Золотой миллиард - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Прашкевич cтр.№ 17

Есен-Гу. Экополис. Биобезопасность.

За знакомыми словами ничего не стояло. Вторгались в сознание пузыри ложной памяти. В каждой избушке свои погремушки. Алди терпеливо поглаживал страшные рубцы на лице. Остальные есть. Они существуют. Они выкормили меня. Они вывели меня из гиблых болот, сбили месяцами мучавшую температуру, не дали умереть от холеры на берегах заиленных рек. Их не интересуют звезды, зато они охотно обсуждают мнимую или действительную свежесть Языков.

Это главное: добраться до Языка, вкусить блаженства.

Язык вкусный, гильотина рубит его на части. Свежий Язык под ножом дергается, как живой. Проще рубить подсохший, некоторые даже любят подсохший, но живой, конечно, вкусней. И, наверное, полезней. Язык не должен стареть. Чем большую массу от него отторгнут, тем эффективнее он восстановится. Запущенный Язык горчит. Тучные сидельцы внимательно следят затем, чтобы этого не происходило. Они никогда не удаляются от Языка. Если надо, их на руках переносят с места на место, лишь бы Язык не сох.

Чудовищная тьма.

Горы, массивы тьмы.

Ночь казалась особенно густой.

Так и хотелось поднырнуть под нее, хотя тьма, несомненно, сама по себе была хищником. С галактиками тоже так. И с близкими планетами так. Время и локальность живого кардинально отличаются от времени и распространенности неживого. Пылевые дьяволы – воронки, несущиеся по марсианской пустыне, изгибаясь, как в пляске, выбрасывая тучи пыли на высоту более десяти километров, ужасают и влекут. Сыпучие дюны Эллады, сглаженные пылевыми бурями, прячут тысячи тайн. Распадки, покрытые изморозью застывшей углекислоты, как червленым серебром, манящие тела бесформенных песчаных русалок. Создавать из неподобного подобное, пускать сладкую слюну. Добраться до области Хрис. К вулкану Арсия. Двигаться вдоль марсианского Языка, гарантирующего жизнь космонавтам. Все живое когда-то портится, выходит из строя, но Язык неуничтожим. Специально созданный для марсианских станций, он пока что вынужден обслуживать Территории.

Во тьме лицо сестры Байи белело как влажный гриб.

«Я сосала соки».

«Это вкусно?»

«Соки сосала я».

«Ну да. Мы знаем. Что было потом?»

«Сосала я соки».

Темные мохнатые бабочки облепляли каждую лужу, в глухое ущелье врывались ветры. Обитатели каменного дома фильтровали воду, калили камни, удаляли омертвелые обрывки со звериных тушек, отжимали водоросли, чистили, выдирали.

На это уходило все время.

«Уйдем», – иногда предлагал Алди отцу Вонгу.

«Я совсем плохо вижу».

«Я буду вести тебя».

«А куда мы пойдем?»

«К ближайшему Языку».

«Это далеко. Но я хочу, – кивал отец Вонг. – Поевшие Языка лучше видят».

«Я тоже слыхал о таком».

Лунной ночью Алди увидел мать Хайке.

Загребающая нога, падающие на плечи пепельные волосы.

Выставив перед собой руки, мать Хайке, как слепая, пробиралась к скальным массивам. Проходов не было видно, но, подчиняясь Луне, мать Хайке не сомневалась ни в одном шаге. Осинки отсвечивали багровым, будто горели, и Гаю стало страшно. Он сказал отцу Вонгу, семенившему за ним:

«Держись за мой пояс и выше поднимай ноги».

«А куда идет мать Хайке?»

«Прямо к каменной стене».

«Думаешь, мы пройдем вслед за ней сквозь камень?»

«Не знаю».

Светила Луна. От горных массивов несло холодом.

Мать Хайке внезапно ступила куда-то вниз. Точнее, стала вдруг ниже ростом, будто провалилась по лодыжку. Потом провалилась по колено, по пояс.

«Что она делает?»

«Не могу понять».

«Но ты же зрячий».

«Зрячие тоже не все видят».

«Тогда зачем зрение?»

Отвечать Алди не стал. Следуя за матерью Хайке, он привел отца Вонга в каменную расщелину, надежно скрытую от любопытных глаз густыми зарослями. Никому бы в голову не пришло искать выход из ущелья так близко от человеческого жилища.

Через какое-то время расщелина стала еще шире и Алди увидел рощицу черных деревьев, залитую мутным лунным светом.

«Что сейчас делает мать Хайке?»

«Обдирает кору черного дерева».

«А теперь она что делает?» – не унимался отец Вонг.

«Теперь размягчает кору».

«У матери Хайке есть вода?»

«Нет. Но в ее теле много жидкостей».

«Она размягчает этим?»

«Ну да, – сказал Алди. – Так легче жевать».

Взглядом попрощавшись с матерью Хайке, он повел отца Вонга через рощу черных деревьев.

«Мы идем в правильном направлении?»

«Других направлений здесь нет».

«Значит, мы выйдем к Ацере?»

«Все так говорят».

«Тогда давай сядем на камень и подождем».

«Чего?»

«Я не знаю. Может, кто-то пройдет, подскажет. Людей везде много, непременно кто-то пройдет. В мире не осталось одиночества».

«Так можно ждать долго».

«А куда торопиться? Или ты думаешь, мы не заметим ангела, когда он пролетит мимо? – Отец Вонг всеми пальцами нервно ощупал лицо Алди, страшно изуродованное рубцами. Он будто боялся, что Алди подменили. – Ты разговариваешь с ангелами?»

«Нет».

«А по строению головы мог бы разговаривать».

«А ты разговариваешь?»

«Ну да. Постоянно».

«А о чем?»

«Ну, спрашиваю, например, что делает тот или иной человек. И еще про всякое. А ты что сейчас видишь?»

«Белочку вижу».

«Она на ветке?»

«Ну да».

«А что делает?»

«Сейчас спрыгнула на Солнце. Оно низко, ветка нависает над ним, вот белочка и спрыгнула прямо на Солнце. Лапкам горячо. Поджимает лапки».

«Хорошо жить», – вздохнул отец Вонг.

Когда-то Алди ненавидел слепых, но это давно умерло. Слепец, похитивший его сестру, помнился смутно. Ну, еще проблесковый маяк. Ну, еще Мутти, неизвестно за что получившая Заслугу. Мечты о Марсе и звездах – это все тоже давно умерло. И Тэтлер, Герой Территорий, умевший водить грохочущую бокко, умер.

«В Ацере нас никто не тронет, – сказал отец Вонг, почувствовав меняющееся настроение Алди. – В Ацере большой Язык. Там я восстановлю зрение. Это правда, что у Языка вкус банана?»

Они всякое видели.