За гранью - читать онлайн книгу. Автор: Марк Энтони cтр.№ 52

И чудесами услаждать

Ваш слух и взор, друзья!

Занавес вновь раздвинулся, и на подмостки выбежали еще где-то около дюжины членов труппы. Все они были облачены в диковинные наряды. Старик с длинной белоснежной бородой в такой же хламиде выступил вперед и принялся разбрасывать во все стороны пригоршни сухих белых цветочных лепестков. Изображающие дриад женщины в платьях цвета древесной коры грациозно размахивали руками, заканчивающимися зеленеющими ветвями. Обнаженные до пояса козлоногие фавны в широких шароварах и с привязанными к головам рожками скакали вокруг. В центре образованного артистами круга стояла юная девушка в ярко-зеленом платье. Ее длинные распущенные волосы украшали цветы и листья. Трифкин поднял руки, и гул толпы немедленно утих. Все подались вперед и затаили дыхание, чтобы не пропустить ни одной детали из начинающегося представления.

Трэвис старался изо всех сил, но так и не смог уловить до конца смысла разыгрываемого спектакля. Насколько он сумел понять, речь в нем шла о противостоянии Зимы и Весны. Старик в белом, судя по всему, олицетворял Зиму. Он расхаживал по подмосткам среди дриад и разбрасывал лепестки, что должно было, видимо, изображать бушующую в лесу метель. Женщины при этом очень натурально дрожали и клонились из стороны в сторону, демонстрируя, как им неуютно и зябко. Потом старец Зима подкрался к девице в зеленом, которая могла быть только Весной, отвлек ее внимание скабрезной ухмылкой, ухватил поперек талии, взвалил на плечо и умчался прочь, вызвав у аудиенции смешанную реакцию, характеризующуюся в равной степени свистом и одобрительными возгласами.

Занавес упал и снова раздвинулся. Новая сцена опять осталась не до конца понятой Трэвисом. Скакали фавны, то и дело приспуская шаровары и обнажая поросшие шерстью тощие ягодицы, но более ничего вразумительного не происходило. Затем началось следующее явление. Весна билась в цепких объятиях Зимы, но на помощь ей соизволили наконец прийти сатиры. Они набросились на старика и совместными усилиями вышвырнули его с подмостков, освободив, таким образом, несчастную девственницу Весну, выразившую свою благодарность спасителям позволением попрыгать вокруг нее с удвоенным усердием. Кончилось все тем, что фавны непроницаемым кольцом сгрудились вокруг спасенной девушки; когда же та вырвалась из их объятий, объем живота ее ощутимо возрос.

На этой стадии опять появился Трифкин-Клюковка. Он колесом прокатился по подмосткам, остановился перед Весной, запустил руку ей под платье и одним движением вырвал «плод», который поднял высоко над головой для всеобщего обозрения. Им оказалась деревянная кукла в желтом одеянии и с золотистой короной на челе. Трэвис решил, что этот эпизод символизирует рождение Лета. Представление завершилось танцем всех занятых в нем актеров, но уже далеко не столь быстрым и зажигательным, как прежде. Закончив плясать, актеры в изнеможении распростерлись на полу под гром оглушительных аплодисментов и одобрительных криков со стороны зрителей. Дриады и фавны выстроились в ряд и откланялись, вслед за ними то же проделали Зима и Весна, а напоследок перед пирующими появился Трифкин-Клюковка и произнес речитативом в своей излюбленной манере:

Надеюсь, по душе пришлось

Вам наше представление?

А коли что не удалось

И с чьим-то вкусом не сошлось,

Не мучайтесь сомнением!

Актера дар — воды глоток

Иль тень в палящий зной.

Теперь ложитесь на бочок,

И пусть уносит вас поток

Волшебных снов с собой!

Актеры гурьбой сбежали с подмостков и скрылись за неприметной боковой дверью в дальнем конце зала. Гости зашевелились, заморгали и дружно начали зевать — как будто зачарованные прощальными словами шута. На этом пиршество завершилось. Козлы и столешницы разобрали и разместили вдоль стен, а вместо них на полу расстелили плетеные камышовые циновки. Король Кел удалился в свою опочивальню за занавесом. Красивая дама и сопровождающий ее рыцарь тоже куда-то исчезли — должно быть, незаметно покинули зал во время представления. Даже неугомонный Фолкен выглядел уставшим. Он рассеянно провел пальцами по струнам лютни и спрятал инструмент в котомку. Похоже, одному только Трэвису не хотелось спать. Он покосился на дверь, за которой скрылась труппа. Трифкин и его компания никак не выходили у него из головы. Было в них и разыгранном ими спектакле нечто экстраординарное, хотя он затруднился бы ответить, что именно.

