Этюды для левой руки - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Гончарова cтр.№ 41

А потом меня взяли играть на синтезаторе в группу «Видлуння», где одноклассник Фимка делал вид, что играет на бас-гитаре, а на самом деле за кулисами играл Семен Филлипович. Это было, наверное, первое в истории шоу-бизнеса исполнение «под фанеру».

И еще как мы с подругой Мирочкой резали ладошки под влиянием прочитанных книг, где герои таким образом братались. И еще какой у нас был австрийский особняк. Когда нас выселяли оттуда, там, на том месте, потом построили исполком. И когда мы переночевали там последнюю ночь и выходили утром и мама очень была расстроена, туда привезли кран с таким страшным шаром-гирей на тросе. И не смогли разрушить дом, такой он был крепкий. И его потом обложили взрывчаткой и взрывали. Ду-ра-ки…

Словом, ничего особенного, ничего интересного, очень скучная получилась бы повесть. Так что ничего я не буду писать.

Вчера очень потеплело. Вылезла погулять. Рядом с рынком сидела угрюмая женщина и приставала к людям: «Купи укроп!»

Вслед ругалась и сетовала. Старенькая и пьяная. Пучками продавать не хотела, хотела оптом за 24 гривны. Ну понятно, кто у нее купил укроп. Понятно.

Мы с укропом потом пошли смотреть на попугаев, амадин, мышек и хомяков. К Саше одному. Он всегда меня встречает вопросами: «Ну как Арсений? (Это кролик.) Ну как Иннокентий?» (Это попугай.) А еще: не хочете еще кого домой? Лааасковый… это «лааасковый» и про ящерку, и про ужа, и про мышь, и про черепаху, и про паука.

Пришла домой. Оделила укропом всех: маму, соседей. Сама порезала, заморозила, сложила в пластиковые коробочки. Забуду, как всегда.

Прощай, о, укроп, укроп…

Конец ноября. Я в своем театре готовлю новогодний благотворительный бал: мороз, снег, елка, снежинки, то-се.

А у нас – вдруг опять чуть не лето. Артисты приходят в футболках и поют про Мери Крисмас. Все смешалось. Тепло. Трава – зеленая. Деревья голые. Птицы ошалели, галдят растерянно: «Так шо делаем?! Так да или нет?» Белки, ежики только плечами недоуменно пожимают: «Мол, ну вааще…» Говорят, медведь на границе, на нейтральной полосе, втыкает в календарь и репу чешет: «Мол, не понял, пацаны, не по плану все, спать – не спать. Как бы не вляпаться… Учтите, как пойду шлендрать зимой – вам же хуже».

* * *

Но признаки осени налицо. К нам домой, как перелетные птицы, потянулись одинокие голодные коты и собачки разных пород, расцветок и размеров…

Каждое утро приходит черный кот. Черный-пречерный с фиолетовым отливом. Нос черный. Глаза глубокие – черные. Все – черное. И на всем этом ночном фоне – белые густые длинные вибриссы. Деликатный. Приходит, смотрит в сторону, сядет, молчит. На ласковые призывы – презрительно щурится. С опаской поест, исчезает. Как будто растворяется. Условное его имя Примус. Ну, во-первых, он этой осенью первый. А во-вторых, так он себя ведет: не орет, не требует, типа, сидит, починяет. Уважаю. А сегодня пришел рыжий. Толстый. Шкура велюровая. Рыжий-прерыжий! Тело очень рыжее, а голова – ну прямо совсем огненная, еще рыжее, чем тельце. Прямо чемпион по рыжести, такой кот. Зато общительный.

Я ему слово, он мне – три. Я ему – красавец ты, а он – а ты, ну загляденье прямо, особенно с куском курицы в руке… И на колени лезет, бедолага, и под руку вползает ласкаться, и пузо подставляет, чтоб чесали… Предатель. Тотальный предатель. Он ведь явно домашний. И там его тоже тщательно гладят, тискают тому пузо, обзывают ласковыми словами. А он там пожмурится и прямым ходом в другой дом, к другой миске. Мужчина…

* * *

Чуть позже синицы и воробьи начнут требовательно стучать в окна – повесим кормушки.

Осеннее перемирие. Все должны перезимовать.

Вот я и говорю… Вздыхаю тяжело и говорю:

– О, укроп, укроп…

У соседей по дому идет грандиозный тотальный ремонт. Они снесли стены, они перестраивают все. И ночью там остается один приезжий издалека рабочий. Там, в той половине дома, огромное пространство, совсем пусто, и от этого гулкое эхо. И этот вот рабочий вдруг ночью… чихает.

Был у меня один позорный факт в биографии: выстрел пушки застал меня в туалете Петропавловской крепости. Моя британская группа очень веселилась, когда я выскочила оттуда бледная и в расстегнутых портках. Так вот, по сравнению с чихом моего соседа в пустой квартире выстрел пушки в Петропавловской крепости был чихом котенка.

Ну не могу уже… Черт меня понес в это жюри! Открываю файл. «Он вышел из дома. Шел дождь». Закрываю файл. Так нельзя начинать. Нельзя, сосем нельзя. Я не знаю, как надо, но не так. Хочу почитать что-то, где так не начинается. Открываю другой файл: «Шарлин закурила и сквозь дым сигареты и накрахмаленные старинные гардины…» Уыыыыыы… Ну а уж вот это вообще: «Был первый день июля…»

Мой редактор говорит на это: «А ты прочти восемнадцатую и девятнадцатую страницы. Если пойдет, читай все».

Я так и сделала – прочла восемнадцатую, потом девятнадцатую, потом честно прочла до и после…

Вот… Непорочные бандиты борются с продажными милиционерами…

«Он резко развернулся, присел, прикрыв ее правым боком, выхватил пистолет левой рукой, прищурил правый глаз и выстрелил с левого колена…»

Это не детектив. Это Камасутра какая-то.

Приехали гости, военные летчики, друзья мужа. С семи утра плотно сели общаться, сначала кофе с коньяком, потом отдельно коньяк, потом завтрак с коньяком, потом обед с коньяком. К двум часам дня в дискуссиях родилась истина – во всем виновата Африка, оттуда все беды. Пока я варила очередную порцию кофе, мужики успели назначить нового министра обороны Мозамбика.

– И п-п-п-позвонили! – игриво пританцовывая, склонив голову к плечу, добавил один из гостей, покачиваясь, балансируя руками, как крыльями. – Р-р-р-распорядились.

Какой персонаж! Знакомый рассказал нам об одном цыгане, который где-то в Штатах на побережье украл корабль с лошадьми. Сам! Корабль перегнал на Кубу. Лошадей увел, корабль бросил. Его кличка была Чикаго.

Восторг!

Вчера в «Подиуме» на распродаже весенней коллекции одной классной кутюрьистки наконец увидела то, что ищу давно, – темно-красный клубный пиджак. И – увы! – он оказался мал на два размера. Вот же я неудачница. Беда в том, что, если даже я на его похудею, его к тому времени все равно заберут, он такой красавец.

Это я к тому, что смена времен года у меня происходит не так, как у всех на планете, а по-другому. Когда вдруг понимаю, что ох ты, красота-то какая – это и про за окном, и про людей, и про классную книжку, и про поездку куда-нибудь, – тогда у меня и весна. А остальное время – нет разницы, какое время года. И поэтому я вчера в магазинах спрашивала весеннюю обувь, весенний пиджак, весенние брюки… А Таня (это моя сестра, она ко мне приехала из города Москвы) говорила, так осень же… А я говорила, так это у тебя… А у меня – скоро весна.