Время, чтобы вспомнить все - читать онлайн книгу. Автор: Джон О'Хара cтр.№ 81

Джо Чапин стал членом «Второго четверга» после смерти своего отца, несмотря на то что его родители ни разу не пришли ни на одно из собраний клуба. Было решено, что, поскольку старшие Чапины были включены в первоначальный список, Джо следует принять в члены, даже несмотря на то что болезнь его матери помешала его родителям быть активными членами клуба. Перед первым посещением клуба Эдит сгорала от любопытства и была крайне возбуждена. И хотя она знала членов клуба всю свою жизнь, они благодаря таинственности своих собраний казались ей необычайно важными. Она испытывала трепет от одной мысли о том, что благодаря своему замужеству сможет на равных общаться с теми, кто мог бы еще годами наслаждаться своим тайным превосходством над ней. В этом даже таилось нечто вроде опасности. «Представить только, что Джозефина Лобэк могла смотреть на меня свысока, а я об этом даже не знала, — думала Эдит. — Представить только, что Уит Хофман не является членом клуба или что я столько раз сидела рядом с Артуром Мак-Генри и не знала, член он клуба или нет. Интересно, что бы отдала Пег Слэттери для того, чтобы стать членом этого клуба?» И Эдит пусть и неохотно, но гордилась Джо, который, надев свою алую ленту, держался легко и свободно — так, будто это событие для него ничего не значило.

Каждый раз произносилось три тоста: за Джорджа Вашингтона, за Авраама Линкольна и за президента Соединенных Штатов. Беседа за обеденным столом ничуть не отличалась от бесед, которые велись за столом этими же самыми людьми на обычных вечеринках. За весь вечер никто ни разу не произнес вслух название клуба. После обеда мужчины отделились от дам — ровно на полчаса. А когда все снова собрались вместе, хозяин дома — на первом обеде Эдит хозяином был доктор Инглиш — поднялся и, постучав перстнем по столу, призвал всех к вниманию.

— Леди и джентльмены, — сказал он. — Мы благодарим за оказанную нашему дому честь (позднее Эдит узнала, что эта фраза была установлена раз и навсегда для того, чтобы у хозяев собрания не было соблазна пускаться в длинные и цветистые благодарственные речи).

Билл улыбнулся и поклонился всем присутствующим.

— На мою долю выпала почетная обязанность приветствовать в нашем клубе Эдит и Джо, а также облегчить карманы каждого из джентльменов на двадцать долларов. Цель этого сбора — помочь в несчастье даме, которую мы все знаем и которая испытывает в помощи острую нужду. Для сведения наших новых членов сообщаю, что собранные средства ей будут доставлены анонимно с запиской, заверяющей ее, что деньги эти добыты совершенно законным путем и что пытаться поблагодарить того, кто их пожертвовал, будет пустой тратой времени. Джо, я уверяю тебя, что мы не каждый раз устраиваем подобные сборы денег, но должен предупредить, что порой эти сборы существенно больше. Наше следующее собрание состоится двадцать первого числа в доме у Генри и Джозефины. Благодарю вас за внимание.

Деловая часть собраний клуба, как и в тот первый вечер, обычно была весьма безыскусна. А вскоре Эдит узнала, что женщины не принимали никакого участия в этой деловой его части, которая обсуждалась в те самые «джентльменские полчаса». О приеме новых членов объявлялось весьма незатейливым образом: «На нашем следующем собрании к нам присоединятся…», — и назывались имена новых членов клуба. Не имело никакого практического смысла отвергать новых кандидатов, так как они выбирались с большой щепетильностью. Никто ни разу не отказался от вступления в клуб, и никому ни разу не пришлось выйти из его состава по финансовым или каким-либо другим соображениям. Каждая пара принимала гостей примерно один раз в три года, и подобные приемы всем членам клуба были по карману.

Джо, который всегда знал, что станет членом «Второго четверга», рассматривал это мероприятие как возможность вкусно поесть и выпить хорошего вина в компании старых приятелей, которых он, если бы не клуб, видел бы значительно реже. Это было сборище первоклассно одетых мужчин и женщин, где каждый мог свободно выражать свои мысли.

— Помимо той ценности, которую мы представляем для самих себя, мы еще кое-что значим для Гиббсвилля, — сказал он Эдит. — Когда в 1892 году основали этот клуб, его члены делали вид, что это не более чем сборище друзей-единомышленников. Но, как мы видим сейчас, те, кто основал этот клуб, выбрали в него стоящих людей. И причина того, что двадцать восемь лет спустя клуб так же хорош, как и прежде, очевидно, в том, что двадцать восемь лет назад он был ничуть не хуже. Понимаешь, что я хочу сказать? Этот клуб могли бы основать и на двадцать восемь лет раньше — в 1864-м. И в 1864 году в него вошли бы те же самые семьи, что и теперь. В Гиббсвилле есть немало славных людей, которые могли бы стать отличным пополнением клуба. Например, мне бы хотелось, чтобы его членом стал Уит Хофман. Я бы приветствовал Уита Хофмана. Но так называемые отцы-основатели не сочли старика Хофмана подходящей кандидатурой, и у них, вероятно, были на то основания. А вот, например, Билли Инглиш… Его отец был мошенником, который потом застрелился, но этот мистер Инглиш был членом клуба с самого его основания, и потому Билли тоже член клуба, и его сын Джулиан имеет право стать членом клуба, когда умрет его отец, что, я надеюсь, случится еще очень и очень не скоро. Джулиану, правда, придется здорово остепениться, но мы, разумеется, не станем вменять людям в вину их университетские проделки.

— Джулиан Инглиш — гадкий парень, и таким и останется, — сказала Эдит.

— Тем не менее он имеет право стать членом клуба, когда умрет его отец. Если его не примут, а вместо него возьмут кого-то другого, это уже не будет «Второй четверг». Его тогда можно распускать.

— Я лично предпочла бы, чтобы людей в клубе было меньше, — сказала Эдит.

Джо улыбнулся.

— Их и будет становиться меньше. Смерть об этом за тебя позаботится. Первоначально в клубе было двадцать пар, но не у всех из них были сыновья, которые могли бы унаследовать право стать членом клуба. И не у всех теперешних членов клуба будут сыновья. Членство Мак-Генри чуть было не закончилось на Артуре, и вполне может на нем закончиться, если у них с Роз не родится сын… Кстати, по поводу клубов, я собираюсь заняться гольфом!

— И перестанешь играть в теннис?

— Не совсем. Но, как ты помнишь, мне уже пошел тридцать девятый год. А в следующем году пойдет сороковой, так что пора уже учиться старческим играм.

— И ты будешь носить бриджи?

— Нет, я буду носить белые брюки. Я с таким трудом уговорил отца и мать позволить мне носить длинные брюки, что теперь так просто с ними не расстанусь. Ты представляешь, они заставляли меня носить бриджи до пятнадцати лет.

— Да, я помню.

— Поэтому я так часто ношу брюки с сапогами. По крайней мере это не бриджи, и я не выгляжу как какой-то недотепа-переросток. Как это мы говорили? Дуралей несчастный. «Эй, ты, дуралей несчастный!» Так мы когда-то обращались друг к другу. «Смертным, которые верны своим стекловидным жилищам, не следует обладать болезненной склонностью к диссидентству». Знаешь, что это значит?

— Нет, не знаю.

— «Обитатели стеклянных домов, не бросайтесь в других камнями». «Смертным, верным стекловидным жилищам, не следует обладать болезненной склонностью к диссидентству». Лучше бы я помнил что-то важное, а не такую вот ерунду.