Дело Локвудов - читать онлайн книгу. Автор: Джон О'Хара cтр.№ 63

— Благодарю вас, сэр.

— Миссис Фенстермахер мне сообщила, что о помолвке вы хотите объявить после того, как ты окончишь университет.

— Да, сэр.

— Чем ты намерен зарабатывать себе на жизнь, Джордж? Я знаю, что твои родители живут в достатке, но чем ты предполагаешь заняться?

— Пока не решил. С отцом мы уже говорили, но я еще не решил.

— Это ничего. Не такое у тебя положение, чтобы сразу искать себе место. Семья ваша состоятельна. Думаешь обосноваться в Шведской Гавани?

— О да.

— Одобряю. Мы вот тоже сидим на одном месте, и Дэвид, я полагаю, останется здесь же, когда закончит образование. Я хочу, чтобы он после Принстона отправился в мой колледж в Дикинсоне, изучил там право, а потом вернулся домой. У вас в семье когда-нибудь упоминали имя Уильяма Л.Локвуда?

— Нет, сэр.

— Не упоминали. Уильям Л.Локвуд был одним из основателей моей студенческой общины «Сигма Эта».

— Вот как?

— Томас С.Белл, Джеймс П.Колдуэлл, Дэниел У.Купер, Бенджамин П.Ренкл, Франклин Г.Скоби, Айзек М.Джорддан и Уильям Л.Локвуд. Они учреждали «Сигма Эта» в университете Майами в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. Все они, кроме Локвуда, были членами клуба «Дека». Когда меня посвящали, я должен был выучить все это наизусть.

— Неужели?

— Хорошо бы тебе выяснить, нет ли у тебя родственной связи с Уильямом Л.Локвудом. Тогда мы с тобой оказались бы в некотором роде братьями по общине. Жаль, что в Принстоне нет «Сигма Эта». Раньше она была, но потом Принстон упразднил общины. А я бы хотел, чтобы Дэвид состоял в «Сигма Эта». У тебя отец масон, Джордж?

— Нет, сэр. Он в «Зета Пси».

— Так одно с другим не связано.

— О! А я думал, это вы связываете «Сигма Эта» с масонами.

— Не совсем. Тебе, наверно, показалось, что я связываю, это моя вина. Но масоны не имеют отношения ни к тому, ни к другому клубу. А вот твой дед Хоффнер — масон, это я точно знаю.

— Неужели?

— Ты разве не знал, Джордж? Да, у тебя очень прочная связь с масонами — по материнской линии. Как-нибудь мы еще поговорим с тобой об этом. Меня сейчас немного беспокоит положение Дэвида в Принстоне. У вас в Принстоне клубы, а не общины, поэтому я не могу к ним обращаться, как обратился бы в «Сигма Эта». Дэвид же сказал мне, что он едва ли вступит в клуб. Так вот, Джордж: раз уж ты становишься членом нашей семьи, хорошо бы тебе поговорить с ним и объяснить, насколько важны контакты с людьми.

— Очень щекотливое это дело, господин судья.

— Щекотливое дело? Это почему же?

— Я состою в клубе…

— Знаю. Говорят, в одном из лучших.

— Благодарю вас. Но если я стану убеждать Дэвида в необходимости вступить в какой-то клуб, он может подумать, что я пытаюсь вовлечь его в свой собственный.

— Ну и что, если подумает? Было бы совсем неплохо, если бы мой сын состоял в одном клубе с моим зятем. Если вы не можете быть членами «Сигма Эта».

— Но я не решаю за свой клуб, господин судья. Не в моей власти сделать кого-то членом клуба. Опустить черный шар я могу, а сделать человека членом клуба — нет. Вы же знаете эту систему.

— Конечно, знаю. Но организация, в которой ты состоишь, — всего лишь клуб, это не тайное общество вроде «Сигма Эта» или масонской ложи. Обычный клуб.

— У нас есть свои тайны.

— Значит, я верно понял слова Дэвида: ты не намерен предлагать его кандидатуру в свой клуб. Дело, значит, вовсе не в его нежелании вступить в клуб. Понимаешь ли ты, что травмируешь мальчика? Понимаешь ли, что это значит, если трем товарищам по Мерсерсбергу наверняка предложат вступить в клуб, а ему нет?

— Пусть его товарищи не будут так уверены. Они не узнают о решении до последней минуты.

Судья Фенстермахер постучал каблуком по ковру, провел пальцем под воротничком, поднялся со стула и подошел к окну; потом вернулся и встал перед Джорджем Локвудом.

— Давай говорить прямо: ты просишь согласия на брак с моей дочерью, не желая ничем помочь ее младшему брату.

— Господин судья, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему.

— Все, что в твоих силах? А что ты сделал? Сидел сложа руки и смотрел, как эти ублюдки не пускают его в твой собственный клуб? И ты считаешь, что после этого кто-либо из моей семьи может переступить порог этого заведения? Думаешь, Элали пойдет с тобой в этот клуб? Или я? Или миссис Фенстермахер?

— Извините, господин судья. Я не знаю. Знаю только, что вот уже почти год я пытаюсь добиться приглашения Дэвида в наш клуб. Но не я это решаю. У нас комитет.

— Будь он проклят, этот ваш комитет!

— Ему могут предложить стать членом другого клуба.

— А мне не нужен другой клуб. Я хочу знать, пользуется ли мой будущий зять каким-нибудь авторитетом у своих друзей. Если нет, то мне такой зять не нужен.

— Что ж, видно, так тому и быть. Придется сказать Лали, что вы отказали мне.

Разговор этот длился дольше, чем предполагали Лали и ее мать, сидевшие в это время в гостиной. Когда Джордж вышел из кабинета судьи, нервные выжидательные улыбки сошли у них с лиц.

— Что случилось? — спросила Лали.

— То есть как это — «так тому и быть»?

— Наверно, просил дать время подумать, — предположила миссис Фенстермахер. — Да?

— Он считает, что я должен добиться принятия Дэвида в мой клуб.

— О господи. Я-то надеялась, что этот вопрос не всплывет. Дэвид понимает, но судья, я знала, не поймет. О господи.

Лали подошла к Джорджу, и тот обнял ее.

— Не плачь, — сказал он и повернулся к ее матери. — Мне уже больше двадцати одного года, миссис Фенстермахер. И Лали скоро исполнится столько же.

— Это так, но только не будьте опрометчивы.

— При чем тут опрометчивость? — возразил Джордж Локвуд. — Я хорошо обеспечен и могу содержать ее.

— Не в этом дело, Джордж. Я сама поговорю с судьей.

Это было в воскресенье. Все уже вернулись из церкви, но праздничный обед, всегда следовавший за службой в церкви, еще не начинался.

Из кабинета донесся низкий голос судьи:

— Бесси, иди сюда.

— А вы побудьте здесь, — шепнула Бесси Фенстермахер, вставая.

Джордж Локвуд не знал, о чем говорили судья и его жена. С четверть часа просидели они с Лали в гостиной у закрытой двери, которая обычно оставалась открытой, утешая друг друга словами любви и поцелуями и выражая сквозь слезы свой гнев и возмущение. Но вот из кабинета в дверь постучали, она открылась, и Беге и Фенстермахер, слегка улыбаясь, сказала: