За гранью - читать онлайн книгу. Автор: Марк Энтони cтр.№ 129

Встав за спинками своих кресел короли и королевы одновременно приложили правую руку к груди и поклонились пустующему — восьмому — креслу. Затем Бореас открыл рот и зычно, на весь зал, объявил:

— Да будет произнесена руна начала!

Из боковых проходов с противоположных сторон появились две фигуры в длинных, до пят, балахонах цвета утреннего тумана и начали приближаться к столу. Эминда Эриданская сопровождала каждое их движение исполненным подозрительности и страха взглядом. Справа неторопливо спускался высокий старик с коротко подстриженными седыми волосами и суровым морщинистым лицом, а слева — совсем еще молодой парень невысокого роста, но плотный и мускулистый, с круглой, некрасивой, но добродушной физиономией. Достигнув стола, оба низко поклонились, выпрямились и в один голос громко произнесли единственное короткое слово:

— Зир!

Оно эхом прокатилось под сводами — звонкое и мелодичное, подобно музыкальной ноте. Правую ладонь Трэвиса резко кольнуло, и он всем своим существом почувствовал высвобожденную произнесением имени руны магию. И не только почувствовал, но и увидел: атмосфера в зале внезапно сгустилась и задрожала — словно порожденное раскаленным пустынным зноем марево над автострадой где-нибудь в Неваде.

Трэвис снял и снова надел очки. Нет, наверное, все-таки померещилось. Все было по-прежнему, а толкователи уже покидали зал тем же путем, каким явились. Он прикоснулся к ладони. Покалывание сменилось легким зудом, с которым он уже свыкся, как свыкся с мыслью о том, что ему от него никогда не избавиться. Зуд сопровождал его днем и ночью, как бы напоминая, что сила здесь, рядом, и ждет только команды хозяина, чтобы вырваться на свободу и смести все вокруг всепожирающей волной ненасытного пламени. В голову вдруг пришла дурацкая мысль: интересно, как он будет выглядеть в таком же светло-сером балахоне, как у тех двоих?

Отвлекшись, он пропустил начало вступительной речи Бореаса и теперь слушал короля с удвоенным вниманием, стараясь уяснить, куда он гнет.

— … и эта Тень угрожает пасть и закрыть своим крылом не только какой-то один, но все Семь доминионов, а вслед за ними — весь Фаленгарт! Вот почему собрались мы здесь сегодня на Совет Королей, вот для чего прибыли вы в Кейлавер. И я рад приветствовать вас за этим столом — каждого по отдельности и всех вместе.

С этими словами Бореас поднял стоящую перед ним огромную золотую чашу, наполненную красным вином.

— Я прошу вас выпить вместе со мной вина из этой чаши, — продолжал король. — Эта малакорская реликвия бережно хранилась до сего дня, и я уверен, что, пригубив ее, мы все еще раз вспомним о былом величии, забудем прежние обиды, встанем плечом к плечу и совместно бросим вызов надвигающейся Тьме.

По реакции участников Совета нетрудно было понять, что предложение Бореаса особых восторгов не вызвало, хотя возражать в открытую никто из них не осмелился.

Бореас тем временем, словно не замечая брезгливой маски на лице Эминды или нерешительно переминающегося с ноги на ногу Лизандира Брелегондского, поднес чашу к губам и отпил глоток, после чего передал ее стоящему справа от него молодому Кайлару Голтскому. Тот поспешно отхлебнул из чаши, умудрившись при этом пролить часть вина на стол. Философски пожав плечами, он передал чашу следующему и вытер пролитое краем своего плаща. Трэвис с любопытством следил, как пьют остальные монархи. Соррин Эмбарский, к примеру, лишь чисто символически омочил в вине губы, Персард Перридонский с удовольствием выпил несколько глотков, после каждого отдуваясь и облизывая губы, зато Лизандир, которому эта церемония вроде бы претила сильнее прочих, присосался к вину с такой жадностью, как будто ничего не пил по меньшей мере неделю. Следующей на очереди была Эминда, которой и передал коротышка изрядно опустевшую чашу.

