Ночь оракула - читать онлайн книгу. Автор: Пол Остер cтр.№ 36

Сотня с лишним фотографий, летопись всей жизни Грейс до замужества. Давненько я не открывал этот альбом, и сейчас, листая его, я вспомнил рассказ Траузе о шурине и его стереоскопе. Эти снимки втягивали меня в прошлое, как в воронку.

Вот новорожденная Грейс лежит в колыбели. Вот она, двухлетняя, стоит голенькая в высокой траве, задрав ручки к небу и заливаясь смехом. Вот она в четыре года, в шесть, в девять — рисует домик, беззубо скалится, глядя в объектив фотоаппарата, скачет на каурой лошадке в сельской местности в Виргинии. Грейс в двенадцать лет — с «конским хвостом», нескладная, смешная, не знающая, что ей делать со своим телом. А вот Грейс в пятнадцать — уже оформившаяся красотка, прообраз будущей женщины. Там были и групповые фото: семейные портреты; Грейс в окружении школьных, а потом университетских друзей; она же, четырехлетняя, на коленях у Траузе, с родителями по бокам; она же, десятилетняя, подставляющая ему щечку на дне рождения; Грейс и Грег Фицджеральд, корчащие рожицы на издательской вечеринке по случаю Рождества.

Школьница Грейс в семнадцать, на выпускном балу. Студентка Грейс в двадцать, с длинными волосами, в черной водолазке, на открытой террасе парижского кафе, с дымящейся сигаретой. Грейс в двадцать четыре, рядом с Траузе в его португальском доме, коротко остриженная, повзрослевшая, излучающая олимпийское спокойствие, знающая себе цену, — Грейс в своем стиле.

Прошел, наверно, час, прежде чем я закрыл альбом и взялся за перо. Сумбур последних дней должен был иметь какое-то объяснение, а так как фактами я не располагал, мне оставалось руководствоваться только собственным инстинктом и смутными подозрениями. Слезы Грейс и эти обескураживающие перепады настроений, ее загадочные полуфразы и таинственное отсутствие в ночь на среду, ее мучительная нерешительность, оставлять или не оставлять ребенка, — за всем этим явно скрывалась какая-то история, и когда я ее записал, получилось, что она сводится к Джону Траузе. Разумеется, я мог ошибаться, но теперь, когда кризис миновал, я чувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы заглянуть в самые темные и неприглядные углы. А что если? — сказал я себе. Раз возникла гипотеза, ее следует рассмотреть.

В гости к Траузе приезжает из Парижа очаровательное юное создание. В свои пятьдесят он крепкий моложавый мужчина. Многие годы он принимал деятельное участие в воспитании девушки — посылал ей умные книжки, учил ее разбираться в живописи, даже помог ей приобрести литографию, которая станет для нее самой большой ценностью. Траузе всегда относился к ней с необыкновенной нежностью, но и она, можно предположить, втайне влюблена в него. И вот она застает в доме одинокого мужчину, два года назад потерявшего жену. В ее глазах светится любовь, она чудо как хороша, и трогательно заботлива, и при этом так доступна. Его ли вина, что он не устоял? Любой нормальный мужчина на его месте, уверен, влюбился бы в нее без памяти.

В разгар их романа в доме появляется четырнадцатилетний сын Траузе. Поведение этой парочки вызывает у него отвращение. Он и раньше не любил Грейс, теперь же, когда она, как он считает, заняла в сердце отца его законное место, он готов сделать все, чтобы разрушить их идиллию. Жизнь втроем превращается в сущий ад. В конце концов Джейкоб переходит всякие границы, и его отправляют назад к матери.

Как бы Траузе ни любил Грейс, он не может не понимать очевидных вещей. Мало того что между ними двадцать шесть лет разницы, вдобавок она дочь его лучшего друга. Постепенно страсть уступает место чувству вины. Он спит с девушкой, которой когда-то пел колыбельные. Будь на ее месте любая другая, не было бы проблемы. Но как сказать близкому другу, что он влюбился в его дочь-студентку? Он рискует быть спущенным с лестницы как извращенец. Скандал будет тот еще. Даже если он пойдет ва-банк и женится на Грейс, в этой ситуации она окажется пострадавшей стороной. От нее отвернется вся семья, и он себе никогда этого не простит. После долгих раздумий он говорит Грейс, что ей лучше связать свою жизнь с человеком ее возраста. В противном случае она рискует стать вдовой, не дожив и до пятидесяти.

