Чужестранец - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Семенов cтр.№ 63

— Станем. — Мирко поднялся. — Я вот тебя, Рейо Парвович, прежде чем идти, попросить хочу. За Хилкой пригляди, коли сможешь. Тревожно мне за нее.

— Что, глянулась девка? — Дед Рейо тоже встал и озорно глянул на Мирко. — Как приглядеть? С парнями гулять не давать или еще что?

— Не на то намекаешь, Рейо Парвович, — осадил деда мякша. — Я о том, чтобы жить ей дали, как человеку свободному, а не как в рабстве. А то, не ровен час, опять на колодезный сруб встанет, и не Антеро тому причиной будет. Да не он и был. А я того не желаю. А глянулась, не глянулась — я ведь сюда вряд ли вернусь.

— Знаю, о чем ты, — сказал старик уже серьезно. — Шила в мешке не утаишь. Ристо с Нежданой девку замаяли, от того и беда. Пригляжу, сколь смогу. А ты, если домой вернешься да Неупокой Лютович жив еще будет, поклон ему передай от Рейо Суолайнена. Сам-то я уж не сподоблюсь куда-либо поехать. Стар стал, да и Сааримяки не оставить ни на день.

Они сели на лошадей, собака вертелась вокруг деда.

— Прощай, Рейо Парвович, — поклонился Мирко. — Спасибо за участие. Не поминай лихом. Поклон, коли сам жив буду, дядюшке непременно передам.

— Прощай и ты, Мирко, — ответно поклонился дед. — Не серчай на нас за сход глупый. А то возвращайся сюда, в Сааримяки. Место у нас, как ни дуй с севера ветер, доброе. И красиво: где еще такой холм с озером отыщешь.

— Красивое, — согласился Мирко. — Может, и вернусь, зарекаться не стану. А теперь ехать надо. Прощай.

Они уже развернули коней и разъехались саженей на полсотни, как вдруг дед Рейо, будто вспомнил что-то, припустил коня обратно.

— Постой, Мирко Вилкович, чуть не запамятовал, дурень старый. Собака вот у меня, — он указал на пса так, будто здесь была целая псарня. — Возьми в дорогу с собой. Кормить его много не надо, он и сам пищу обучен добывать, а сторожа надежней в дороге не бывает. Возьми.

Мирко поглядел на пса. Тот, поняв, что говорят о нем, и не просто так, а решают его судьбу, сел, поводя мордой то в сторону деда, то к Мирко, блестя умными большими глазами.

«А что, — подумал парень, — собака — не дите малое, прокормить нетрудно. А сторож в местах незнакомых и правда пригодится. Это пока безлюдно было, а дальше, за Хойрой, все по-иному. Возьму».

— Уговорил, Рейо Парвович, — улыбнулся Мирко. — Беру пса. Как кличут его, скажи. А то спросить надо, пойдет ли за мной.

— Пойдет, — успокоил дед. — Он пес благовоспитанный. А за тобой кони вон как по струнке ходят. И собака пойдет — завсегда за человеком ходила. Пори его звать. Покличь попробуй. Да он уж и сам чует, что его впереди ждет.

— Пори, ко мне! — приказал Мирко.

Пес поднялся на все четыре лапы, наклонил недоверчиво свою большую голову и, не дожидаясь повторной команды, сначала нехотя, а потом уже по-настоящему, на совесть исполняя приказ, затрусил к Мирко и занял место супротив него, ничуть не смущаясь неприветливым фырканьем Белого.

— Ну и славно! — заулыбался дед. — Вот тебе и спутник неразлучный. Что ж, теперь прощай, Мирко.

И, не выслушав даже ответа, дед развернул свою чалую и помчался галопом вниз по тропе не оглядываясь. Вскоре стук копыт затих в ольховнике.

Мирко остался один.

