Истории про девочку Эмили - читать онлайн книгу. Автор: Люси Мод Монтгомери cтр.№ 81

— Я этого не замечаю, — сказала она. — Платье на ней все такое же длинное.

— Я уверена, что она теперь выше ростом, — настаивала Лора.

Кузен Джимми, чтобы разрешить спор, подвел Эмили к дверному косяку. Ее макушка оказалась точно на уровне прежней метки.

— Вот видишь, — сказала тетя Элизабет с торжеством; ей было приятно, что она права даже в такой мелочи.

— Но выглядит она… иначе, — вздохнула Лора.

Лора была отчасти права. Эмили действительно выросла, став и выше, и старше душой, если не телом. Именно эту перемену почувствовала Лора, как это всегда быстро чувствует близкий и нежно любящий человек. Эмили, вернувшаяся со Старой Мызы, отличалась от той Эмили, которая уезжала туда. Она уже была не совсем ребенком. Рассказы бабушки Нэнси о прошлом семьи, над которыми Эмили размышляла, долгие мучительные сомнения в правдивости истории о матери Илзи, тот ужасный час, когда она лежала бок о бок со смертью на прибрежных утесах, общение с Дином Пристом — все вместе это помогло развиться ее уму и чувствам. На следующее утро, отправившись на чердак и вытащив из-под дивана свой драгоценный маленький сверток рукописей, чтобы с любовью перечитать их в очередной раз, она с удивлением и немалым огорчением обнаружила, что ее творения далеко не так хороши, как ей казалось прежде. Некоторые из них были явно глупыми; она стыдилась их…. так стыдилась, что тайком пронесла их в кухню и сожгла в плите. Это вызывало немалое раздражение у тети Элизабет, когда та пришла готовить обед и обнаружила, что вся топка забита обгоревшей бумагой.

Эмили уже не удивляло то, что мисс Браунелл высмеяла ее стихи… хотя это никоим образом не умерило горечь от воспоминаний, связанных с этой язвительной особой. Остальные рукописи она положила назад на полку под диваном, включая эпическую поэму «Дочь моря», которая все еще казалась ей довольно неплохим, хотя и не совсем таким уж замечательным произведением, каким она считала его раньше. Она чувствовала, что многие места можно было бы переписать и улучшить. После этого она незамедлительно приступила к сочинению нового стихотворения — «По возвращении домой после нескольких недель отсутствия». Так как в этом стихотворении необходимо было упомянуть всех и всё, связанное с Молодым Месяцем, оно обещало оказаться довольно длинным и на много недель обеспечить приятное занятие в минуты досуга. Было очень радостно снова оказаться дома.

«Нет на свете другого такого места, как мой дорогой Молодой Месяц», — думала Эмили.

Символом новой эпохи, открывшейся с возвращением Эмили домой — одной из тех маленьких домашних «революций», которые оставляют куда больший след в памяти и воображении, чем это можно объяснить их истинными масштабами, — стало то, что она получила отдельную комнату. Тетя Элизабет нашла сон в одиночестве слишком приятным, чтобы снова от него отказаться. Она решила, что не может больше выносить беспокойную соседку по кровати, задающую самые невероятные вопросы в любой час ночи.

Так что, после продолжительного обсуждения этого вопроса с Лорой, было решено, что Эмили получит комнату своей матери — эркер [84] , как ее называли, хотя на самом деле эркером она не была. Однако она располагалась над парадной дверью, выходившей в сад, то есть там, где в других домах Блэр-Уотер находились настоящие эркеры, и потому получила такое название. Комнату приготовили для Эмили, пока та была в отъезде, и, когда в первый вечер после ее возвращения пришло время ложиться спать, тетя Элизабет коротко сообщила ей, что впредь она будет жить в комнате своей матери.

— Совсем одна? — воскликнула Эмили.

— Да. Мы рассчитываем, что ты самостоятельно будешь убирать ее и не допустишь никакого беспорядка.

— В ней никто не спал с последней ночи накануне того, как твоя мама…. уехала, — сказала тетя Лора со странной дрожью в голосе… дрожью, к которой тетя Элизабет отнеслась неодобрительно.

— Твоя мать, — сказала она, холодно глядя на Эмили поверх пламени свечи — положение, в котором орлиные черты ее лица приобрели странный, пугающий вид, — убежала из дома, оскорбив семью и разбив сердце отца. Она была глупой, неблагодарной, непослушной девушкой. Надеюсь, ты никогда не опозоришь свою семью подобным поведением.

— Тетя Элизабет, — ахнула Эмили, — когда вы так держите свечку, лицо у вас совсем как у покойницы! Ах, это так интересно!

Тетя Элизабет отвернулась и пошла впереди нее вверх по лестнице в мрачном молчании. Было бесполезной тратой времени обращаться с благими наставлениями к подобному ребенку.

Оставшись одна в своем «эркере», тускло освещенном одной маленькой свечой, Эмили внимательно и взволнованно огляделась. Она не могла лечь в постель, пока не обследует каждый уголок. Комната, как все комнаты Молодого Месяца, выглядела очень старомодно. Стены были оклеены обоями с узором из золотых звезд, заключенных в тонкие золоченые ромбы, и увешаны вышитыми шерстяными «девизами» и картинками, которые во времена юности ее теток рассматривались как «украшения». Одна из картинок, висевшая над изголовьем кровати, изображала двух ангелов-хранителей. В свое время ею весьма восхищались, но Эмили взглянула на нее с отвращением.

— Мне не нравятся эти крылья из перьев, — сказала она решительно. — У ангелов должны быть радужные крылья.

На полу лежал красивый домотканый ковер и круглые плетеные половики. Кровать была высокой, с черными резными столбиками, с лоскутным одеялом, узор которого назывался «ирландская цепочка», и с пышной периной, однако (как с радостью отметила про себя Эмили) без всякого полога. Маленький столик с забавными ножками в виде звериных лап и с медными круглыми ручками на ящичках стоял у окна, занавешенного присборенным муслином; одно из оконных стекол забавно искажало пейзаж, создавая холм там, где не было никакого холма. Эмили это понравилось… сама она не смогла бы объяснить почему, но на самом деле причина заключалась в том, что дефект придавал окну неповторимую индивидуальность. Над столом висело овальное зеркало в потускневшей золоченой раме, и Эмили пришла в восторг, обнаружив, что может видеть себя в нем целиком — «всю, кроме ботинок», — не вытягивая шеи и не наклоняя его. «И оно даже не искажает мое лицо и не делает меня зеленой», — с радостью подумала она. Два черных стула с высокими спинками и обитыми волосяной тканью сиденьями, маленький умывальник с голубым тазиком и кувшином и выцветшая оттоманка с вышитыми на ней крестиком шерстяными розами дополняли обстановку. Маленькую каминную полку украшали вазы с сухими раскрашенными травами и очаровательная бутылка, заполненная ракушками с островов Карибского моря. На другом конце полки стоял прелестный маленький шкафчик с витражными стеклами в дверках, такой же, как те, что стояли в гостиной. Под полкой располагался небольшой камин.

«Интересно, позволит ли мне тетя Элизабет когда-нибудь развести здесь маленький огонь», — подумала Эмили.

Комната отличалась тем не поддающимся определению очарованием, которое присуще всем комнатам, где предметы мебели, будь то старые или новые, хорошо знакомы друг с другом, а стены и полы ладят между собой. Эмили ощутила это, пока порхала тут и там, внимательно обследуя каждый предмет. Это была ее комната… она уже любила ее… здесь она чувствовала себя вполне уютно.