42 - читать онлайн книгу. Автор: Томас Лер cтр.№ 44

Хэрриет, мой любимый ЦЕРНист, записал это шутки ради так:

Уж не следует ли из этого, что Хэрриет и его дружки Макс, Густав и Томас просто-напросто нули, осведомился Шпербер. Ноль вполне убедил нас, хотя нам было непросто осознать, как время может быть не более чем деформацией структуры универсального слоеного теста. Время — ноль для ВАС ТАМ СНАРУЖИ, и не верить в существование ВАС выше наших сил (так что искренне просим о маленьком запасном выходе где-нибудь слева внизу, о темной лесенке перед сценой), поскольку все иные объяснения нашего состояния, наши мыслительные и вычислительные спирали, которые мы в безвременье наматывали вокруг наших вопросов (подобно ЦЕРНистам, ткущим коконы из от пяти до одиннадцати мировых измерений), мы сами же доныне и проглатывали как лакричные палочки, оправдываясь тем, что, мол, они столь противоречивы, что вот-вот сами друг друга съедят. В том, что мы видим, времени нет, это логично, ведь только если нет времени, видно то, что видим мы: одно-единственное состояние вселенной (несмотря на нас). Разумеется, должно существовать бесчисленное количество таких состояний (только не для нас). Животрепещущий вопрос именно в том, почему эти состояния не животрепещут, не превращаются друг в друга, почему пропал Большой Стеллаж для времени и состояния остаются тотальными моментами без внешней среды, без того времени, что их соединит, организует, разложит грандиозным веером. Ты это имеешь в виду? Конечно же должно существовать что-то похожее на время, иллюзия, которую мы создаем себе и которая создает нас. Капсула, сфера. Получается, мы всегда находились внутри АТОМа, и в определенном смысле можно сказать, что в этом-то и кроется ошибка. Стало быть, ты не веришь в космические корабли и маленьких зеленых человечков? Не было никаких кораблей, по крайней мере они передвигались не в пространстве, а только во времени. То, что произошло, когда происходящее окончилось на Пункте № 8 — видимо, под воздействием ДЕЛФИ, ибо почему иначе мы нигде больше не нашли других зомби? — это, скорее всего, нарушение, аварийная ситуация. В конечном итоге наши успешные изменения и манипуляции, как к худу, так и к добру, доказали, что мы не обладаем бесконечной скоростью в тот момент, когда протыкаем шпагой дипломата или выхватываем из-под колес машины ребенка, которому грозит неминуемая смерть.

— Тогда какой?

— Что какой?

— Какой скоростью?

— Да вообще никакой, — говорит Анна, представая, таким образом, женщиной деликатной и рассудительной, которую, к моему облегчению, я не потеряю в рядах адептов Хаями. Ее покрасневшее лицо совсем близко, поход и дискуссия примечательно ее распалили. Теперь, когда она наконец-то отказалась от роли уравновешенного и отстраненного фотографа, мне мерещится, будто она готова доверить мне много больше. Это моя надежда, от которой я не отрекусь, пусть даже это не имеет больше никакого смысла. Борис, как всегда, как уже в доисторическую эпоху, самоустранившийся из философских прений, подходит к нам в тот самый момент, когда обрыв горной гряды открывает перспективу на могучий замок Шпербера.

Если вызвать образ Шпербера — таким, как мы его знали, — позади него из сказочного тумана и диснейлендовского стиропора фантазии автоматически вырастает Шильонский замок [51] — его истинное жилище. Пожалуй, для большинства людей можно найти такое место, идеально подходящую им среду обитания. Для взгляда сверху замок с высоким донжоном и компактно обступившими его защитными стенами и остроконечными крышами представлялся многобашенным средневековым городом, который две гигантских руки, сжав, насадили на одинокую скалу у берега. Все в нем производило впечатление двойной силы, двойной прочности и двойной тяжести, этакая крепостная вакханалия повышенной крепости, идеальные монструозные каменные стены для зомби с повышенной потребностью безопасности. В любую минуту доктор Магнус Шпербер мог выйти из своего обиталища на полностью очищенный от болванчиков гласис булыжной мостовой. По единственно возможной для него дороге — крытому мосту на десяти вырастающих из воды опорах каменной кладки. Посреди которого доктор разлетелся на куски. Стал кроваво-мраморным шаром огня и дыма, на несколько секунд, должно быть, заполнив собой всю одиночную сферу и, по всей видимости, чуть сдвинувшуюся затем вправо наверх, поскольку стеклянно-каменный фронтон посаженной на мосту бывшей караульной будки, а в не столь давнем прошлом кассы, был расколот и закопчен. Кассир, который должен был стоять на посту в 12:47 нулевого времени (или музей закрыт по понедельникам?), был, по счастью, в целях безопасности убран с моста еще до взрыва. Домик неподалеку от моста служил местом эвакуации для пятерых форменных (то есть одетых в форму) и сорока трех гражданских болванчиков, среди которых были, видимо, водители и пассажиры машин, припаркованных или примороженных на ведущей к мосту улице, так что в них не мог прикинуться болванчиком никакой злоумышленник. Для нашего брата нет лучше защищенного места, чем окруженная водой крепость. Хорошие запасы продовольствия, практичные отхожие места, достойная библиотека, дюжина ухоженных туристок и неисчерпаемый озерный резервуар помогут продержаться в Шильонском замке не один год, но при условии, что обитатель замка никогда не спит или же таких обитателей несколько и они организовали непрерывную вахту. А одиночка Шпербер, похоже, попался. Лишь когда мы ближе изучили точно очерченный, словно вышедший из-под руки извращенного художника шар осколков, где физика хроносферы пресеклась с физикой пехотной мины, наши первоначальные опасения рассеялись. Столь радикально разбросан, расчленен на отвратительные и порнографические фрагменты был экс-телохранитель Мёллер, которого нам удалось идентифицировать на основании более или менее связанных частей черепа и лица.

Двухчасовая пауза. Наряду с гериатрическими и ювелирными лавками, в Монтрё нашлись и жизнерадостные магазины альпийского снаряжения. Итак, мы приступили к покорению конька крыши над мостом — занятие, явно показавшееся бы сторонним наблюдателям довольно нелепым, поскольку, во-первых, мы обладали весьма скудными и расплывчатыми познаниями о технике лазанья с веревкой и вбивали крюки, навешивали лесенки, зажимали распорки и пристегивали карабины в любой мыслимой позиции манером рискованным и устрашающим, вдобавок таща за собой уйму разноцветных веревок, подобно галлюцинирующим паукам, а во-вторых, согласно изложенным Шпербером в первом «Бюллетене» элементарным правилам физики зомби, хроносферная механика требует лазания в очень тесной сцепке. Все «альпинисты» остаются в пределах досягаемости друг для друга, то есть последний (третий) покоритель крыш должен всегда дотягиваться до ботинок среднего товарища, а когда он станет карабкаться вперед, то лишь на столько опередить первого, чтобы пальцами вытянутой руки тот мог пощекотать его подошвы. (Если кто-то из нас обмотает вокруг туловища конец лежащей на земле веревки и попытается побежать, то затормозит уже через три шага, как если бы на веревку наступил слон.) Хотя бы поэтому Хаями нелегко было для восхождения на Ай-гер найти спутников, которые согласились бы идти с ним в воловьей упряжке. Узкие альпийские ботинки, на которых остановить выбор нам посоветовали рекламные плакаты магазина, вероятно, сыграли решающую роль в нашей увенчавшейся наконец успехом попытке одолеть крышу примерно двадцатиметровой длины и через элементарно разбитое окно караулки попасть в замок.