Слуги погасили факелы, и вскоре весь огромный пиршественный зал погрузился во мрак, рассеиваемый лишь красноватыми отблесками тлеющих в очаге углей. Кельсиорцы отправились на боковую. Бард нашел свободное местечко, и они с Трэвисом тоже улеглись, закутавшись в свои дорожные плащи. До их ушей доносились разнообразные ночные звуки: храп, чьи-то беседы вполголоса, пыхтение совокупляющихся парочек. Трэвис закрыл глаза, но уснуть так и не смог.

— Как ты думаешь, он действительно мог выкинуть нас из замка? — спросил он шепотом. — Король Кел, я имею в виду. Все-таки он здорово смахивает на варвара.

— Да нет, вряд ли нам грозило что-то серьезное, — сонно отозвался Фолкен. — По крайней мере я так думаю.

Кел любит постращать людей, но сердце у него доброе. Давай-ка лучше спать, Трэвис Уайлдер.

Но тот еще долго лежал с открытыми глазами, глядя в потолок и прислушиваясь к ровному дыханию спящего рядом барда.

Трэвис открыл глаза. Дрова в очаге прогорели, а угли подернулись золой. В зале царила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и храпом спящих. Он сел, склонил голову набок и прислушался. Что же могло его разбудить посреди ночи? Полной уверенности у него не было, но уж очень эти звуки походили на… перезвон колокольчиков?

С Трэвиса мигом слетели последние остатки сна. Он бросил взгляд на спящего рядом барда. Фолкен лежал с закрытыми глазами и негромко похрапывал.

«Разумней будет лечь обратно спать, Трэвис!» — подумал он, но любопытство оказалось сильнее. Он тихонечко поднялся, еще раз покосился на друга и начал осторожно пробираться к выходу, лавируя меж разлегшихся на полу зала тел, прекрасно понимая, что совершает фантастическую глупость, пускаясь бродить в темноте по чужому, незнакомому замку. Подобная прогулка могла ему очень дорого обойтись. Но Трэвиса подталкивала навязчивая мысль о том, что в последний раз он слышал колокольчики на ведущем из Кастл-Сити в горы шоссе. Возможно, здесь существует какая-то связь, и, если посчастливится, он сумеет отыскать дорогу домой.

Сапог уткнулся во что-то мягкое. Послышалось протестующее ворчание, и Трэвис замер, прикусив губу, чтобы не закричать. В полумраке ему не без труда удалось разглядеть, что он наступил на ногу спящему дикарю. Сердце в груди отчаянно забилось. Но дикарь только хрюкнул, перевернулся на другой бок, обнял дремлющего по соседству пса и притих. Испустив вздох облегчения, Трэвис возобновил движение.

В конце концов он добрался до выхода — той самой неприметной боковой двери, через которую удалились по окончании представления Трифкин-Клюковка и его потешная компания. Трэвис толкнул ее, вышел из зала и аккуратно прикрыл дверь за собой, радуясь в душе, что петли даже не скрипнули. Он очутился в узком коридоре. Под сводами трапезной, несмотря на внушительные размеры помещения, было тепло от очага и скопления человеческих и собачьих тел, тогда как здесь каждый камень кладки источал сырой могильный холод. Один конец коридора заканчивался темной нишей, в которой, как нетрудно было определить по запаху, размещался сортир. Другой конец выводил сквозь низкий арочный проем на витую спиралью лестницу. Трэвис направился туда. Он долго поднимался по узким каменным ступеням, с каждым шагом ощущая нарастающее головокружение. Лестница привела его к новой арке, за которой начинался коридор, как две капли воды похожий на оставленный им внизу. Вдоль одной стены тянулся ряд дверей, очевидно, ведущих в комнаты, расположенные выше уровня пиршественного зала. В коридоре было темно, и только из-под самой дальней двери выбивалась золотистая полоска света.