Принцип неопределенности - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дежнев cтр.№ 51

Нергаль потер довольно руки. Хотя подчиненных он ругал, их усилия по доведению Серпухина до нищеты были отнюдь не бесполезны и вовсе не так уж глупы. Теперь, впрочем, пришло время действовать иначе, а именно: до конца растоптать все то чистое и светлое, что еще оставалось в сердце Мокея. Только после этого его можно будет искупать в лучах известности и успеха. Реализовать же намеченный план надо быстро и энергично. Нельзя допустить, чтобы, как это порой происходит, в результате неудач у человека появились не озлобление и ненависть, а смирение и понимание того, что жизнь есть всего лишь малая часть предстоящего ему пути. В случае с Серпухиным это означало бы поставить на эксперименте крест. Тем более что, собирая чемоданы, он вместо негодования испытывал нечто похожее на элегическую печаль…

Начальник Службы тайных операций обернулся и посмотрел на жавшихся к стеклянной стене мелких сущностей. Взгляд его близко поставленных глаз обдал их могильным холодом.

— Хватит лирических отступлений, переходим к делу! Вам, Шепетуха и Ксафон, предстоит разыграть с нашим подопечным шахматную партию, причем мат должен быть поставлен в два хода. На первом этапе Серпухина предстоит глубоко унизить. Физические страдания и потеря денег — это прекрасно, но теперь необходимо дотянуться до его глубинных человеческих чувств, которые живут на дне души даже самого отъявленного негодяя. Каждый из людей — а имя им одиночество — до конца надеется на то, что и он кому-то нужен, что и он способен совершить нечто доброе. Нет на свете большей горечи и обиды, чем видеть свои лучшие чувства втоптанными в грязь. Этим увлекательным занятием для начала вы и займетесь…

Нергаль замолчал, не торопясь прошелся по мозаичному полу террасы:

— На втором, и последнем, этапе мы приложим все усилия, чтобы поднять Серпухина над толпой.

Люди где-то там, внизу, станут для Мокея чем-то вроде мошек, их чувства и мысли — недостойной внимания тщетой. Серпухин должен почувствовать себя почти что Богом, а это уже крайняя степень падения, превосходящая библейское «не сотвори себе кумира». Он будет думать, что делает добро, в то время как каждый день и каждый час станет отдалять людей от Создателя, подменять незамутненную веру суетностью приземленных надежд. И так до тех пор, пока наш общий друг не дойдет до края, за которым разверзается бездна преисподней. А в поводыри Мокею я дам троянский дар, который очень скоро перерастет в ощущение им своей избранности и едва ли не всемогущества. В то же время в подсознании Серпухина постепенно утвердится ощущение принадлежности его миру зла. Это потаенное знание заставит нашего подопытного метаться, он будет пытаться избавиться от преследующего его чувства ложности происходящего, пустится во все тяжкие, но наших объятий ему уже не избежать…

Гордо вскинув голову, Черный кардинал замолчал. Да, именно так все и произойдет, только в разыгрываемой трагикомедии будет и еще один, последний, акт, о котором мелким сущностям знать не обязательно. Когда Серпухину останется всего шаг до края пропасти, когда его жизнь в человеческом обличье фактически закончится, когда в душе Мокея не останется ничего, кроме ужаса перед самим собой и им содеянным, — тогда-то он, Нергаль, и задаст ему самый важный вопрос о природе и причинах появления в мире зла. И Серпухин даст ответ, не сможет не дать! Потому что только человеку, занесшему ногу над пучиной ада, открывается эта фундаментальная истина!

Возвращаясь мыслями на землю, начальник Службы тайных операций окинул своих подчиненных взглядом.

— Теперь о деталях! Сначала я думал, что для обретения власти над толпой Серпухина надо сделать государственным деятелем, но очень скоро понял, что грехи этих раздувающих щеки ребят слишком примитивны, хотя и многочисленны. К сожалению, Гегель ошибался, и количество в данном конкретном случае, даже под нашим давлением, отказывается переходить в качество. Хотя вы, Шепетуха, и правы — служить для русского означает придавать жизни осмысленность, — нам одной растраты отпущенного человеку времени, даже вкупе со смертным грехом гордыни, недостаточно. Поэтому, как говаривал один большой забавник, мы пойдем другим путем. Главную же роль козла, ведущего на заклание стадо, сама того не зная, будет играть женщина…

Поскольку на лицах подчиненных отразилось недоумение, Черный кардинал поправил ногтем тонкий ус и весьма недвусмысленно хмыкнул:

— Вы догадались правильно, в игру вступает Крыся! Ну а для начала, Ксафон, увольте-ка нашу мадемуазель с работы…

Выходившие в парк окна маленькой квартирки были открыты настежь. Когда-то здесь начиналась взрослая жизнь Серпухина, эти стены видели много хорошего и веселого, но теперь отчаянно нуждались в ремонте. Словно по арене цирка, судьба, сделав по жизни круг, вернула его на то место, где все только начиналось. Настроение у Мокея, как легко понять, было соответствующим окружавшей обстановке. Думая о жизни, он представления не имел, как теперь с самим собой быть. «Припрятанных на черный день денег хватит очень ненадолго, — прикидывал Серпухин, тускло глядя на груду старого, приготовленного на выброс барахла, — а значит, вопрос об источнике существования становится ребром». В подобных случаях люди кидают в народ клич и созывают на помощь друзей, но на аншлаг в этом театре абсурда рассчитывать не приходилось. Тех, кого во времена процветания бросил он, теперь уже не найти — да обратно блудного сына никто и не примет, — все же остальные бросили его. Если не считать Ксафона, который наобещает сорок бочек арестантов, но не пошевелит и пальцем…

Рваный ход невеселых серпухинских мыслей прервал телефонный звонок. Подняв трубку, Мокей почувствовал укол совести: звонил Аполлинарий, к которому он только что был так несправедлив.

— Похоже, Мока, — забубнил Ксафонов без предисловия, — я теперь занимаюсь исключительно твоими делами!.. — Как-то странно напряженно замолчал, словно хотел еще что-то сказать, но то ли не решался, то ли собирался с силами. — Слушай, старичок, такое дело, прямо не знаю, как и начать! Главное не обижайся, потом будешь благодарить…

— Ладно, Ксафош, не обижусь, только не тяни резину.

— Продал я тебя, Мока, продал с потрохами! Звонит мне тут личный помощник президента и говорит, что хозяин ищет человека для совершенно особого задания…

Поскольку в этом месте Аполлинарий сделал паузу, Серпухин поспешил встрять с вопросом:

— Какого еще президента? Какое задание?

— Ты только не кипятись, — охладил его пыл Ксафонов, — президент у нас пока один, а о чем пойдет речь, тебе в свое время расскажут. Короче, завтра с утра будь дома и жди звонка…

Серпухин какое-то время молча смотрел в окно:

— Ну, и на хрена ты меня в это дело впутал?..

— Мокочка, дорогой, — изменил голос на приторно ласковый Аполлинарий, — они за это денежки платят, и хорошие, а ты, как я знаю, сидишь на мели. Я бы на твоем месте не заносился, а сказал другу спасибо…

Поскольку Серпухин никак на его слова не отреагировал, Ксафонов решился:

— Черт с тобой, скажу! Им нужен человек из народа, кто мог бы оценить обстановку в стране, так сказать, изнутри и обозначить требующие внимания болевые точки…