Игроки Господа - читать онлайн книгу. Автор: Дамиен Бродерик cтр.№ 54

— Терминологическое совпадение, — отозвался дворецкий, раскладывая чистую смену одежды. Джулс ослабил галстук и уселся в старое парикмахерское кресло. Дворецкий развернул накрахмаленную полосатую накидку, заткнул ее за воротничок Джулса. Некоторое время щелкал ножницами, роняя на пол клочки черных волос, после чего заточил на ремне сверкающую бритву, взбил пену и кисточкой вымазал подбородок и горло «преподобного». Лезвие мягко, прохладно скользило по коже. Джулс откинулся на спинку кресла, полностью расслабившись, и закрыл глаза. Пена пахла эвкалиптовым маслом. Дворецкий поработал над висками, под носом, осторожно наклонил голову Джулса вперед и выбрил затылок. Это всегда доставляло такое незамутненное, бездумное удовольствие. Пена вместе с щетиной отправились на нагретое полотенце, другой кусок горячей фланели прикоснулся к дышащей всеми порами коже. Дворецкий убрал накидку и парикмахерские принадлежности, проводил Джулса к удобному кожаному креслу, установил подставку для ног.

После долгого молчания Джулс покачал головой:

— Простое совпадение, да? Мне это кажется чертовски маловероятным.

— Не совсем так. «Икс» часто используют для обозначения неизвестного и подчеркивания крайности. Ксон-частицы — последнее, что когда-либо сможет обнаружить техногенная человеческая цивилизация в любой параллели, потому что их продукция требует огромных энергетических затрат и чрезвычайно малых периодов наблюдения. Принцип Гейзенберга, ничего больше, Джулс.

— Да, да. Ты же знаешь, я так и не определился со своим отношением к принципу Гейзенберга.

Дворецкий вежливо улыбнулся.

— А к принципу Ферми?

— Ненавижу его, он заставляет меня чувствовать себя изгоем. А что касается принципа комплементарное… — Джулс понял, что не перенесет еще одного дешевого философствования, и решил замолчать.

После ощутимой паузы дворецкий пробормотал: — Quel Бор [31] !

Мгновение спустя Джулс понял, что имелось в виду, и нехотя улыбнулся:

— Все равно в наличии чертовски мало части Ксон-частиц, ведь Большой взрыв переключился на инфляцию. За исключением этих странных штуковин, — он закинул левую ногу на правое колено, стянул шелковый носок и в миллионный раз осмотрел загадочные серебристые иероглифы, впечатанные в лодыжку.

— И той звезды, которую исследовала твоя отважная сестра.

— Точно. Осмелюсь предположить, дальше ты заявишь, что Икс-пространство называется так потому, что является последним и глубочайшим порядком всех субстратов.

— Да, конечно, и это будет лингвистически мотивировано тем, что мы с тобой только что обсуждали.

— Ой, ладно, хватит! — иногда Джулс наслаждался этими словесными поединками с сущностью М-мозга, хотя и знал, что может выиграть, только если эта кошмарная тварь потеряет терпение и сдастся. Вытянув ногу с меткой неизвестного зверя, он откинулся на кремовую мягкую кожу и уставился в темноту. — Так чему тебя научила героическая одиссея Джан?

— Тому, что мир на самом деле проще, чем мы опасались. Что вся информация, необходимая для рождения мира, уместится на одном листе бумаги. Нет, не мира — бесконечного множества миров.

— Это ты об уравнении на футболке, что ли? Старо, как мир, и уже неинтересно.

— Нет. Об информации, уплотненной по энтропийным связям Буссо, записанной в минимальном пространстве на мировой мембране.

Черт. Ну и что тут спросишь? Джулс никогда не знал, играют ли с ним, издеваются ли над его праздным любопытством — или отвечают честно, хоть и совершенно непонятно.

— Вселенная в виде книги, да?

Дворецкий удержался от вздоха, но плечи его предательски дрогнули.

— Я вижу, ты снова изображал из себя теолога, Джулс.

— Такова жизнь.

— Таково Состязание, — ответила сущность и ушла к своим пикомашинам, осуществлявшим величественные, исполненные мощи, бесконечные вычисления, огромные, как та солнечная система, что когда-то располагалась здесь, прежде чем ее разобрали и перестроили в колоссальную мыслительную матрешку, сферу внутри сферы оптимизированного комьютрониума, фрактальное гнездо миллиардов сознаний — или что-то вроде этого. Вот вам и теология! Святой Фома Аквинский в космосе! Вздохнув, Джулс силой вырвал себя из сибаритских объятий кресла.

— Один листочек, — со стоном произнес он в пустое, гудящее силами пространство, вспомнив шутку, услышанную на одной из бесконечных Земель, — еще не трактат.

Август

Униженный на глазах у восхитительной женщины, в которую я был отчаянно влюблен, чертовски разозленный собакой, волнуясь за внучатую тетушку Тэнзи и по-прежнему опасаясь гражданки Эбботт, я неуклюже поднялся, отряхнул одежду и запоздало попытался помочь лежавшей на полу даме, но она в ужасе — уж не знаю, притворном или настоящем — отпрянула от меня. Дугальд О’Брайен по-прежнему угрожающе царапал когтями пол, готовый кинуться на меня, удерживаемый только железной хваткой Лун. Он угрожающе зарычал, совсем как настоящая собака.

— Когтяра, — простонал я в ответ. Час от часу не легче!

— Август, так себя не ведут, — сообщила мне тетушка. — Успокойся, Сэди, ты же видишь, он не желал тебе зла, — миссис Эбботт подвывала, крепко зажмурившись и засунув пальцы в рот. — Дугальд, сидеть, сэр!

Пес неохотно повиновался, скептически осведомившись:

— Ты знаком с Когтем? Мне стало дурно.

— Ну, мы никогда не ели из одной миски, но вообще-то да.

— Этот кот вполне ничего, — проворчал Добрый Ду. — Никогда больше так не делай, парень, не то я могу случайно откусить тебе нос, — тут он энергично отряхнулся, бросил одобрительный — а, возможно, и полный восхищения — взгляд на Лун и прошествовал через распахнутую входную дверь во двор — то ли продолжить свой прерванный сон под крыльцом, то ли — что представлялось более вероятным — возобновить обход старого дома в поисках того, с кем меня перепутали.

— Ну-ну, — пробормотал я, глядя на его удаляющийся хвост, — а где, интересно, ты проводил последние субботние вечера? — Ой. Скорее всего, блокировал магические эманации и — если Тэнзи входила в шайку — возможно, прикрывал от нее Лун и Мэйбиллин. И на чьей же стороне была эта псина?

Первый шок прошел, и миссис Эбботт всхлипывала, вытирая глаза бумажным носовым платком, бубня себе под нос:

— Это не собака, это не собака!

Тетушка похлопывала ее по руке и всячески пыталась утешить. Мне она сказала:

— Ты обещал вернуться домой к семи. Ножка ягненка засохла. В холодильнике, завернутые в пленку, лежат обрезки мяса. Сделай себе и своей подруге салат. Я его тетя Тэнзи, — нейтральным тоном добавила она, взглянув на Лун. — Добро пожаловать в наш дом.

Спокойная — насколько вообще может быть спокоен человек, счищающий собачьи слюни с собственных ярко-красных брюк в незнакомом месте посреди ночи — Лун представилась в ответ. К моему удивлению, добавив: