Мир до и после дня рождения - читать онлайн книгу. Автор: Лайонел Шрайвер cтр.№ 116

Итак, они были в поисках достойной компенсации Ирине за бездетную жизнь, и вскоре три самых престижных агента изъявили желанье с ней работать. Те принципы, основываясь на которых она отобрала одного из трех кандидатов, удивили ее саму; такое было не в ее характере.

Ирина всегда жила очень скромно. Ее мать всегда была помешана на деньгах, и в детстве ей приходилось пользоваться мелками до тех пор, пока они не превращались в крошечный шарик. К счастью, у Лоренса сейчас было вполне достойное жалованье, но она никогда не относилась к его деньгам как к своим и ощущала неловкость, что на свои скромные гонорары иллюстратора не может оплатить половину аренды жилья. Она делала покупки в магазинах подержанных товаров, мебель подбирала в «Оксхаме», и только таким образом могла внести свой вклад в семейную казну.

Однако в этом нежелании растрачивать средства было нечто низкое. Скупость исключает жесты «живем один раз» и внушает трепет перед дорогими вещами, что само по себе безрассудство. Осознание этого давало Ирине возможность понимать, до какой степени бережливость влияет на ее решения, как в большом, так и в малом. Говорила ли она серьезно, когда предлагала самой оплатить поездку в Россию, или это был жест расточительства, который Лоренс наверняка бы не принял? По этой причине они всегда избегали полетов и даже коротких поездок на континент, Ирина никогда не позволяла Лоренсу проводить отпуск в Риме или Венеции, потому что это было слишком дорого. Когда последний раз она покупала себе новое платье? Не новое-поношенное, а новое-новое? Она не помнит. Сейчас у них был «форд-капри», но все же она ходит за покупками пешком, чтобы сэкономить на бензине. В магазине она всегда берет стручковый горох с желтым ценником, хотя больше любит французскую зеленую фасоль — она слишком дорогая. Если человек получает удовольствие оттого, что купил вещь на распродаже дешевле, разве он не может найти такое же удовольствие в экстравагантном поступке — например, потратив за один вечер двести фунтов?

Первый агент был хороший. Второй невероятно подходил ей по художественному восприятию. Третий агент пообещал, что Иван будет продан за кучу денег.

Ура.

Предложенная на рынках Британии и США, книга принесла Ирине сто двадцать пять тысяч долларов. Она пригласила Лоренса на ужин в клуб «Гасконь», где они умудрились все же потратить двести фунтов на ужин из пяти блюд и вина.

Когда настало время собираться на Рождество на Брайтон-Бич, оба были в прекрасном расположении духа. На этот раз не случилось скандалов из-за отопления, салфетки или мыла, а тем более из-за пьяного покушения на самовар, семейное торжество прошло на удивление гладко и весело, но по-прежнему казалось бессмысленным. В самолете Ирина размышляла, какую бурную ссору устроить с матерью, чтобы вновь войти в благословенную эпоху молчания. Тупик в отношениях во многом бы ей помог, не говоря уже об экономии на международных разговорах, повторявшихся с ежемесячной регулярностью. Впрочем, в этой поездке были и приятные моменты. Татьяна набросилась на нее, принялась обнимать и твердить, как она «обожает свою старшую сестру», за которую «невероятно горда», что ясно давало понять, какая огромная зависть поселилась в ее душе.

Книга «Иван и его неприятности» вышла в свет в сентябре 2000 года, к радости читателей по обе стороны Атлантики. Бюджет был огромен, и если рецензий оказалось немного, то их вполне компенсировали рекламные объявления в «Таймс» в Нью-Йорке и Лондоне. Тираж также был огромен, розничная цена постоянно снижалась, поэтому продажи шли прекрасно, в чем Ирина убедилась, заглянув в «Уотерстоун» и в «Дабл-Ю-Эйч-Смит». В слове «распродажа» нет ничего унизительного, этот ярлык Ирина воспринимала с радостью. Ведь никто не смог бы сказать, что эти книги в глянцевых обложках с красной рамкой, выставленные на прилавке в «Уотерстоуне», некрасивые.

Ирина убеждала себя пойти прогуляться, но желание топтать ногами Гроув-Роуд было таким же самообманом, как и посещение днем спальни под предлогом разложить носки, когда на самом деле пришла туда заняться мастурбацией.

Если она сейчас отправится пешком в Боро, велика вероятность того, что ее тайна будет раскрыта.

Теплое апрельское утро выдалось пасмурным и создавало ощущение нависшей за спиной тени. Ирина отвела достаточно времени на это маленькое приключение — она вернется домой на метро, а затем, во второй половине дня сядет в поезд на Кингс-Кросс и отправится в Шеффилд. Что же касается визы для проникновения на территорию, то ею могло служить полученное по электронной почте письмо от Лоренса, в котором он писал ей о командировке в Дубай. Таким образом, настроение у нее было приподнятое. Завтра она будет на финале чемпионата мира. Рэмси не оставляла надежда на победу, но если и на этот раз он не добьется успеха, то это будет восьмым финалом, в котором он играл, но не выиграл. Прошлым летом ему исполнилось пятьдесят, и если он не победит в 2001-м, то может уже никогда не получить возможности разыграть победный титул.

Впрочем, откровенно говоря, больший страх вызывало участие в очередном турнире — по-идиотски улыбаясь, стоять рядом с Рэмси, как и положено любящей жене. Вот если бы Рэмси тоже вел себя как любящий муж. Не считая презентации ее так и не ставшей популярной книги в «Фойлсе» в прошлом сентябре — на которую глава «Снейк хед» решил не тратить много денег, и Рэмси пришлось покупать вино, — он предпочитал на собственном опыте узнать, что значит быть невидимым.

Ее посещение турниров стало постоянным яблоком раздора. За первый сезон, что Ирина была всегда рядом, он выиграл больше титулов, чем за последние десять лет, кульминацией же стало участие в седьмом финале в Крусибле. Стоило ей пропустить несколько турниров, как рейтинг его резко упал. Понижение статуса Рэмси выразилось в исчезновении таких привилегий, как лимузин, и, хотя он никогда не придавал особого значения марке машины, прекрасно знал, какую это играет роль. Хуже всего, что, выбыв из числа шестнадцати лучших игроков, Рэмси должен был играть отборочные матчи за право участвовать в турнирах, главные призы которых украшали зал снукера в подвале, а это, по его словам, означало то же самое, что стучаться в дверь собственного дома.

Таким образом, Рэмси пришел к выводу, что присутствие Ирины кардинальным образом все меняет, и давил на нее, заставляя постоянно быть рядом. Она же настаивала, что она женщина, занимающаяся собственной карьерой, а не его заячья лапка на счастье. Она даже не старалась выражать заинтересованность снукером (это был тактический ход) и соглашалась лишь иногда посмотреть на его игру, когда у нее было настроение (читай, почти никогда). О, разумеется, он очень рассчитывал, и не без оснований, что она приедет завтра на матч, с ее стороны было верхом невеликодушия смотреть полуфинал вчера вечером, сидя на ковре перед телевизором, — «смотреть» было слишком громко сказано, поскольку одновременно она писала письмо Лоренсу в Дубай.

Перейдя через Лондонский мост и попав на Боро-Хай-стрит, она с горечью и радостью одновременно думала о том, как мало она сейчас готовит. Может, и правда все эти пироги лишь пустая трата времени? Она так и не смогла с уверенностью ответить на этот вопрос.