По дороге к любви - читать онлайн книгу. Автор: Дж. А. Редмирски cтр.№ 23

Он тепло улыбается, в зеленых глазах веселые искорки.

— Еще какая большая. — Делает движение, словно собирается задрать футболку, но, видно, передумывает. — Ничего особенного. Просто женщина. Не хочу заголяться в полном автобусе.

Теперь мне еще больше хочется посмотреть, что у него там.

— Твоя знакомая? — спрашиваю я.

А сама глаз не отрываю от его груди, словно надеюсь, что он все-таки задерет футболку. Но увы.

Он мотает головой:

— Да нет. Вот еще! Это Эвридика. — Машет рукой, словно этого объяснения достаточно.

Кажется, какое-то древнее имя, древнегреческое, что ли, смутно знакомое, но никак не могу вспомнить, где я его слышала.

Киваю.

— Было очень больно?

Он улыбается:

— Да нет, самую малость. Вообще-то, болело, особенно на ребрах, там всегда больней всего.

— И ты плакал?

Он весело смеется:

— Не-е, не плакал, но, блин, если бы сделал чуть больше по размеру, может, и плакал бы. Шестнадцать часов под иглой, можешь представить?

Вот это да! Даже не верится.

— Неужели ты просидел шестнадцать часов?

Интересно, почему он не хочет показать эту татуировку, если так подробно про нее рассказывает? Может, не очень хорошо получилась, художник что-нибудь напортачил?

— Ну, не за один сеанс. Несколько дней делали… Я бы попросил и тебя показать татуировки, но интуиция подсказывает, что у тебя их нет.

Ишь ты, еще и улыбается снисходительно.

— И правильно сделал, что не попросил. — Я слегка краснею. — Но я иногда тоже подумываю об этом. — Поднимаю руку и показываю запястье. — Где-нибудь здесь, например, слово «свобода» или на латыни что-нибудь, я еще не думала как следует.

Я смущенно улыбаюсь. Страшновато говорить про татуировки с парнем, который в них настоящий спец.

Только собираюсь убрать руку обратно на подлокотник, как Эндрю берет меня за запястье. На секунду у меня перехватывает дыхание, по всему телу пробегает странный холодок, но, когда он начинает спокойно, будто ничего такого не происходит, говорить, это чувство исчезает.

— У девушки здесь татуировка смотрится очень изящно и женственно. — Кончиком пальца он проводит по запястью, там, где, по его мнению, нужно ее сделать. Меня снова бросает в дрожь, слава богу, внешне это не заметно. — Какое-нибудь короткое латинское изречение, главное, умное, вот здесь примерно, было бы очень здорово. — Он осторожно отпускает мою руку, и я кладу ее на подлокотник. — А я думал, если предложу тебе сделать, ты скроишь возмущенное лицо и скажешь: «Да ты что, ни в коем случае!» — смеется он, устраиваясь поудобнее в кресле.

Быстро темнеет, солнце уже почти зашло, только краешек виднеется над горизонтом, пейзаж залит оранжевыми, розовыми и пурпурными лучами.

— Хочешь сказать, что я личность непредсказуемая? — улыбаюсь я.

— Ага, как раз это и собирался сказать, — улыбается он в ответ, а потом задумчиво смотрит куда-то прямо перед собой.

* * *

На следующий день Эндрю будит меня днем, где-то после двух, на автобусной станции в Шайенне, штат Вайоминг. Чувствую, как пальцы его щекочут мне ребра.

— Приехали, — слышу его голос, разлепляю глаза и отрываю голову от окна.

Чувствую, что изо рта у меня ужасно пахнет и сухость страшная, поэтому, когда невольно зеваю, поспешно отворачиваюсь от него.

Скрипнув тормозами, автобус подъезжает к стоянке, пассажиры торопятся встать, снимают вещи с верхних полок, толпятся в проходе.

Я не двигаюсь с места, на душе кошки скребут, осторожно поглядываю на Эндрю. Еще немного — и меня охватит приступ настоящей паники. Конечно, я знала, что это рано или поздно случится: Эндрю уйдет и я останусь одна. Но я совсем не ожидала, что так перетрушу. Как маленькая испуганная девочка, которую вытолкнули в мир: мол, живи как хочешь, и сама заботься о себе, больше некому.

«Черт! Черт! Черт!»

Не могу поверить, что я так привыкла к нему. Сама виновата, вот и расхлебывай теперь.

Боже, как страшно остаться одной.

— Выходим?

Он уже стоит в проходе, протягивая мне руку. Ласково улыбается, не умничает, не отпускает ехидных шуточек в мой адрес… Еще бы, ведь мы больше никогда не увидимся. Нет, конечно, мы не влюбились друг в друга, ничего такого, что за дикая мысль, но все равно, когда несколько дней едешь в одном автобусе с человеком, которого никогда прежде не встречал, знакомишься с ним, понимаешь, что тебе нравится с ним общаться, между вами словно возникает невидимая нить. Тем более если вы с ним очень похожи и у вас так много общего. Ты привязываешься к нему, это естественно, и ты чувствуешь боль, когда наступает пора расставаться.

Но говорить обо всем этом ему нельзя. Это глупо. Сама впуталась в эту историю, сама и распутывайся. Ничего, как-нибудь справлюсь. А там будь что будет.

Улыбаюсь, беру его за руку. Мы идем по проходу, он впереди, я за ним. Чувствую, как пальцы его осторожно сжимают мою ладонь. От них словно струится теплый ток, перетекая в меня, как будто он передает мне энергию, которая поможет мне быть увереннее, когда я останусь одна.

— Ну, Кэмрин… — Он смотрит на меня, словно хочет, чтобы я подсказала ему свою фамилию.

— Беннетт, — улыбаюсь я, вспомнив, что нарушила собственное правило.

— Ну, Кэмрин Беннетт, приятно было познакомиться на дороге в никуда.

Он поправляет на плече сумку и сует руки в карманы джинсов. Заметно, как напряжены мышцы.

— Желаю тебе найти то, что ты ищешь.

Пытаюсь улыбнуться, и у меня даже получается, хотя и довольно криво.

Я тоже поправляю сумочку на одном плече и ремень большой сумки на другом, а потом обе руки безжизненно повисают вдоль тела.

— Мне тоже было приятно с тобой познакомиться, Эндрю Пэрриш, — говорю я, хотя мне хочется сказать совсем не это.

Не то я хочу сказать. И вообще, хочу, чтобы он проехался со мной еще немножко. Хоть чуть-чуть.

— У меня к тебе просьба, если ты не против.

Он явно заинтригован, в лице любопытство, даже голову наклонил.

— Конечно не против. Что за просьба? Что-нибудь эротичное?

Ямочки становятся еще глубже, красивые губы разъезжаются в улыбке.

Я смущенно хихикаю, опускаю глаза, кажется, уже красная как помидор. Делаю паузу, перед тем как продолжить, потому что просьба моя никак не вяжется с его игривостью. Перестаю улыбаться, с искренним сочувствием гляжу ему прямо в глаза.

— Если твой папа умрет, — начинаю я и вижу, что игривое выражение на его лице пропадает, — не сдерживайся, поплачь как следует, хорошо? Неспособность плакать — это очень плохо. Ты и представить себе не можешь, как это ужасно, когда не можешь плакать, в конце концов начинаешь видеть мир… в самом мрачном свете.