Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Д'Амато cтр.№ 112

— Ч’еен б’о’ол, — сказал длинный напевным, птичьим голосом, с той же интонацией, с какой старые сельские аукционеры объявляют: «Faites vos jeux». [553]

Я взглянул на север, на вершину холма. Ни дать ни взять полуночная гаражная распродажа в Музее естественной истории. Там толпилось не меньше четырехсот человек, горевших желанием заглянуть за кольцо охотников, стояли повозки, грудой лежали тюки, были расстелены десятки зеленых тростниковых подстилок, заваленных всякой всячиной — кипами белого хлопка, связками ароматической коры, мешочками с зернами какао, букетами перьев розовой цапли, горками зеленых обсидиановых самородков и каменных денег, связанными стайками живых кутцов (пятнистых центральноамериканских индеек) и кучками деревянных и глиняных кружочков, заменяющих, насколько я понял, персональные жетоны или фишки казино. Между группами собравшихся парами ходили чиновные персоны в черно-белых накидках и головных уборах «под обезьяну» (явно надзиратели или букмекеры). Они вели учет ставкам на свитках. С краю я разглядел высокую треногу, похожую на каркас вигвама. На ней болталось что-то, подозрительно напоминающее два лоснящихся освежеванных тела. Вероятно, этих принесли в жертву для затравки. Не думай об этом. Я прислушался к голосам. Поначалу всех интересовало, кто из охотников поймает меня. Потом кто-то заявил, что я выкручусь. Это придало мне отваги, которая сдулась, когда против меня делали ставки из расчета восемь к одному. Слева кто-то заспорил, все шумнее и шумнее. Может, сейчас начнется всеобщая драка и мне удастся удрать, как в фильме из серии про кейстонских копов? Однако крики смолкли, когда в круг вошел невысокий косматый тип, явно неприкасаемый и наверняка общепризнанный оценщик. Он натянул рукавицы, поднял мои руки и раздвинул в стороны ноги, прощупывая тонус мышц. Процедура довольно унизительная, но я терпел. Космач сообщил, что я в приемлемой форме, и ставки против меня приблизились к оптимистичному уровню пять против одного.

Не нравится мне это, Джедо. Плохи дела. Ничего не светит. Нет, конечно, какой-то шанс есть. Но на самом деле никто не ставит на такую темную лошадку, разве что в расчете на шальной случай. Типичный беттинг. [554]

— Тц’о’кал, тц’о’ка, — сказал складыватель. «Последние ставки». «Les jeux sont faits».

Толпа стихла. Некоторые из кровных сняли с себя драгоценности и передали своим оруженосцам. За моей спиной кто-то дунул в рог — некое подобие шофара. [555] Все повернулись в сторону северо-запада. Я тоже посмотрел туда. В темноте, где исчезали звезды, один за другим загорались костры, высвечивая неровный хребет следующего кряжа, словно гирлянда рождественских лампочек, накинутых на неровную живую изгородь. Далеко ли до того места? Должно быть, около полумили. Жаль, отсюда не видна долина, которую мне предстояло пересечь. Черт.

Через Чакала я знал (хотя любой уже дошел бы до этого и своим умом): если мне удастся живым пересечь эту линию, то я смогу вздохнуть свободно и идти, куда захочу. Конечно, я слишком нечист, чтобы снова стать кровным, поэтому останусь в некоторой степени персоной нон грата. Буду обычным бродягой или, как говорят на ишианском, бездомным отродьем, что шляется из одного безымянного городка в другой. Я попытался составить какой-нибудь план, основываясь на туманных представлениях Чакала о местной географии, но мне приходил в голову единственный вариант: выбраться на северную сакбе, священную дорогу, и идти по ней до границы — весьма размытой — между территориями, контролируемыми Яшчиланом и его древним врагом Ти ак’алом, чья империя находилась в этот момент в состоянии почти полного коллапса. Возможно, меня ограбят и съедят в первую же ночь. А если нет, то что от этого пользы. У меня все равно времени в запасе меньше года. Может, просто сидеть здесь? Ну вот нет у меня сейчас настроения играть в эти оленьи игры. Скучнейшее занятие. Господа так не считают? Нет, останься я здесь, и они снова испробуют на мне свои методы гнусного пыточного искусства. Не лучше ли схватить один из наконечников с пики и проглотить? Пусть мир через тысячу триста лет катится ко всем чертям. Я сейчас слишком далек от этих проблем, чтобы брать их в голову. Пошло оно все.

