Чужестранец - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Семенов cтр.№ 52

— Заставили бы, — прогудел Хейки. — Мало ли таких было? И ничего, смирились.

— Правильно, Хейки, — отвечал Ярри. — Да это все опять же раньше было. Нынче таких, как Антеро, больше стало. Да и тебя попробуй против шерсти погладь — что скажешь? А Хилка? Много у тебя над ней власти? Я не про то говорю, что молодь плоха стала — нет, другая. Таких, как Ахти Виипунен, не густо. Что мы сегодня сошлись? Утонул Антеро в топи, нет ли — какое нам до того дело? Ты, Мирко Вилкович, да и ты, Ахти, простите старого Ярри. Я же вижу, да и не один я, — сокрыли вы что-то. А еще вижу, что ничего стыдного в том нет. Да и неважно это, не схода это забота.

— Постой, разбросался то ж, — перебил его Рейо Суолайнен. — Про Антеро — то действительно не схода забота, да и от рода он утек, хоть и не изгой. А то, что у Саволяйненов не все ладно, как казалось, — это иное. Нельзя того допустить, чтобы в общине месть кровная началась. Даже ежели и поводов еще нет — а щепа уж готова, кресало только поднеси. Разобраться надобно, что ж там у них случилось. Не сейчас — вот ты, Кулан, и разузнаешь, коли Ристо сам сказаться решил. Да иди сегодня же, покуда он не передумал. А Мирко Вилковичу спасибо, что подсказал, как с Антеро быть.

— И как же думаешь? — вопросил его Кулан. — Принять сказанное?

— А то? — подтвердил Рейо. — Худого он ничего не сотворил. А то, что Хилке он по сердцу, то никакая власть не отменит. А людей вдогон слать какая надобность? Наоборот, если пошлют кого без нашего ведома, то воротить следует назад, чтобы розни не умножать. Ну а коли вернется Антеро — из мертвых восстанет, — усмехнулся дед, — там наново сход соберем. Решать будем, тот ли Антеро, настоящий, или оборотень-мертвяк. А то тут иным ворожба и в сборной избе мерещится. Как про чудеса-то с бусиной думаете? А, Калеви? Мудр Любавич свое сказал.

— Да нешто я ту бусину раньше не смотрел? Кто ее в Сааримяки не видел? Красива, да. А ни на что, кроме как картины показывать — желаемые, а не те, что въяве, — не годна. Давать ее не всякому можно — с иными худо может стать, как, к примеру, Матти, когда он хотя бы в руках подержит.

— Думаешь? — прищурился Мудр Любавич. — Ладно, поглядим. Бусина та вернется еще.

— То дело не схода уже, а ваше, — вступила Горислава Путятична. — Девушка пусть нынче у меня ночует или к Виипуненам идет. Да и нам расходиться время. Как примем: сгинул Антеро в болоте, или где там, — не суть. Сгинул?

— А, что тут думать. Запутали всех Ристо с Нежданой, баламуты. Принимаю, — Хейки сложил свои руки на коленях.

— Пусть, — махнул рукой Матти.

— Чему быть, того не миновать. Сам так хотел, — согласился Нежатич.

— Так тому и быть, — заключил Кулан. — Расходитесь, почтенные. Да весть скорбную я сейчас и объявлю, покуда народ с площади не ушел.

— Наоборот, собрался, — добавил Рейо. — Ристо с Нежданой, видать, немалый переполох подняли.

Староста вышел на крыльцо, сохраняя осанку и достоинство. Людей перед избой и впрямь было много, несмотря на сошедшую на землю ночную тьму. Иные стояли с зажженными факелами, освещавшими сосредоточенные, напряженные, а где и просто любопытные лица мужчин, женщин, стариков и даже ребятишек.