Все кончено, Грейс с разбитым сердцем, подавленная и растерянная, улетает в Нью-Йорк. Через полтора года в Америку возвращается и Траузе. Он въезжает в дом на Бэрроу-стрит, и там роман вспыхивает с новой силой. Траузе любит Грейс, но его одолевают все те же сомнения. Он держит их связь в глубоком секрете, чтобы слухи, не дай бог, не дошли до отца Грейс, и она охотно ему в этом подыгрывает — возлюбленного она вернула, а брак ее не волнует. Время от времени сослуживцы пытаются назначить ей свидание, но она последовательно всем отказывает. Ее личная жизнь окутана завесой тайны, ее рот всегда на замке.

Поначалу все идет хорошо, но через два или три месяца в их отношениях обнаруживается некая цикличность, и Грейс начинает понимать, что от нее ничего не зависит. Траузе хочет ее и не хочет. Он должен и не может от нее отказаться. Он исчезает и появляется, пропадает и возвращается, она же всякий раз по первому звонку бросается в его объятия. Он цепляется за нее — день, неделю, месяц, — а затем верх берут мучительные сомнения, и он опять уходит в тень. Барабан то крутится, то не крутится, но в любом случае к контрольной кнопке ее, Грейс, не подпускают. А значит, изменить ситуацию она не в состоянии.

Это безумие продолжается без малого год, и тут на горизонте возникает ваш покорный слуга. Я влюбляюсь в Грейс, да и она ко мне, несмотря на связь с Траузе, кажется, неравнодушна. Я отчаянно ее добиваюсь, понимая, что у меня есть сильный соперник, но и при первом знакомстве с Джоном Траузе (знаменитым писателем и старым другом семьи), и после того мне даже в голову не приходит, что он и есть тот самый мужчина ее жизни. Несколько месяцев она мечется между нами, не в силах определиться. Пока Траузе выдерживает характер, Грейс встречается со мной; стоит Джону ее позвать — и ее для меня нет. Меня мучает неизвестность, я на что-то надеюсь, но тут она порывает со мной, и, кажется, навсегда. А дальше… возможно, снова подхваченная барабаном, она пожалела о своем решении, или Траузе великодушно уговорил ее вернуться ко мне, понимая, что со мной у нее есть будущее, а иначе — все те же прятки, затворничество, тупик. Возможно, именно он убедил ее выйти за меня замуж. Тогда становится понятной произошедшая с ней перемена, внезапная и необъяснимая. Вдруг я снова ей понадобился, больше того, она хочет, чтобы мы поженились, и чем скорее, тем лучше!

Наш медовый месяц растягивается на два года. Я живу с любимой женщиной, Траузе становится моим другом. Он уважает меня как писателя, с удовольствием составляет мне компанию, а когда к нам присоединяется Грейс, на их прежние отношения нет ни намека. Он превратился в этакого заботливого папашу, и если она давно уже стала ему вместо дочери, то я ему теперь вместо сына. Не будем забывать: в том, что мы поженились, есть и его заслуга, и ставить наш брак под удар в его планы не входило.

А дальше — случается катастрофа. 12 января 1982 года, потеряв сознание в метро, я кубарем скатываюсь по крутой лестнице. В итоге — сломанные ребра, разрывы внутренних органов, травмы черепа, повреждение мозга. Четыре месяца я лежу в госпитале Св. Винсента. Первые недели не предвещают ничего хорошего. Прогнозы врачей пессимистичны. Однажды доктор сообщает Грейс, что надежды нет. Жить мне осталось несколько дней, и она должна приготовиться к худшему. Пора подумать о донорстве органов, ритуальном зале и месте захоронения. Эта прямота и холодная трезвость повергают ее в шок. Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит. Остается смириться с неизбежным. Она выходит из госпиталя, пошатываясь, совершенно раздавленная этим приговором, и направляется прямиком на Бэрроу-стрит, благо это всего в нескольких кварталах от больницы. А к кому еще ей идти? Траузе наливает ей виски, она пьет и не может остановиться. У нее начинается истерика со слезами. Он обнимает ее за плечи, гладит по голове, и она, как в полусне, прижимается губами к его губам. Больше двух лет они не прикасались друг к другу, но одного поцелуя достаточно, чтобы воскресить былое. Их тела слишком хорошо всё помнят, и теперь их не остановить. Когда нет будущего, прошлое оказывается сильнее, чем настоящее. Грейс дает волю чувствам, а Траузе не хватает воли, чтобы ее остановить.