Башни заката - читать онлайн книгу. Автор: Лиланд Экстон Модезитт cтр.№ 48

Пробирались меж утесов, гущу елей прорежали.

Не нашли они пропажу, хоть и ревностно искали

Юношу с душою рьяной и на лыжах ветроносных.

Юноша с душою рьяной.

Анонимный автор из Сарроннина.

Из-под нависающего выступа Креслин внимательно изучает противоестественно безоблачный южный небосклон. И видит, как над тем местом, где чародейская дорога прорезает Рассветные Отроги, выписывает круги пара стервятников.

Как набрался он смелости прыгнуть прямо в поток, который унес его от стражей Белой дороги? Как вернулась к нему память? Способствовала тому целительница или кто-то другой? Ответов нет, но так или иначе — он бежал. И понимает, что попадись он снова, бежать во второй раз не удастся.

На востоке кружит еще одна пара остроглазых крылатых хищников. А хаотическое переплетение воздушных потоков указывает на смещение гроз на восток и запад. Отдыхая под каменным козырьком, беглец замечает еще одну тонкую сверкающую полоску — еще один воздушный поток, который, возможно, и поможет ему уйти на восток.

Столь же хаотично кружат и его мысли, ибо сейчас он одновременно и «серебряная башка», и Креслин. И у каждого из этих двоих — свое воспоминание о вчерашнем дне. Один помнит каторжный лагерь, другой — светящиеся белым камни Фэрхэвена. И гитариста, которому разрешалось играть лишь за толстыми стенами таверны.

Музыка… Почему они ее так не любят? Этот вопрос кажется очень важным, но ответа на него нет. А самый главный вопрос — кто же он сам такой?

Он мужчина. Мужчина, способный видеть музыку и упорядоченную гармонию, лежащую в ее основе. Мужчина, владеющий луком и клинком лучше многих. Мужчина, способный касаться ветров и направлять их по своему желанию. Мужчина, плохо знающий жизнь, кроме, может быть, жизни на Крыше Мира. И еще хуже знающий женщин, хотя он и вырос среди них. Мужчина, не имеющий ни малейшего представления о своем предназначении и своей судьбе.

В его мысли ворвалась слышанная неведомо когда и где фраза: «Ты можешь бежать навстречу судьбе, но не от нее…»

Но какова же она, его судьба? Он не музыкант, не солдат, не школяр… Где же его место? И почему белые птицы и стервятники кружат по небу, высматривая его?

Впрочем, эти вопросы едва ли помогут укрыться от магов. Или раздобыть пропитание.

Стервятники смещают свои круги все дальше на север, ближе к его укрытию. После долгой ходьбы боль в пятке снова усилилась. Впрочем, целительница не только прочистила язву, но каким-то образом ускорила процесс выздоровления. Креслин помнит прикосновения ее рук к его стопе, а потом ко лбу.

Но… кто? Почему? Кто-то противостоит Белым магам и потому готов оказать ему помощь, не объясняя причин, хотя идет при этом на огромный риск. И все-таки целительница — вовсе не таинственная, призрачная Мегера.

Беглец снова забивается под навес, пытаясь трезво обдумать свои дальнейшие шаги. Погода терпимая, а вот поживиться здесь в эту пору почти нечем, тогда как в Кертисе или Сарроннине близится пора уборки урожая. Из одежды на нем только туника без рукавов, линялые брюки и дорожные сапоги. Нет ножа, нет даже пояса.

Так как же ему укрыться от Белых магов? Любая попытка коснуться ветров немедленно привлечет их внимание. Он шарит взглядом по каменистому склону, поросшему редкими сосенками, и хрипло смеется.

Терпение. Все, что ему требуется это терпение. И готовность есть все, что пригодно в пищу. Всеми теми ночами, которыми он будет двигаться к равнинам Кертиса. Любой ценой ему необходимо пробраться в Монтгрен.

Креслин делает глубокий вздох, потом другой. Нужно расслабиться и как следует отдохнуть до темноты — времени, когда крылатые хищники не так зорки.

По проселочной дороге, сгорбившись и временами прихрамывая, плетется одетый в лохмотья человек. Один его глаз прикрывает квадратная нашлепка, в руке — грубый, но крепкий дорожный посох.

На ходу Креслин спрашивает себя, почему он пересекает эти равнины, направляясь на восток? Ведь на востоке хозяйничают маги, желающие не то убить его, не то свести с ума!

«Да потому, что это кажется правильным», — отвечает юноша сам себе, поскольку другого собеседника у него нет.

Рисковать своей шеей кажется правильным?..

Однако ветра ведут его не к Белым магам. Он идет по едва заметной тропе, не являющейся ни Белой, ни Черной, но соединяющей черты того и другого цвета.

Даже погруженный в раздумья, Креслин помнит о необходимости горбиться, шаркать и ковылять сильнее, едва на дороге появляется фургон. Поравнявшись с путниками, он просяще протягивает руку. Мужчина и женщина на козлах, едва взглянув в его сторону, бросают медяк. Он подбирает с земли монету и прячет ее.

Фургон проезжает, дорога пустеет, и Креслин позволяет себе чуточку выпрямиться.

— Нет! — женщина с криком выскакивает из боковой двери трактира, но не успевает сделать и пары шагов, как сзади ее хватают за шиворот. Блуза с треском рвется, обнажая плечо со ссадиной и полную грудь.

— Я тебе покажу, как разливать хорошее вино! — худощавый мужчина со шрамом хватает полногрудую женщину за руку и тащит к наполненной жидкой грязью придорожной канаве. — Ты у меня попомнишь!

— Я больше не буду! Я буду стараться! Не надо!

Эту сцену со смехом наблюдают двое вышибал. Служанка, стоявшая на крыльце дома напротив, отводит глаза и торопливо заходит внутрь.

Трактирщик награждает свою жертву увесистыми оплеухами. Заслышав приближающийся стук копыт, он на миг мешкает, но тут же замахивается вновь.

Рыжеволосая всадница осаживает лошадь. Трактирщик не смотрит в ее сторону, но его рука замирает в воздухе.

— Госпожа, прошу… помоги!

— Ну конечно!.. — хохочет трактирщик. — Так все и бросятся тебе помогать! Кому — никчемной потаскушке, выплескивающей вино на посетителей!.. Посетителей, которые платят деньги. А вино какое — наилучшее сутианское!

— Они хотели не только вина… — оправдывается служанка.

Позади рыжеволосой всадницы, сохраняя почтительное расстояние, осаживают коней двое спилдараских наемников.

— С какой стати я должна тебе помогать? — холодно осведомляется рыжеволосая.

— Если милостивой госпоже не угодно… — лепечет служанка, опустив покрасневшие глаза.

— То умолять ты не станешь, — отстраненным тоном заканчивает за нее всадница.

— Она у нас такая, — встревает трактирщик, все еще держа служанку за плечо. — Вечно кобенится.

— Вот как? Рассчитывать на вежливое обращение, по-твоему, значит кобениться? — в голосе всадницы начинает звучать сталь.

— Вежливого обращения заслуживают в первую очередь посетители.