Звездный табор, серебряный клинок - читать онлайн книгу. Автор: Юлий Буркин cтр.№ 41

Но сейчас я с головой окунулся в то, что, по-видимому, заменяет тут беллетристику. Вообще-то слово «кино» довольно точно определяет суть данного развлечения. Но есть и основательные технические отличия. Элементы компьютерной игры, интерактивного телевидения… Нет, все не то! Больше всего это походило на грезы на заданную тему.

Когда я, завалившись на кровать, включал то, что Аджуяр назвала «мнемопроектором», я просто-напросто становился участником неких событий. Редко, но ведь бывают такие сны, которые и по насыщенности, и по сюжету ничем не уступают яви. Именно в такие сновидения я и попадал. Вот только содержание большинства этих мнемофильмов, к сожалению, оставляло желать лучшего.

Сперва меня изрядно раздражало, что в бортовой мнемотеке совсем нет просветительных, учебных или хотя бы исторических записей. Но, если вдуматься, часто ли «серьезные» ленты подобной тематики занимали место на полках наших домашних видеотек двадцатого века? А что там обычно стояло? Боевики, эротика, детективы, плохая фантастика… Так что я то и дело оказывался персонажем таких нелепых сюжетов, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Иногда они что-то напоминали мне… Но ведь не зря нам на лекциях сообщали, что число сюжетов в мировой литературе ограничено двенадцатью. За пять веков число это, похоже, не увеличилось.

Например, поставив в мнемопроектор диск из коробочки с надписью «Гигант», я превратился в несчастного грудного младенца, которого терпящие бедствие родители косморазведчики вынуждены были засунуть в капсулу и отстрелить куда глаза глядят — в пространство.

… Хныча и агукая, мчался я с околосветовой скоростью через Вселенную и неминуемо помер бы с голоду (благо осознать опасность и испугаться я еще не был способен), если бы не счастливая случайность: на пути мне встретилась некая планета. И не простая, а живая. Такая, как в «Солярисе» у Лема. Только это сравнение не совсем удачное, потому что в отличие от Соляриса ни черта эта планета не соображала и никаких «гостей» не создавала. Все, что она умела, — с помощью гравитационных ловушек схватывать и пожирать метеориты, коих в этом секторе космоса летало превеликое множество, затем переваривать их и удрученно, с треском, испражняться. Тем и жила. Так что, если Солярис был чем-то вроде гигантского мозга, то эта планетка соответственно была чем-то вроде гигантской задницы.

Мою капсулу она, само собой, приняла за очередной метеорит, мягко подтянула к себе… Так бы мне и быть перемолотым в ее недрах, но, к счастью, на планете имелись-таки разумные обитатели — ленточные паразиты-симбиоты. Они-то меня и приютили, пригрели и даже по-своему приласкали. Хотя, правду сказать, это им было не так-то легко, ведь размером они были миллиметров по пять длиной, не более… Да и вся эта планетка в диаметре была не больше десятка километров.

Чтобы я выжил, мои спасители кое-что во мне переделали, и я стал питаться случайными грозовыми электроразрядами. Еще они обучили меня своей философии. Мастурбировать я научился уже сам, чем поверг своих спасителей и учителей в недоумение, близкое к коме.

И жил бы я себе поживал припеваючи, буквально как Маленький принц в теплой заднице, но тут, как водится, как раз в период моего полового созревания на планету прибыл исследовательский корабль, конечно же, с девушкой на борту. Тут, естественно, возникла любовь… Но довольно странная. Просто-таки несчастная. Девушку я ассоциировал с единственной женщиной, которую когда-либо видел, с матерью. А психические механизмы, внедренные в мое сознание друзьями-паразитами, срабатывали так, что мать я ассоциировал с задницей. Потому я постоянно стремился залезть бедной девушке именно туда. Но я ведь прекрасно осознавал, что слишком велик для этого!

Как я страдал! Каким уродом ощущал я себя! Проклятый, проклятый гигант!.. Да по сравнению с моим эдипов комплекс показался бы вам легкой грустью о сорванном ветром цветке… К тому же еще я время от времени бил ее током, как добрый электрический скат. Девушка страдала не меньше меня, но любовь не позволяла нам расстаться.

Душераздирающим был и последний перед окончанием мнемофильма эпизод. Я на что-то решился. Я еще и сам не осознал, что собираюсь сделать. Я откинул одеяло со своей спящей возлюбленной. Она лежала на животе. Ее формы были прекрасны…

И все. Я снова стал самим собой. Финал — в худших традициях триллеров моей юности, когда зритель так и не знает, закончилась ли история, а если да, то хорошо или плохо…

Самое ужасное, что с момента включения мнемозаписи я полностью забывал себя как личность, а значит, не мог и остановить процесс, не дойдя до запрограммированного создателями фильма окончания. А сила воздействия мнемофильмов на мой неподготовленный разум была столь велика, что после «Гиганта» я ловил себя на том, что меня то и дело тянет забраться в какое-нибудь узкое отверстие. А дважды я просыпался по утрам под дверью каюты Аджуяр.

Беда! Просто беда! Как сказал бы, будь он еще жив, Семецкий.

Участвуя в фильме, я испытывал ощущение свободы собственной воли и выбора. Но не уверен, что это не было лишь имитацией, не более того. Точнее, даже уверен, что так оно и было.

Вторым мнемофильмом, оказавшим на меня самое пагубное воздействие, был фильм «Весенние уходы», в котором я сперва был сразу пятнадцатью или шестнадцатью персонажами (сосчитать я все время не успевал) так как сюжет имел полифоническую структуру романа. Но потом автору показалось мало и этого, и каждому персонажу он создал по двойнику. И ими всеми опять же был я. По ходу действия некоторые персонажи довольно болезненно погибали, зато появлялись новые.

А идея этого произведения заключалась в том, что во Вселенной сработал какой-то механизм, какой-то новый закон, и из ничего стали появляться двойники людей, олицетворявших собой те или иные стороны мирового бытия: Любовь, Надежду, Стыд, Срам, Голод, Холод, Эйфорию Сытости, Тягу К Насилию, Стремление К Мировой Гармонии, Желание Поссать, Стремление К Познанию Истины, Ненависть К Бурчанию В Животе Соседа, Веру В Идеалы, Удивление Птицы При Виде Того, Как Кукушка Подсовывает Ей В Гнездо Свое Яйцо и т. д. и т. п.

И вот новоявленные двойники, еще более усиленно олицетворявшие все это, должны были (по второму пункту придуманного умным автором вселенского закона) лупить друг друга чем ни попадя, ибо, кто останется жив, по образу и подобию того двинется мир в своем дальнейшем развитии.

Персонажи быстренько поделились на «хороших» и «плохих», но почти все они поодиночке и группами периодически перебегали из лагеря в лагерь, отчаянно интригуя против своих вчерашних друзей, так как добро то и дело оборачивалось злом, а зло — добром.

Лично я сразу понял обреченность заданной ситуации. На самом деле, разницы в том, кто их них выживет, не было ни малейшей. В любом случае останется самый сильный или скорее самый удачливый убийца, «крысиный король». У Любви, с руками по локти в крови, с Подлостью, с руками в крови по локти, общего значительно больше, чем различий… Однако раз уж автор заварил такую кровавую кашу, то и старательно делал вид, что не замечает ее внутреннюю порочность, и Добро наравне со Злом, Радость наравне с Печалью и прочие персонажи месили друг друга бластерами, кидали в домны, зафуговывали в черные дыры, а иногда и по старинке бесхитростно кроили друг другу черепа молотками и небольшими кувалдами.