Через четыре секунды безмолвного ожидания раздался голос 2 Драгоценного Черепа:

— Тц’он-кеех б’ашб’ал!

Я, стараясь сохранять достоинство и ни на кого не глядя, направился мимо кровных и других ишиан к внешнему ряду факелов. Все расступались, освобождая мне путь, но стоило мне пересечь линию огней, как воины хором запели:

Девять парней загоняют большого жирного оленя и говорят:

«Твоя голова легка, твоя задница тяжела, олень».

Два оленьих уха пойдут на ложки для девятого парня…

Это была песня-считалка вроде эники-беники, Чакал и его соплеменники знали ее с детства. Правила объяснять не требовалось: я прекрасно помнил: произнеся последнее слово тс’ипит — «кольцо», кровные выйдут из внешнего круга, и я могу стать добычей любого.

Два рога оленя — грабли для восьмого…

Я припустил вниз по террасированному склону.

Копыта оленя — четыре молота для седьмого,

Зад оленя — кошелек для шестого…

Скок, скок. Скок-скок, скок-скок. Канава. Хоп. Дерево. Опа. Чакал не был охотником, но ноги легко и уверенно несли его по подлеску. Трели цикад звучали со всех сторон, я вдыхал запах сосны и мяты. Ну и пусть неудачи преследуют меня одна за другой, думал я, зато эйфория переполняет мое сердце. Я, пожалуй, не буду огибать это дерево, а перепрыгну через него.

Кишки оленя — ожерелья для пятого…

Нет проблем. Они даже еще не пустились вдогонку. Я перемахнул кромку первой террасы и на мгновение, потеряв ориентацию, решил, что падаю в космос вверх ногами. Подо мной было больше звезд, чем наверху, но они мигали и перемещались в нечетких созвездиях; в течение двух следующих секунд я решил, что падаю в озеро, а потом, миновав первые несколько звезд, понял: стайки переливающихся подо мной огней — это светлячки, армии зелено-белых щелкунов, снующих и беснующихся над папоротниками и джакарандами. Вероятно, мы находимся к востоку от Иша, где-то в складках гряд, протянувшихся с востока на запад Сьерра-де-Чамы и неторопливо понижающихся к озеру Исабаль. Надо попытаться определить расстояние. От вершины холма до линии огней по прямой — около полумили. Значит, сколько всего мне нужно будет пробежать? Две мили? Нет, уж скорее три. И одну вверх. Ну и что? Я это осилю. Опа. Кустарники. Земля здесь в последнее время не выжигалась. Я соскользнул к подножию холма, в клевер и бархатцы. Вверх. Вверх. Оп. Не вижу огненной кромки. Вперед. Смотри. Ага, мы снова на тропинке. Ритм-группа продолжала отбивать такт, и я несся все дальше, невольно подчиняя ему свои движения. На склонах росли эвкалипты и сейбы — одни напоминали гигантские зонтики, другие только-только пробивались из земли, часть их стояла без листвы, кое-какие стволы упали, от некоторых остались лишь гниющие пеньки. Но странная симметрия и чересчур большое расстояние между деревьями говорили о том, что это не естественный лес. Их либо посадили, либо периодически прореживали. Просто типичный английский парк в стиле Умелого Брауна. [556] Если, конечно, закрыть глаза на то, что ветки украшены пучками табачных листьев, обвязанных цветными лентами (подношения товарищу по клану, ведь в каждом дереве — чей-то уай), и живых растений здесь меньше, чем мертвых… У меня за спиной все еще слышались голоса кровных, допевавших свою считалку: