— Это уже угроза, — сказала она.
— Нет, не угроза.
Стены комнаты были оклеены бежевыми обоями с серебряными банановыми листьями.
— Джейни здесь спала? — спросил он.
— Я здесь не живу. Кто тебя поджаривал?
— Двое парней.
— Торчки?
— Вроде того.
— Все ясно, — сказала она. — Понимаю.
Он осторожно присел на краешек бежевой, под цвет стен софы.
— Если ясно, тогда скажи, где Мардж.
Ее ресницы задрожали. Глаза слегка затуманились, словно ей захотелось спать оттого, что она так старательно пыталась изобразить полное неведение.
— Мардж уехала, приятель. В отпуск. Пуэрто-Вальярта. Гуаймас. Росарита, ча-ча-ча. — Она прищелкнула пальцами. — Господи, они прячутся! Я не знаю, где они.
— Хорошо, — сказал Конверс.
Она устроилась на дальнем конце софы и взглянула на часы.
— Как это Джейни осталась с тобой?
— Старый приятель попросил.
— Рэй Хикс?
— Да, Рэй. — Она вяло взглянула на него и закурила сигарету. — Они не кинули тебя. То есть насколько я знаю, не кинули. Они вынуждены были бежать.
Конверс не удержался от вздоха.
— Хотя товар все еще у них. Ведь это твой товар?
Он молча пожал плечами.
— Ну вот, он все еще у них. Как я понимаю, у них.
Он задумчиво кивал, словно то, что он услышал, было важно для него.
— Боишься?
— Еще бы, — ответил он.
— Ты похож на простого скромного парня. Зачем ты в это ввязался?
— Все мы — простые скромные люди.
Джун засмеялась:
— Это ты так думаешь. Знаешь «Тех, Кто Есть»?
— Тех, кто есть? Кто есть — что?
— Забудь, — сказала Джун. — Это такая шутка.
— Очень смешно, — сказал он.
Она с сочувствием взглянула на него:
— Что до меня, то я порываю с теми людьми. Я порядочная. Получила шанс вернуться на старую работу. Здесь они меня больше не увидят.
— Что за работа? Ты стюардесса?
— Была стюардессой, — ответила Джун. — И снова стану на какое-то время. Понимаешь, когда я знала Рэя, я возила для него дурь из Бангкока. Не скэг, так, лаосскую коноплю, ерунду всякую. Потом стала и сама барыжить, потом встретила этого парня, Оуэна, и мы начали барыжить на пару.
— Наверно, мне следует поблагодарить тебя, — сказал Конверс. — За Джейни.
— Конечно следует, — кивнула Джун и взглянула на часы.
— Что с Мардж?
— Вроде бы цела-невредима. Но крыша явно не на месте. Ты хочешь, чтобы жена вернулась к тебе?
— Не знаю.
— Искренне надеюсь, что все у вас наладится, — сказала Джун. — Я столько раз сталкивалась с человеческой паранойей, что у меня самой крыша поехала. Когда переберусь на Восток, парень, я так спрячусь, что никто и ничто до меня не доберется. Найду себе убежище. — Она посмотрела на экран телевизора; камера скользила по трибунам переполненного стадиона в Кэндлстик-парке
[71]
. — Надежное убежище — вот что нужно человеку в этой стране.
— Скажи, — спросил Конверс, — кто, по-твоему, меня поджаривал?
— Кто? Думаю, те же, кто приходил к твоей жене. Они явились сразу вслед за Рэем, значит, ждали перевозчика. Сам можешь догадаться, что твои неприятности начались во Вьетнаме.
— Ты права, — сказал Конверс; они смотрели, как подающий команды Атланты готовится к броску. — Ты слыхала о таком копе — Антейле?
— Он не коп, — ответила Джун. — Он агент контрольных органов. Я его знаю.
— Он доставал моего тестя. Похоже, он считает, что Мардж связана с сетью наркоторговли.
— Очень тебе сочувствую. — Джун улыбнулась и пожала плечами. — Он так и сказал? Сеть наркоторговли?
— Да, насколько я понял.
— Его выраженьице.
— Если ты сама барыжила, — спросил Конверс, — откуда тебе знать, как он выражается?
— Ах, приятель, — печально сказала Джун, — не сходи с ума, успокойся. Просто знаю этого типа, и все. Тот мой парень, Оуэн, работал на Антейла. И он был не один такой, на Антейла многие работают.
— Почему он не коп, а агент контрольных органов?
— Служит он там. Потому так себя и называет.
— Понятно, — сказал Конверс.
— Он знает всех, правильно? У него много источников. Он им платит. Трудно сказать, покрывает он их или нет, но, думаю, должен покрывать… Я была близка с Рэем, ясно? Оуэн жуткий собственник, и он прознал об этом. Они с Рэем поссорились, и Оуэн, приняв хорошую дозу, позвонил Антейлу. Он догадывался, куда они направились. — Она сделала паузу, наблюдая за тем, как подающий делает бросок, получившийся не слишком удачным, и продолжала: — Думаю, он ошибается. Надеюсь, что ошибается.
— И куда, как он считает, они направились?
Джун замотала головой:
— Сам ты не найдешь. Да и в любом случае они не туда направились, куда он думает.
— Ладно.
Некоторое время они наблюдали за игрой.
— Плохо, что Антейл вышел на тебя. Это человек непростой. Не какой-нибудь рядовой легавый.
— Что ты имеешь в виду?
— Он юрист. Работал в госкомиссии и налоговом управлении. Потом случился какой-то бардак и пришлось ему перевестись на нынешнее место. Он знаком со многими крупными политиками. Так Оуэн говорит.
Прядь волос прилипла к повязке, и Конверс попробовал осторожно отлепить ее.
— У тебя есть чего-нибудь выпить?
— Я не пью. Могу предложить травку.
Конверс отказался.
— Оуэн когда-нибудь упоминал Ирвина Вайберта?
— Возможно. Где-то я уже слышала это имя.
На ее бледном лисьем личике промелькнула слабая тень удовольствия.
— У тебя такой вид, будто ты вдруг понял — как и зачем.
— Да, я вдруг понял — как и зачем.
Джун вытащила из пачки сигарет косяк. Закурила с притворной рассеянностью. Когда она протянула сигарету Конверсу, он взял и затянулся.
— Не следовало тебе это затевать. Зачем затеял?
— Других затей в голову не приходило.
Травка перенесла его в Сайгон, к Чармиан. Он влез в это, чтобы общая опасность сблизила их. В постели у них не слишком ладилось из-за его постоянного страха. Когда они разговаривали, он не мог заставить ее слушать себя; всякий раз, как он делал попытку завладеть ее галлюцинирующим южным воображением, она смотрела на него с такой трезвой проницательностью, что порой казалось, будто она читает в самой его душе. Он пробовал расшевелить ее, поразить. Все ради того, чтобы наладить отношения.