Готический роман. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Нина Воронель cтр.№ 38

– Ты уссался, Клаус? Уссался, да, Клаус? Клаус уссался! Клаус!

Но я не остановился, хоть всю дорогу слышал их крики «Клаус! Клаус уссался! Клаус!». Я припустил к себе домой, представляя себе, что мамка приготовила мне на ужин. Но мамки дома не было и ужина тоже. С тех пор, как она перестала работать в замке, она почти каждый вечер уезжает в город, если только Эльза не зовет ее убирать и мыть посуду в кабачке. Меня она совсем забросила, потому что злится, – она хотела забирать всю мою зарплату, а фрау Инге сказала, что 20 марок она будет каждый раз отдавать мне. А кроме того, мамке, наверно, обидно, что мне можно ходить в замок, а ей нет.

«Ну и ладно, уехала и уехала!» – сказал я сердито. Я нарочно старался посильней на нее рассердиться – вместо того, чтобы заплакать. Я теперь реже плачу, и мамка жалуется, что я стал очень злой, и, конечно, валит все на фрау Инге, будто это она меня заколдовала. На себя она никогда ничего не валит, у нее всегда кто-то другой виноват. Она ведь знает, что я не люблю ходить на праздник без нее, потому что там собираются все те, которые надо мной смеются. Я бы и сейчас не пошел, но она не оставила мне ничего на ужин. А на площади понастроили разных киосков и в каждом продавали что-нибудь вкусное – сосиски с капустой, гиросы с булкой или жареных кур. У меня прямо слюнки потекли, когда я об этом вспомнил.

Я побежал на площадь и остановился возле киоска с курами – их было, наверно, сто штук, а может, даже больше. Они не были готовы и еще крутились на вертелах над огнем, но выглядели замечательно: видно было, что коричневая корочка на каждой курице уже хрустит. По всей площади пахло вкусным дымом, в центре на высоком помосте играл оркестр, и хозяин булочной Петер пел в микрофон. Он пел очень веселую песню про каких-то девушек в лесу, и все, кто пил пиво на площади, подпевали и размахивали пивными кружками. Всем было весело, только мне было грустно – я не знал, кто, кроме мамки, захочет ходить со мной среди киосков и палаток. Наверно, никто не захочет. Я купил половинку курицы на алюминиевом подносе и стал искать хорошее место, чтобы ее съесть. Мне было очень жалко денег, – курица стоила шесть марок пятьдесят пфеннигов – на эти деньги я бы мог целую неделю играть на автомате в «Губертусе», но делать было нечего: я здорово проголодался.

И тут я увидел Ури и фрау Инге. Они стояли возле тира, где можно было купить десять патронов и стрелять по мишеням. Ури стрелял, а фрау Инге смеялась. Я подошел к ним поближе и стал со своей курицей так, чтобы они могли меня заметить. Мне очень хотелось, чтобы они меня подозвали и чтобы все вокруг увидели, как они со мной разговаривают, не думая, что я такой уж идиот. Ури выстрелил еще раз, фрау Инге захлопала в ладоши, и хозяин тира Мартин – он держит в соседнем городке магазин детских игрушек – бросил на прилавок большого розового плюшевого мишку. Этот мишка висел у него на витрине с позапрошлого года, но никто не мог столько раз подряд попасть в мишень, чтобы его выиграть. Фрау Инге взяла мишку на руки, как ребенка, огляделась вокруг и увидела меня.

– Клаус! – весело позвала она – Иди сюда, мы с Ури хотим подарить тебе этого медведя!

Как раз в этот момент Петер допел свою песню, а музыканты кончили играть и стали пить пиво из кружек, которые они прятали под пюпитрами, так что на площади стало тихо, и все уставились на фрау Инге и на меня. Мне стало очень весело и хорошо, только руки у меня были в курином сале, и я сначала вытер их салфеткой, затем бросил поднос и салфетку в урну, а потом пошел к фрау Инге. Все вокруг стояли молча и смотрели, как я иду к ней, а она улыбается и протягивает мне плюшевого мишку.