Натягивать звенящий лук,

Мечом сверкающим играть,

На башне у окна стоять

И ждать грозу, в ночную мглу

Скакать в дозор не довелось,

Но древним лукам удалось

Без промаха послать стрелу…

Стрелу, горящую огнем

Пожаров взятых городов,

Последних клятв, проклятых слов,

Что мы назад уж не возьмем…

Но вновь прожить я осужден

Всю боль и зло былых времен,

За мертвый день зеленым днем

Платить, не требуя взамен…

Лишь черный след лесных дорог

На липком снеге зябко лег

Ползти змеей до теплых стен,

Где пусть не ждут, один огонь

Мне равной долей даст в ладонь

Тепла… И меты перемен,

Ослепнув сумраком каверн,

Сквозь копоть стен прочтя, узнать:

Всегда сводила счеты знать

И красоту топтала чернь,

А равно и наоборот…

Лишь память — горький дым — плывет

И жалит совесть — в новый день…

Дорога, лошадь, собака. Лошадь, собака, дорога. А верна ли твоя дорога? Лошадь и собака не ведают сомнений в том, что путь их верен. Они служат тебе, их дорога в их служении. А ты? Знаешь ли, куда идешь? Кто дал тебе право идти этой дорогой? Есть дорога, значит, было и пристанище. Хотя бы одно, первое. У птиц есть гнезда, у зверей — норы, и только сын человечий не знает, где преклонить голову. Правдивы старые слова, а коли правдивы, то так и должно быть. И это не хорошо и не худо — это так. Но нет радости в вечном пути. Сменяют друг друга лица, народы и страны. Не оскудевает земная красота. Но что тебе красота, когда нет радости. А радость бывает, когда каждый сделанный шаг приближает тебя к тому, что ты избрал. Или хотя бы к тому, что тебе назначено. Неизвестность прекрасна и чудесна, недосказанность манит, туман скрывает полные тайн вершины и долы, но это может обернуться обманной пустотой. Только приближение к концу радует человека в пути. Пусть за этим концом тянутся одна за другой еще многие тысячи верст, радость достижения приносит отдых, вдыхает новые силы. А кто даст тебе знание конца пути, кто поставит цель? Вот для того и нужно пристанище. Не в одном месте, так в другом найдется тот, кто укажет дорогу, которая станет верной. Потому уже верной, что она — твоя. Но чтобы она стала твоей, нужен тот, кто подарит тебе право на нее.

Подарит и передаст, потому что когда-то не смог одолеть ее сам.

Отступила ольха, сошли на нет черемуховые стены, и снова сосна и можжевельник, выросшие на красноземе, провожали зелеными своими взглядами редкого здесь человека. Но теперь под седлом Мирко резвой и ровной рысью шел красавец Белый, а сзади, потряхивая шелковистыми гривами, следовали гнедой и вороной. Рядом, то обгоняя всадника, то отставая зачем-то, скрываясь за деревьями и кустами то слева, то справа, бежал серый с черной холкой пес, лаем предупреждая нового хозяина о всякой встречной мелочи: белке на ветке, малиновке в кустах, зайце, затаившемся в траве, — вдруг не заметят. В сосновом бору цвел лилово-розовый тимьян, а также желтоватая полынь, и привычный ее горьковатый, навевающий воспоминания запах перебивал даже смоляной аромат сосны. Но Мирко пока не вспоминались ни Юкка Виипунен, ни Ахти, ни Хилка, ни песни над Черным ручьем — не пришло еще время. Он думал о дальнем береге западного моря, каменной богине древнего святилища и Риите, не пытаясь даже понять, что их связывало. Кроме таинственного знака в бусине, у них не было ничего общего. Приходилось рассчитывать только на удачу да на то, что, может, остались где-то на западе те люди из вольков, или, как сказал дед Рейо, авернов, которые хоть расскажут, что ему делать с этим знаком, к чему он станет ключом и есть ли еще та дверь, которую этот ключ может отомкнуть.