Королева Эридана взяла ее в руки и уставилась на вино с таким выражением, словно узрела в нем дохлую крысу или учуяла запах яда. Все остальные не сводили с нее глаз, и даже Лизандир занервничал и принялся крутить украшенные самоцветами золотые пуговицы на камзоле. Собравшиеся на трибунах затаили дыхание. Но Эминда продолжала колебаться.

Видя ее нерешительность, Бореас снова заговорил. Он не повысил голоса, но его рокочущий бас свободно проникал в самые отдаленные уголки зала.

— Знайте все, что в центре этого стола находится изображение руны мира и согласия, связанной в те далекие времена, когда дивное искусство вязания рун еще не было безнадежно утрачено. Магия сей руны такова, что не допустит свершиться в этом зале никакому насильственному деянию — как прямому, так и косвенному, — сколь бы могучей ни была направляющая его рука.

Эминда метнула на монарха Кейлавана исполненный жгучей ненависти и черной злобы взгляд. Даже Трэвис без труда догадался, что все заверения Бореаса для нее не более чем пустой звук. Но деваться было некуда: эриданка подняла чашу, пригубила и торопливо, словно та жгла ей пальцы, сунула в руки Иволейне.

Прекрасная повелительница Толории приняла ее с царственной невозмутимостью и так ловко, что сумела отчасти сгладить неприятное впечатление от откровенно хамского поведения Эминды. Грациозно склонив свою лебединую шею, она неспешно отпила из чаши и вернула ее Бореасу. Тот поднял чашу над головой, демонстрируя ее залу, поставил на стол и громогласно произнес:

— Совет Королей объявляется открытым!

Монархи заняли свои места вокруг стола; вслед за ними опустились на каменные скамьи и все присутствующие в зале. Трэвис нагнулся к уху Бельтана:

— У меня такое ощущение, что Эминда почему-то сильно недолюбливает твоего дядюшку. Или я ошибаюсь? Рыцарь насмешливо фыркнул:

— Твои слова, мой друг, отражают действительность примерно в той же степени, как утверждение, что огонь недолюбливает воду! Похоже, однако, она успела неплохо столковаться с Лизандиром.

— Готов поверить на слово, — усмехнулся Трэвис, — хотя сильно сомневаюсь, найдется ли с кем столковываться среди всех его одежек.

Бельтан тоже усмехнулся и крепко сжал руку Трэвиса. Последнего его жест немного удивил и в то же время обрадовал. Пускай он никто в этом мире, зато у него есть надежный друг, на которого всегда можно положиться. И какое, в конце концов, имеет значение то обстоятельство, что друг этот — принц? Он с благодарностью ответил на пожатие, и некоторое время они так и сидели — не размыкая рук и остро ощущая крепнущую близость друг к другу.

Визгливый женский голос, в котором отчетливо слышались истеричные нотки, нарушил тишину.

— Мы ждем, Бореас, — первой заговорила Эминда, устремив пышущий откровенной злобой взор на владыку Кейлавана. — Совет Королей открыт, и ты, быть может, соблаговолишь наконец разъяснить нам, зачем тебе понадобилось его созывать? Суровые зимы, разбойничьи шайки и нашествия варваров — все это бывало и раньше. Не могу поверить, что причина кроется только в этом. Или кейлаванцы настолько изнежились и ослабели, что их уже повергает в трепет появление кучки грязных бандитов с большой дороги?

Оскорбительная речь королевы Эридана мгновенно накалила атмосферу в зале. Со своего места в первом ряду Трэвис хорошо видел, как смущенно потупились другие монархи и как побелели костяшки пальцев Бореаса, судорожно стиснувшего край стола. Эминда определенно не собиралась тратить времени даром, а решила, что называется, сразу взять быка за рога. Бореас открыл рот, но никто так и не узнал, что он намеревался ответить, потому что в этот момент парадная дверь в зал с треском распахнулась и на пороге возникла чья-то высокая фигура, на которой моментально скрестились взоры всех собравшихся.