— Вот что, люди добрые! — возгласил Мабидун. — Все вы тут, кто хотел, давно уж знаете, зачем сход собирали. Для уважения к прежнему порядку опять скажу: подступил Ристо Саволяйнен, сын Унтамо, к сходу, чтобы судить, должен ли чем ему и падщери его, Хилке, Антеро Суолайнен, сын Йормы, и, аще так, то как с ним поступить. А еще в кудесах черных он Антеро уличал. Рядились мы — сами знаете сколько. Всех, кто должен, да и всех, кто хотел что сказать, выслушали. Кончилось же вот чем: Ристо от своих поклепов отказался. Антеро не повинен ни в чем. А по свидетельствам гостя проезжего, Мирко, сына Вилко из Мякищей, и Ахти Виипунена, сына Юкки, коим сход доверие выказал, нет больше Антеро на белом свете. Утонул в болоте по случайности, не далее как вчера в полдень. Сход на вспомоществование Йорме да Кюлликки собрал. Кто добавить пожелает, завтра приходите. А сегодня более ничего не скажу.

Закончив речь, Кулан, не слушая никого и не откликаясь на призывы, быстро сошел с крыльца и зашагал вверх по улице, сопровождаемый домочадцами, которые позаботились о том, чтобы никто к старосте более не подступил. Медленно, словно в небесах парили, а не по земле грешной шли, прошествовали, не проронив ни слова, колдун и кудесник. Воспользовавшись суетой вокруг старшин и большаков, Мирко и Ахти бесшумными тенями миновали площадь и заспешили к дому. Только сейчас мякша осознал, что смертельно хочет спать.

Мягкая постель, только жестко в ней спать.

Новый кафтан, только старые прорехи.

Есть за душой, а не взять и не дать.

Не слепой, а впотьмах — поднимите мне веки.

Не жалей, не ревнуй — я же твой, я же здесь.

Чем богат — то твое, что свое — не откаять.

Отжени всяку блажь, эту смурь занавесь,

Не дари ничего, а не дай мне лукавить.

Ничего не дари — с меня станет смотреть

На чудные дела звездопадного лета.

Ничего не меняй, то что здесь, так и есть —

Здесь упала звезда, а я верю в приметы.

Не давай мне ее — я и сам не возьму.

Я не свой сам себе, ближе тем, кто далече.

Не сули за нее ни тюрьму, ни суму —

Дай их мне — я смогу: ты ж сам делал мне плечи.

Не стесняйся — я свой, я роднее, чем брат.

Ты же знаешь — ходи босиком, как по раю.

Всё к лицу, только твой самый красный наряд

Ближе к сердцу — ты знаешь, что я это знаю.

Сквозь пелену едва видно бледное дневное светило — не то желтый, не то белый неясный круг на таком же небе. Встают вдали зубчатой линией старые, изгрызенные временем горы, а вокруг пыльная, сухая трава. Дороги нет, только единственные твои спутники — лошадь и собака — знают верный путь. Куда? Конечно к колодцу, где есть на глинистом дне немного затхлой воды. Когда налетает безжизненный ветер, становится холодно. Ветер силен, он дует, кажется, со всех сторон сразу, рвет и треплет волосы, как мнут ненужный клок бумаги, бьет наотмашь прямо в лицо. Ночью еще холоднее, и нет дров для костра. Немного кизяка да жалкие пучки сухой травы, которые удается отобрать все у того же ветра, дают слабое тепло. Лошадь идет молча, мерно переставляя неутомимые копыта. А ночью, как минет час Быка, встает и переходит медленно с места на место, пощипывая все ту же жесткую траву ~ ей довольно этого. Собака благодарно принимает пищу у тебя из рук, лежит у огня, глядя глубокими черными глазами и навострив уши, но и она не зависит от тебя: искать и ловить полевых мышей — это ее жизнь, ее охота. Она рождена для охоты. Далекий протяжный вой мелкого степного волка разрывает порою ночь. Но волк тебе не страшен, да и ему нужен не ты, а остатки еды после твоего ночлега. Ты оставляешь несколько обглоданных костей и немного кислого хлеба. Волк возьмет их, но не станет от этого ближе. И только ночное небо вспомнит о тебе, когда, изменившись с течением тысячелетий, на млечной дороге появятся три туманно-снежных силуэта: собака, человек и лошадь…