И тут прямо мне навстречу откуда-то из темноты выскочила мамка. На ней был белый чепец и белый передник – значит, она никуда не уехала, а просто мыла пивные кружки в каком-то соседнем киоске. Она шагнула между мной и фрау Инге и протянула руку к мишке:

– Забери назад своего зверя, Инге, – сказала она, глядя фрау Инге прямо в глаза, – И не надейся, тебе не удастся так заворожить моего ребенка, что он перестанет меня любить.

Фрау Инге все еще продолжала протягивать мне медведя, но рука ее вроде как ослабела и начала опускаться вниз, будто этот игрушечный медведь стал для нее слишком тяжелый.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь, Марта, – сказала она растерянно, и мне стало страшно, потому что я раньше никогда не видел, чтобы фрау Инге растерялась. Тут оркестр заиграл снова, и булочник Петер схватил свой микрофон и сунул в рот, будто собирался его проглотить. Мамка под музыку сделала еще один шаг к фрау Инге и обеими руками оттолкнула ее руку с медведем. Фрау Инге покачнулась и прижала медведя к груди, чтобы не уронить его на землю, а мамка приблизила свое лицо к ее лицу – для этого ей пришлось встать на цыпочки, потому что фрау Инге намного ее выше, – и зашипела:

– Оставь его в покое, Инге! Зачем он тебе, такой идиот?

Это она про меня.

С этими словами она повернулась и пошла в свой киоск мыть бокалы и кружки. А мы остались втроем посреди толпы, которая уже давно про нас забыла и снова размахивала полными кружками и пела вместе с Петером про трех лихих чертей, нашедших одно золотое колечко. Фрау Инге все еще прижимала моего медведя к груди, будто не знала, что ей с ним делать дальше. А Ури подмигнул мне, взял у нее медведя и потащил ее за руку к тиру:

– Не огорчайся! Лучше давай опять купим патронов и я отстрелю тебе что-нибудь получше. Что ты хочешь, тот большой крендель или деревянный башмачок?

Но когда Ури подошел к тиру, Мартин начал поспешно закрывать ставни киоска с криком:

– Закрыто на перерыв!

– Какой перерыв? – не понял Ури.

– Законный перерыв! Каждый человек имеет право облегчить свой мочевой пузырь, – выкрикнул Мартин, повесил замок на киоск и быстро зашагал на школьный двор, куда еще вчера вечером привезли вагончики-сортиры на колесах.

– Здорово ты его напугал своей стрельбой! – усмехнулась фрау Инге, и тут я увидел, что у Ури на плече висит пластиковая сумка, из которой выглядывают уши двух плюшевых зайцев. Значит, он еще до моего прихода настрелял тут несколько призов! То-то Мартину так приспичило в сортир!

– Может, подождем, пока он вернется? – спросил Ури, но фрау Инге решительно подхватила его под руку:

– Не стоит: он теперь будет сидеть в уборной, пока нам не надоест ждать. Лучше идем, я покажу тебе нашу печь, пока там еще не собралась толпа. Это очень знаменитая печь – она стоит тут с шестнадцатого века, топится один раз в году, и только в ней можно испечь наш знаменитый луковый пирог, ради которого сюда приезжают даже из дальних городов.

И она повела Ури вверх по ступенькам через узкий проход между церковью и школой к нашей знаменитой печке. Когда они повернулись ко мне спиной, мне вдруг стало очень обидно, что они унесли моего плюшевого мишку и не взяли меня с собой, и я, наконец, заплакал. Мои глаза, наверно, были на мокром месте еще с тех пор, как я пришел домой и не нашел там мамку, потому что слезы так и хлынули у меня из глаз. Мне очень хотелось, чтобы Ури заметил, что я плачу, и позвал меня идти с ними, но он уже ушел вверх по лестнице руке об руку с фрау Инге и с моим плюшевым мишкой под мышкой.