Лиля хвалила старика минут пять. Ювелир краснел, но похвалу принимал. Заслужил ведь! Да и приятно. Он, эввир, существо исконно презираемое аристократами… пока им не понадобятся деньги. А эта женщина хвалит его совершенно искренне. И не кривит душой. Уж в этом-то он разбирается.
Лиля наконец успокоилась и протянула ювелиру бересту.
– Вот, посмотрите. Это – застежки.
– Застежки?
Лиля изобразила застежку от бюстгальтера. Несколько вариантов ювелирных застежек. Варианты заколок – обычная, французская…
– Первое хорошо на платьях. Ее можно украшать драгоценностями. Сейчас-то пуговицы, крючки. А второе – закалывать волосы. А еще…
Лиля довольно долго объясняла, что такое бигуди. Хельке задумался.
– У аристократов это будет иметь успех.
А еще наперсток. И еще пара швейных мелочей.
– Ваше сиятельство, это надо делать. И распространять. Это будет пользоваться успехом.
– Ну да. Сейчас, я знаю, волосы накручивают на щипцы.
Хорошо хоть эпоха париков не пришла. А то была бы жуть…
А еще Лиля вспомнила и нарисовала свой маникюрный набор. Хельке задумался, но сказал, что это не будет иметь успеха. Бигуди – да. Для художников причесок.
Лиля недолго думая осчастливила старика еще и несколькими типами расчесок и щеток, заметив, что делать их несложно и вообще можно из свиной щетины.
Уж что-что, а приспособления по уходу за волосами, ногтями… Еще бы зеркальца – с нее зеркала, с Хельке оправы – они бы обогатились.
Но и уже предложенного ювелиру хватило. Он пообещал не есть и не спать, пока не сделает все, что ему доверила госпожа, и удалился.
Перо осталось у Лили. И графиня продемонстрировала его Али Ахмету.
Что оказалось полезнее любого лечения. Купец чуть не выпрыгнул из кровати. И успокоить его душу удалось только клятвенным обещанием дать поговорить с Хельке. Как-никак, а объемы поставок, сроки, оплату – это надо было обсуждать с ним.
Лиля не сомневалась, эввир и свое не отдаст, и чужого не упустит.
Перо пришлось оставить Али Ахмету. И отправиться готовить отвар. Противовоспалительное, жаропонижающее… Ему – надо.
Да и сама Лиля не отказалась бы от лимонада с мятой. Сделать, что ли?
Хотя нет. Перетопчется хозяин трактира. С чего это она будет экзот-рецепты раздаривать?
Дети – отродье Альдонаи. Если и не все, то вот эта – точно.
Примерно такие мысли мелькали в головах всех, кто сопровождал юную Миранду Кэтрин Иртон в родовой замок.
Девчонка скандалила. Капризничала. Закатывала истерики примерно раз в два часа. Требовала луну в солонке и звезду на шею.
Начальник охраны уже просто молился о нападении разбойников – на тех хоть злость сорвать можно! А на этой?
С-соплюшка!!!
Выпороть бы, да нельзя… виконтесса как-никак. Хоть и малолетняя. Ты ей подзатыльник, а тебя – на дерево для просушки. Ибо смерд поднял руку на благородную госпожу.
Поэтому малявка вовсю капризничала и задерживала движение, останавливаясь по нескольку дней в каждой деревушке.
Мужчины ругались. Шипели. Но… что тут поделаешь? Утешало только одно – рано или поздно они доберутся до Иртона.
И пугало.
Если судить о графине по рассказам, вместо одной капризной сучки на ограниченной территории окажутся две.
Уцелеет ли замок?
Спокоен был только один человек. У него было дело. Оплаченное вперед. И щедро оплаченное. Так что…
Пусть капризничает. Все равно он приближается к цели.
Вечером, ложась спать, Лиля довольно улыбалась.
Она была счастлива.
Жидкость, которую доставили ей слуги Али Ахмета, оказалась нефтью. Наверняка неочищенной. Ну и пусть! Перегонку она организует, дайте время.
Кстати. Надо бы эввира озадачить самогонным аппаратом. Сделает – заценит.
А торговля напитками… скажем «Пшеничная эввирская». Или «Ягодная крепкая»… ладно. Названия – это не ее конек. Пусть Хельке думает. Ее дело – выдать идею. А применять будет уже он. Или обойтись пока дезинфекцией?
Лиля наметила себе на следующий день визит к эввиру. Где-нибудь после обеда. А там посмотрим, что и куда.
Главное, здесь есть нефть. Можно перегнать спирт. Щелочь. Можно кучу всего сделать! Нет, зная химию, нигде не пропадешь.
И вообще – даешь керосиновые лампы?
На пару с эввиром она могла их сделать. С нее – схема, керосин, а может, и стекло, если она сможет наладить его производство в Иртоне.
С него – реализация, реклама, ну и сборка…
Ладно. Об этом думать пока рано.
Но уснуть удалось не скоро. Взбудораженный мозг отказывался отключаться. Пришлось встать, сделать несколько упражнений, проведать пациента, и только потом Лиля смогла уснуть.
Эх, где вы, «Спокойной ночи, малыши». Кота, что ли, завести, чтобы умурлыкивал?
А ведь котов она тут не видела… У кого бы узнать подробнее? А то так спросишь – водится ли у вас… нарисовать?
Ага… если она чего нарисует…
Лиля даже картинки для конспектов водила через копирку. И никак иначе. Изобразительные способности девушки не стремились к нулю. Они уходили в минус. Даже у Малевича, и то были лучше. Тот хотя бы квадрат нарисовал ровно. О себе Лиля точно могла сказать, что она и это не потянет. Ее конек – авангардное искусство.
Там, где кляксы, полосы и разводы. Но если это тут пропагандировать… нет уж.
Пусть этот мир живет без дурацких идей как можно дольше.
Корова должна выглядеть коровой, домик – домиком, а рассвет – рассветом. А если «художник отражает свою личную концепцию», простите, происходит он от слова «худо».
Впрочем, это было личное Лилино мнение. О вкусах не спорят. Тем более… Не нравится тебе? Сделай лучше. Или хотя бы просто – сделай. А потом уж критикуй! А если вообще ничего нарисовать не можешь – не тебе и судить о высоком искусстве.
На этой мысли Лиля и провалилась в глубокий сон.
Следующий день выдался не лучше.
С утра Лиля опять отправилась на рынок.
На этот раз с собой взяли крестьян. И таки прикупили десяток коз, про которых Ингрид отозвалась весьма уважительно. Мол, шерсть что пух. Только вот на Вирме им не выжить, а здесь корма лучше, так что можно.
Прикупили быка. Кажется, того самого. Лиля не могла сказать точно, но по размерам было похоже. Прикупили шесть коров. Причем Ингрид клялась, что коровы отличные, а две, кажется, были еще и стельные. Лошадей пока не смотрели. Птицу вообще решили закупать перед отъездом.