Сердце меча - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Чигиринская cтр.№ 202

— И чем же так страшно тебя оскорбили? Тем, что ты — такой же человек, как и гемы? Я тебе то же самое могу повторить.

— Не смей этого делать при свидетелях, прошу тебя. Никогда. Ты себе не представляешь, сколько кланов завидуют Шнайдерам, как они хотели бы убрать тебя с дороги, и готовы прицепиться к любому поводу.

— А ты будешь стоять, опустив руки, и смотреть?

— Эльза, ты еще многого не понимаешь… Я — гарант Вавилонской клятвы. В каком-то смысле я и есть Вавилон, и не могу допустить, чтобы рухнуло соглашение между людьми, в том числе и соглашение о гемах. Твой отец задумал великую вещь, но из-за этого разразилась война, в которой и я чуть не погиб — а сейчас все держится на тоненькой ниточке… И твой друг эту ниточку уже наполовину оборвал, убив Лорел. Если еще и ты начнешь ее рвать… Я очень привязался к тебе, но перед лицом такой угрозы это уже не имеет значения. Мнение Керета не имеет значения, важен голос Солнца…

— Солнышко, — тихо сказала Бет. — А тебя не тошнит от того, что ты не имеешь значения? Сначала тебя хотели убить за то, что твоя мать — из Адевайль, а ты не имел значения. Потом тебя спасли за то, что твой отец — император, а ты не имел значения. И маленький Керет никого не интересовал тогда и не интересует сейчас…

— Ты… — голос Керета чуть дрогнул. — Ты не христианка, но ты все-таки имперка по воспитанию.

— Это воспитание, — взъярилась вдруг Бет, — я получила не от имперцев, а от вас, вместе с феномодификацией! Или я должна была считать себя мясом?

— Но как к тебе относились имперцы, Эльза? Сколько из них смогло следовать собственной догме?

— Они хоть пытались!

— Но ведь достаточно много было и других? Кто не пытался?

Бет покусала губы. Разницу в отношении к гемам имперцев и вавилонян она смогла сформулировать совсем недавно — собственно, тогда, когда у нее появилась собственная рабыня и она смогла оценить ситуацию не только снизу вверх, но и сверху вниз, освободившись от предвзятости.

Было бы справедливо сказать, что абсолютному большинству вавилонян ненависть к гемам была чужда. Ненавидят равного. Человек не станет ненавидеть свою собаку или свою лошадь или свой стул — напротив, он может испытывать к ним какую-то нежность, и из сентиментальных чувств хранить им верность даже тогда, когда они выходят из строя. Естественно, имперцам такой сантимент был чужд — освобожденные гемы воспринимались либо как друзья, либо как соперники в борьбе за место под солнцем. Если Империя и Церковь терпели поражение в борьбе за души коренного населения, если гем не становился для обычного человека братом во Христе — он все же оставался тем, с кем можно вести диалог или войну. В глазах имперского расиста гем, требующий соблюдения своих прав, был опасным конкурентом и в худшем случае — врагом человеческой расы. Для вавилонянина такой же гем был бы досадной поломкой, которую надлежало исправить ментальной коррекцией или иглой со смертельной дозой наркотика. Имперцу, чтобы уничтожать гема физически и морально, требовалось разжечь в себе ненависть, а чтобы оправдать ненависть, запрещенную религией — исказить истину веры и факта. Вавилонянину ни ненависти, ни лжи не требовалось, поэтому вавилоняне убивали гемов легко и почти милосердно. Убивали не только руками медтехов и надсмотрщиков — убивали своим отношением, всей системой воспитания мыслящей и говорящей мебели. Такое отношение казалось Бет куда более ужасным, но объяснить этого Керету она бы не смогла.

Он истолковал ее молчание по-своему.

— Вот видишь… Вы подняли в этой войне как священное знамя тот принцип, который сами же не смогли воплотить. То есть, я хочу сказать — «они»… Ты ведь не принадлежишь ни Империи, ни Церкви.

Бет снова закусила губу и опустила голову. Ей не хотелось спорить — во-первых, она уже выбрала другой путь борьбы, а во-вторых, она не нашла бы доводов. Еще недавно Керет оказался бы прав — она не находила в идеалах Империи никакой опоры для себя, а христианство сама отвергла. Она не исполнила просьбы Дика, не молилась за него, хотя и носила, не снимая, его четки, весь вчерашний день, и была намерена носить в дальнейшем. Лорел, Рихард, бабушка Альберта на разные лады говорили ей это — и она не возражала даже про себя, а вот сегодня возник какой-то внутренний протест. Меч Диоррана-Майлза в руке Дика проложил глубокую пропасть между ним и вавилонянами, которые пытались сделать его своим; но удар меча ему готовы были простить (и за это Бет ими восхищалась), а вот слова — нет (и за это Бет их презирала). Слова раздвинули границы пропасти на непреодолимую человеческими силами ширину — и теперь ей приходилось выбирать, на какой она стороне, на той или на этой. Казалось, цвет кожи прочно удерживал ее на той, но посмотрите, что получилось — ремодификация, новая-старая семья, Император-жених — и вот она уже перебегает сломя голову, на другую сторону, забыв свои прежние страдания и обиды. Поманили кошку салом!

Если бы не Дик, она бы, наверное, совершила это предательство.

— Да, пожалуй, ты прав, — солгала она. — Я не принадлежу… Скажи, а куда, по вашей вере, уходят люди после смерти?

— У нас нет никакой доктрины на этот счет… — сказал Керет. — В основном каждый верит, как ему нравится. В доме Рива принято считать, что мертвые живут среди звезд. Твою маму похоронили по этому обряду.

— А зачем вместе с ней убили морлоков? Почему должен был умереть Дик?

— Потому что дух такой женщины, как твоя мама, не должен скитаться один.

— Керет, ты серьезно в это веришь?

— А ты серьезно веришь в то, что существуют рай и ад? — Керет улыбнулся сумрачной улыбкой. — Я верю чутью пилотов. Они выходят за пределы обыденного и говорят — там что-то есть. Дух не может погибнуть вместе с телом, если он способен на такое. Но толпе недостаточно веры — она нуждается в обрядах. Это естественно. Даже животные любят ритуал. Можно просто погрузить мертвого в землю или в Пространство — если твоя вера в бессмертие его духа сильна. Он тебя поймет. Но большинство людей не чувствует этого единства — их забота о духе ушедшего должна выражаться во внешней обрядности, они должны сами себя убеждать, что сделали для него все, что могли… В Пещерах Диса живет миллион человек — и еще три миллиона по всей Картаго. Они все любили Лорел и хотели засвидетельствовать ей свою любовь — поэтому они пришли на поминальные Игры, приносили дары на алтари в ее честь, зажигали огни и пили за упокой ее души.

— И когда они требуют кого-то зарезать — надо зарезать, да?

— Эльза, — странным голосом сказал Керет. — Когда они потребуют меня — я зарежусь.

— Ради ритуала?

— Ради Вечного Неба, если оно пожелает царской жертвы за народ. Пойми, Эльза — те привилегии, которыми я пользуюсь по праву рождения — они не просто так… Миллиарды людей доверяли нашему роду, потому что мы происходим от древних королей Земли и наследуем благоволение Вечного Неба. Неважно, верю ли в это я сам — в это верят люди, которые живут и умирают с моим именем. И их доверия нельзя обманывать. Мой отец забыл об этом — и как поплатился…