доказать, что это лоскутное существо, несмотря ни на что, и вправду является сыном императрицы, он пришлепывает ему на череп прическу молодого вельможи. Только теперь Чародей срывает с лица маску, которая закрывала его все это время. (Ксавье в испуге прикрыл лицо руками, но все-таки решил в щелочки между пальцами подглядеть, как развиваются события.) В этот самый момент резкие звуки музыки достигли безумного апогея. Глаз Чародея закрывала повязка! Он был не кто иной, как таинственный морской офицер, нарисованный на ширме, который, как нагло заявили злые колдуньи, и приходился Мандарину настоящим отцом! От этого поразительного откровения императрица замертво падает на пол. А Мандарин убеждается, что ведьмы говорили правду, и теперь, когда они снова появляются на сцене и заводят дикий хоровод, он понимает, что те с самого начала действовали в сговоре с жестоким Чародеем. В последней сцене бредущий нетвердой походкой Мандарин в одиночестве умирает от горя, с мыслями о том, в какую бездонную пропасть отчаяния он попал, превратившись для всех жителей империи в безродного выродка. Слабо подрагивают его пеликаньи крылья. Раб тайком привязал голубя к кончику его крысиного хвоста. Птица хочет взлететь, но не может оторваться от пола, как узник, заточенный в темницу. На этом спектакль и завершается, сходят на нет кипевшие страсти.

— Ксавье? Ксавье? Ответь же мне. Скажи мне хоть что-нибудь.

Глядя перед собой в пустоту, подручный не хлопает в ладоши ничего не говорит, не дышит. Он наполовину сполз с сиденья своего кресла. Пегги трясет его за руку; то, что с ним происходит, вовсе не смешно.

— И пыль эта у тебя на костюме… что это такое? Откуда на тебе эта пыль?

Она отряхнула рукав его пиджака, покрытый гипсовой пылью. И вдруг мелькает догадка, ей как раз хватает времени, что-бы взглянуть вверх; с ужасающим громом и скрежетом с крюка в потолке срывается люстра и летит прямо на них, и Пегги едва успевает прокричать «Караул!». Внезапно люстра зависает в двух метрах над их головами — ее удерживает электрический провод, мелодично позвякивают хрустальные подвески. И их, и других зрителей, находящихся вокруг, накрывает густое облако гипсовой пыли. Скоро из огромной дыры в потолке на головы, на прически, на одежду людей начинают падать какие-то меховые шарики, но, свалившись, шарики вдруг молниеносно разбегаются во всех направлениях, и тогда становится ясно, что это крысы. Тут повсюду стали раздаваться вопли, началась толкотня, все устремились к запасным выходам, причем каждый зритель норовил обогнать другого, люди были в ужасе, некоторые падали в обморок. Один из подстрекателей взобрался на стул и стал махать кулаком:

— Это же просто скандал! Эти здания надо сносить! Сограждане, мужчины и женщины! Они же над нами просто издеваются! Наши жизни под угрозой! Мы должны разрушить этот дом, и чем скорее — тем лучше!

А Пегги тем временем все пыталась расшевелить Ксавье. Рот его был приоткрыт, взгляд будто приклеился к люстре, немигающий и неподвижный. Пегги закашлялась от пыли, щипавшей в горле. Она пыталась убрать сгусток гипсовой пыли, залепивший подручному рот. В раздражении, охваченная паникой, она его ударила. Парнишка пришел в себя.

— Давай же ты, поторапливайся!

Совершенно потрясенный, Ксавье дал толпе себя увлечь, он понятия не имел о том, что происходит. Крысы дюжинами носились по креслам, по брошенным норковым манто и шубам, они разбегались во всех направлениях — их тоже охватила паника. Подручный все никак не мог понять, в каком сне он в этот раз заблудился. Они вышли из здания. На улице царила такая же суматоха, как в театре, повсюду толпой управляла растерянность. Все с отчаянием разглядывали свою запачканную одежду. Ругались из-за такси. Некоторые зрители продолжали стоять, застыв в оцепенении. Заняв стратегические позиции, крепкие мужчины во фраках продолжали призывать к решительным действиям, к распространению воззвания с требованием немедленного сноса здания. Но им не удалось обмануть никого из зрителей. Обветшало это здание или нет, обрушится ли оно завтра, унося с собой жизни людей, или простоит еще несколько лет, не имело никакого значения; это здание очень не нравилось Гильдии разрушителей, вот и все. Все присутствующие прекрасно понимали, что никогда больше они не войдут в это здание, где расположен мюзик-холл.

Пегги Сью ощутила острый приступ жалости. Она даже застонала — так ей было жаль прекрасную испорченную блузку. Ей было жаль до невозможности новый наряд Ксавье, который так ему шел. И вечер этот, закончившийся кошмаром, ей тоже было жаль. Она кляла на все лады и этот город, и театр, кляла Гильдию разрушителей. Господи! Она готова была начать судебный процесс, и если бы кто-то его возбудил, на ее поддержку можно было рассчитывать полностью!..

— Пойдем — сказала она, взяв себя в руки. — Не хватало еще, чтобы вдобавок ко всему мы и на последний поезд метро опоздали. Нам повезло, что станция рядом.

Подручный следовал за ней безропотно, как игрушка. Он смотрел себе под ноги широко раскрытыми глазами, продолжая оставаться в том же состоянии возбужденного умопомрачения.

— Это же надо! Ну и приключение! Это просто жуть какая-то!

— Да, просто ужасно, — произнесла срывающимся от слез голосом Пегги.

Но Ксавье думал совсем не о люстре, которая чуть заживо его не расплющила. Он думал об истории лоскутного Мандарина.